Фрейя. Ведущая волков - Аля Файпари

– Истэк напал на деревню, – кратко объяснила я, когда все они присоединились ко мне. Хильда, рослая черноволосая девушка, и пятеро мужчин хмуро кивнули, и мы помчались со всех ног, поскальзываясь и по дороге пытаясь зацепить оружием демонов. Огибая мертвые тела…

Я так резко остановилась, что голень пронзило острой болью.

На земле под старым кленом, устремив поблекшие глаза в небо, замер Гарт. Его туловище было распорото ровно посередине от самого кадыка до пупка. Тот, кто сделал это, пытался выпотрошить его, словно свинью, отправленную на убой.

Я медленно приблизилась к мертвому конюху, чувствуя, как пульсирует в висках кровь. Как пусто становится в груди. Ни одной эмоции. И только в голове в ритме колотящегося сердца стучало: «Арья. Арья. Арья».

Юный темноволосый Йоханнес встал рядом и сглотнул, опустив взгляд на страшную рану.

– Нужно торопиться. – Он едва успел договорить, как в ствол клена перед его лицом вошло лезвие кинжала. Выпучив карие глаза, он со свистом выдохнул.

– Да, – тихо ответила я, даже не вздрогнув. Я протянула руку, чтобы прикрыть глаза Гарта, и подала остальным знак продолжать путь.

Время летело слишком быстро. Ноги двигались слишком медленно. Обратная дорога была слишком длинной. А с каждым рывком, который приближал нас к деревне, тревога нарастала все сильнее, вытесняя из головы связные мысли.

– Быстрее! Быстрее! – нетерпеливо подгоняла я остальных, хотя они, взмокшие от пота, изнуренные сражением и ранами, к своей чести, почти не отставали. Но мне все равно казалось, что они бегут недостаточно быстро. Что я бегу недостаточно быстро.

Мой взгляд то и дело невольно обращался к макушкам деревьев, и каждый раз я боялась увидеть клочки черного дыма на мрачном пасмурном небе. Боялась разглядеть языки пламени среди лиственных ветвей.

Я вылетела из леса на вершину склона, с которого открывался вид на долину, которую я запомнила мирной и тихой. Которая теперь была скрыта пеленой дождя, рассеивая эхо от рева воинов и лязга оружия. Немногочисленная группа воинов, что была оставлена защищать женщин, детей и стариков, отчаянно сражалась с отрядом Кезро и Хири, превосходящим ее почти втрое. Но в этот раз демоны не стали вступать в союз с огнем – заколоченные хижины стояли нетронутыми.

Я прикрыла глаза, вдохнув наконец полной грудью, а в следующее мгновение захлебнулась воздухом.

В самом центре деревни стоял Истэк. Оскалившись, он исподлобья смотрел мне прямо в глаза, а его кинжал был приставлен к горлу…

– Сахаар, – прошептала я, разлепив непослушные губы.

Хильда рядом натянула тетиву, но я резко взмахнула рукой.

– Нет! Опустить оружие! – приказала я, не отрывая взгляда от двух фигур, вокруг которых проливалась кровь.

Воины недоверчиво переглянулись друг с другом, но подчинились. Они двинулись следом за мной, когда я начала медленно спускаться по склону, держа руки чуть приподнятыми в капитулирующем жесте. Пройдя достаточно, чтобы Кезро мог меня услышать, я остановилась и прохрипела:

– Отпусти ее. Я сдамся. Я пойду с тобой, и ты сможешь делать со мной все, что захочешь. Только отпусти ее.

«Прости меня, Ник».

– Не тебя я ждал, жалкая рабыня, – с недовольством скривился дикарь, посмотрев в сторону склона.

Шестеро сопровождавших меня воинов уже сошлись в ожесточенной схватке с демонами.

Я стояла напротив Истэка одна, как и много месяцев назад, и не отрывала взгляда от лица Сахаар, слишком спокойного и безразличного для того, кто был на пороге смерти. Все звуки приглушились, будто бы отрезанные дождевой стеной, и в этой тишине был слышен лишь грохот моего неспокойного сердца, предчувствовавшего беду.

– Где твой хозяин?

«Храбро сражается, несмотря на боль, пока ты как трусливая крыса прячешься на плывущем среди тонущих бревне и выбираешь в противники беззащитных старушек», – проигнорировав оскорбление, мысленно прорычала я, но вслух ничего не сказала, чтобы не разозлить его сильнее.

– Хотя, – вдруг протянул он, – будет даже лучше, если перед смертью он увидит ваши бездыханные тела. А с тобой уже давно стоило разобраться.

– Можешь убить меня, я согласна, – тихо ответила я. – Но она тебе не соперник. Отпусти ее, и сразимся честно.

– Уходи, глупая девка. Ты ничем мне не поможешь, – неожиданно подала голос Сахаар. В ее глазах читалось смирение. Принятие, будто все шло так, как должно было быть.

– Нет, – качнула головой я.

В темном взгляде промелькнула столь несвойственная ей мягкость. Ее тонкие губы впервые растянулись в призрачном подобии улыбки. Нежной. Прощальной.

– Честь? – каркнул Истэк, заливаясь истерическим смехом. – Что такое честь?

Время словно замедлилось, когда он резко дернул руку назад и меч без единого звука прошел насквозь живот Сахаар. Она прикрыла трепещущие, испещренные венами веки, даже не поморщившись. Ее хрупкая фигура завалилась на бок так кротко, что можно было подумать, будто она просто прилегла отдохнуть. Если бы не алое пятно, стремительно разраставшееся на ее сером, промокшем насквозь платье.

– Нет! – Вой раненого зверя вырвался из моей груди, разрушая перекрывшую слух преграду, и меня снова окружили шум дождя, звон стали и крики воинов. Словно ничего не изменилось. Словно в этот момент небо над моей головой не задрожало и под ногами не разверзлась скользкая земля.

Яростно взревев, я устремилась к демону. Где-то далеко залаяла собака. От силы первых четырех ударов Истэк пошатнулся, попятившись назад, а следующие уже отбивал играючи, с издевательской улыбкой на губах, прямо как в моем сне однажды. Я словно каждый раз обрушивала лезвие на неприступную стену, от встречи с которой звенели все кости и разрывались жилы. Но эта боль была ничем по сравнению с той, что рвала сердце и кромсала душу, обнажая старые шрамы. Перед глазами стояла красная пелена, из горла раздавалось утробное рычание, когда я снова и снова кидалась на него, быстро истощая себя, тогда как он излучал силу и не чувствовал ни капли усталости.

Слишком. Он был слишком силен для моего изнуренного болью и долгой битвой тела. Одного отчаянного рвения было недостаточно. Бой, о котором я грезила тысячи раз, к которому готовилась бессчетное количество дней, принял совершенно другой оборот. В своем воображении я всегда была сильной и бесстрашной. В тех мечтах я побеждала, расплачиваясь за свою семью и собственные страдания. В них я ни разу не была столь беспомощной.

– Ничтожное создание, – рассмеялся Истэк, наваливаясь всем телом на меч. Клинок в моей руке задрожал, и я тихо застонала, упираясь больной ногой в мокрую траву. – Я уже предвкушаю выражение лица вашего вождя, когда он примчится сюда и я покажу ему твою голову.

Он оттолкнул меня, как нерадивого щенка. Перед моими глазами сверкнула рукоять меча, и через одно мгновение я уже стояла на коленях, держась за пульсирующую щеку.

– Я убью его не сразу. Сначала закую в кандалы и заставлю смотреть, как мои воины насилуют его мать, сестру и всех женщин Этна, прежде чем перерезать горло каждой из них.

Волна ярости захлестнула меня, придавая сил. Я вскочила на ноги и замахнулась, целясь мечом ему прямо в сердце. Наслаждаясь моей ненавистью, Истэк со смешком шагнул вбок, и я бессильно рассекла лезвием воздух. Левую кисть опалило болью, и меч, выбитый из ослабевшей руки, отлетел в сторону.

– Тела его воинов я скормлю диким зверям. А твое брошу прямо твоим волкам, – прошипел он мне на ухо и сдавил мозолистыми ладонями мою шею. Я закашлялась, задыхаясь. – Или мне лучше сжечь вас?

Вместо рычания из моего горла вырвался хрип, но каким-то образом я ухитрилась лягнуть его в живот и выскользнуть из захвата. Я дернула запястьем и присела, показав демону клыки. Дождь окропил лезвие кинжала.

– Дикие животные, попав в капкан, отгрызают себе лапу. Но даже это не спасает их от смерти. Они умирают от потери крови и гноения, – вкрадчиво произнес Истэк, медленно кружа вокруг меня. Вокруг зверя, угодившего в капкан.