Зимой змеи спят - Владимир Ильин

— В общем, посадили его тогда на полную катушку, и я забыла о нем. А тут вдруг понесло меня что-то в центр Агломерации — и вдруг: ба, знакомая морда лица!..

Нос к носу столкнулись мы с ним в том супермаркете, который раньше назывался ЦУМом, а теперь Бог его знает… все время забываю его название… Да, сначала мне не по себе стало: думаю, выдаст он меня полиции в отместку за прошлое знакомство. Но он и не собирался этого делать. Разговорились мы с ним, и тут он меня ошарашил: оказывается, он тоже работает на Ассоциацию!.. Что ж, думаю, наши там — совсем спятили, раз всякое отребье в качестве «референтов» в двадцать первый век засылают?!.. Или перевоспитался он коренным образом? А он поведал мне, как его завербовали… Просто в один прекрасный день его, Четверика — это у него такая кличка была в уголовном мире — за одно место взяла Ассоциация… прямо в квартире его поджидали, куда он залез, а квартира принадлежала известному депутату, и депутат тут же присутствовал… валялся, дохлый в стельку, весь в кровище… а на ноже — его, Четверика, пальчики… И люди из Ассоциации сказали тогда Букатину: выбирай — или мы тебя в милицию сдаем, а тебе за мокруху при отягчающих «вышка» светит, или поработаешь на нас… в далеком будущем, где ты будешь полностью свободен и обеспечен, но три года тебе не будет доступа в свое родное время, так что считай это как бы тюрьмой для себя…

Четверик согласился. Но, видно, «реф» из него никудышный получился. Он же постоянно о деньгах думал, как бы побольше заработать, а здесь с его талантами особо не развернешься… И во время нашей беседы он мне говорит: ты там у своих, наверное, большим доверием пользуешься, раз на самого Резидента выход имеешь.

Передай им мои требования… И тут он выложил… Знаешь, Валер, я всяких подонков и мерзавцев на своем следовательском веку повидала, но с таким первый раз сталкиваюсь. Он потребовал, чтобы ему за информацию платили бешеные деньги, можешь себе такое представить? А иначе, мол, я пойду и вас всех заложу в полицию!..

Рувинский допил свой кофе и аккуратно поставил чашечку на поднос.

— А ты не боишься, Руж? — спросил он.

— Чего?

— Ну, хотя бы того, что вот завтра ты сообщишь этому Четверику о… о вантузе, а он действительно возьмет и заявит куда следует?

— Резидент сказал, что Ассоциация приняла кое-какие меры и ничего из затеи этого придурка не выйдет… И мне кажется, я знаю, чту он имел в виду.

Ружина скорчила таинственную мину и закинула нога на ногу. Ноги были у нее просто прелесть… Рувинский представил, как она во время допроса какого-нибудь головореза, будучи в миниюбке, сидит в такой же позе, как сейчас, и тем самым доводит допрашиваемого до полного затмения сознания, когда он может сознаться в чем угодно…

Интересно, почему она и здесь не пошла работать в полицию? Противно было работать на благо местных, спасая их от разгула преступности? Или у всех нас действительно в сознание внедрена мощная программа, которая побуждает нас держаться подальше от любых правоохранительных органов?..

— И что же? — спросил вслух Рувинский.

Потянувшись через стол так, что полы пеньюара у нее соблазнительно приподнялись, Ружина пощелкала клавишами компьютера, который был у нее включен двадцать четыре часа в сутки. На экране появилось лицо молодого мужчины. Видно было, что портрет представляет собой увеличенное во много раз изображение, как это бывает, когда человека снимают издали.

— Кто это? — шутливо-грозным тоном спросил Рувинский. — Соперник? Не потерплю!..

— Этого парня вовсю ищут местные, — пояснила Ружина. — И знаешь, за что? За серию убийств!..

— Ну и что? — недоумевал Валерий. — При чем здесь?..

— А при том, — перебила его Ружина, — что он убивает не всех подряд, а только тех, кто, так или иначе, связан с Ассоциацией.

— Откуда ты знаешь, кто связан с Ассоциацией, а кто — нет? — удивился Рувинский.

— Ты что, обладаешь способностью видеть людей насквозь?

— Мне сказал об этом Резидент. Все те, кого этот киллер уже прикончил, — предатели, потому что они пытались вести с Ассоциацией двойную игру. И тогда их решили убрать… правильно, между прочим, решили… Лично я думаю, что Букатин тоже числится в этом списке.

Рувинский поежился, будто по его спине пробежал холодок.

— И со многими он уже расправился, этот терминатор-ликвидатор? — спросил странным голосом он.

Ружина хохотнула.

— Ну ты даешь, Валерик! — воскликнула она. — Ты что, совсем инфо не смотришь?..

О каждом случае исправно сообщали по местным средствам массовой информации. И, если им верить, на сегодняшний день список жертв составляет человек пять… или шесть…

Рувинский поднялся.

— Тебе еще кофе принести? — спросил он глухо.

— Нет, спасибо, Валерочка, на ночь много кофе вредно. Вдруг я заснуть не смогу?

— И Ружина хитро прищурилась, склонив русоволосую головку к плечу.

— Ну, положим, заснуть я тебе и так не дам, — пообещал Рувинский. — А я, пожалуй, еще хватану. Что-то в сон клонит…

— Стареешь, значит, — обвиняющим тоном сказала Ружина.

— Ага, старею… Вот будет тебе столько лет, сколько мне, посмотрим тогда, как ты себя ощущать будешь.

— Тоже мне, сравнил… жопу с пальцем, — грубовато возразила Ружина. — У вас, мужиков, всё совсем по-другому. Вы вон и в сорок пять трахаетесь, как жеребцы, а мы, женщины, — существа хрупкие и недолговечные. Не успеешь оглянуться — бац, и климакс на пороге!..

Не удержавшись, Рувинский подошел и, присев на корточки, уткнулся лицом в ее мягкий, душистый пеньюар. Нежная рука обвила его шею, и он почувствовал, как в макушку его клюнул легкий поцелуй…

Когда ему было хорошо с этой болтливой, взбалмошной, слегка занудной и фанатично преданной делу Ассоциации женщиной, то в голову не лезли всякие дурацкие мысли и сомнения. Но порой он невольно спрашивал себя, что же связывает их вместе, если у нее в том далеком времени остался любимый муж, а у него — любимая жена и почти взрослый сын, и если он и она так по-разному относятся к этому миру, который приютил их и которому они платили тем, что предавали его с каждым донесением, содержащим информацию о важных открытиях и исторических событиях, и разница в возрасте между ними составляет почти пятнадцать лет… Наверное, если это и была любовь, то какая-то особая ее форма, когда люди тянутся друг к другу не в силу того, что их объединяет, а в силу того, что их отличает друг от друга…

Он сходил на кухню и заварил еще кофе, а когда вернулся в комнату, то Ружина что-то набирала на клавиатуре компьютера.

— Ты пей, пей, — сказала она через плечо, — а я тут чуть-чуть поработаю… Один материал для Резидента надо подготовить.