Песнь Люмена - M. Nemo

Каждый день Шайло проводил в покоях Люмен, а смотря на того и отмечая прошедшее время. За неделю не произошло никаких перемен. Люмен всё так же лежал на койке, Шайло всё так же сидел на полу, положив руки на колени и облокотившись о стену. И смотрел на друга боясь, как бы это не было всё то, что от него осталось.

— Гавил, тебе не стоит быть здесь.

— Но я должен!

— Лукас, забери его.

— Нет, я должен… я хочу! — голос становится тише. — Я нужен ему, мы все нужны ему.

И Шайло.

— Пусть остаётся.

Иногда он резко подскакивал, делая судорожный вдох. С широко раскрытыми глазами смотрел впереди себя, как будто видел вечность, волнами бьющуюся в небе. Лишь через месяц он начал говорить, отвечать на простые вопросы, и то не на все. Люмен мог забыть, что у него только что спросили и уставиться в одну точку. Именно это больше всего пугало Шайло и как видел он, остальных братьев.

Когда Люмен вот так застывал, точно забывая жить, и смотрел, не отрываясь, без всякого выражения. В другое время он мог так же резко обернуться, пытаться найти что-то. Как будто постоянно что-то искал, если приходил в себя. Движения становились резкими и непрогнозируемыми.

— Больше всего я боюсь…

— Не говори так.

— Больше всего что… это будет уже не он.

— Шайло…

Темно. Это вакуум во всём и ничего более. Нет даже холода и оно затягивает, всё глубже. Темнота.

И если говорил, мог говорить одно и тоже, отзываясь на слова другого.

— Да, да, да.

Резко подавшись назад, Гавил быстро ушёл из залы, остальные остались на месте. Лукас и Диан переглянулись. Тобиас не шутил.

Шайло шёл рядом с Люменом, хоть тот и часто останавливался. Свет куда бы они не шли, утихал. Шайло объяснили, в ледяной горе было очень много света.

Это из-за кристалла.

Рамил застыл в стороне, только Люмен протянул руку и, едва касаясь лица Шайло, весь передёрнулся. Как будто перед ним стояло нечто непонятное и чужое.

— Это я, Люмен.

Рамил отметил, что все они стали чаще звать его по имени.

Он так и застыл с протянутой рукой и тогда Шайло мягко опустил её. Люмен так этого и не заметил.

— Давай вернёмся.

— Почему он не отвечает?!

Туофер молча положил руку Гавилу на плечо.

Сердце не бьётся и вдруг начинает колотиться как сумасшедшее. Глаза распахиваются, но впереди ничего кроме него. Он тысячу раз уходит в себя, как сотни поставленных друг напротив друга зеркал. Зеркала делают из кристалла. Кристалл. Свет.

Резкий свет.

— Держи его!

Чужие руки крепко сдавливают тело и придавливают к полу.

— Ну же, успокойся, всё хорошо, всё хорошо.

Одни и те же слова. Полная идентичность растягивается и в итоге вечность предстаёт комбинацией звуков и вибраций. Всё сливается, только тихое монотонное «слышишь меня, успокойся» возвращает к серебристой поверхности над головой. Люмен лежит на полу. Тобиас осторожно отстраняется. Рамил отпускает его ноги, а Шайло держит его голову у себя на коленях.

Здесь слишком светло и свет режет глаза, растворяет в себе без остатка. Его источник тут же вверху.

Люмен поворачивает голову и протягивает руку, касаясь пальцами гладкого пола.

— Нет, он не здесь.

В голосе Шайло столько сдерживаемой тоски, что свет чуть утихает оставляя свод Чертога нетронутым и мягким как прежде.

Туофер смотрит прямо ему в глаза. Туофер молчит и видит, не смотря ни на что.

А вверху простирается немота.

— Они не могли!

Это слова Тобиаса.

— Не могли дать ему кристалл! — Тобиас никогда так не кричал.

— Из-за небольших доз процент кристалла в теле недостаточен, чтобы погрузить в необратимую апатию. Он легионер. Они разбавляли вещество.

— Да какая мне разница?! Зачем?

Тишина.

— Этого нам не узнать. — Шайло умеет говорить разумно. — Но что мы можем, это помочь ему остаться с нами. Так давайте сохранять крепость наших агор.

Весь он завёрнут в большое толстое одеяло. И не прорваться сквозь, но там что-то есть. Оно прямо перед ним, висит над пропастью. И ждёт.

Оно уже у самого порога.

Пытаясь протянуть руку сквозь кокон, Люмен устремляется вперёд и ощущает как Шайло укладывает его обратно на койку. Когда они вдвоём, Шайло всегда молчит. Дни проходят за днями, молочные пути выплывают за окном как дым от костра. И тогда долина затихает в скрадывающем мраке. Из комнаты Люмена не видно суетливого города. Шайло остановил взгляд на Великой Горе. Её гордая неприступная вершина всегда вселяла в него уверенность.

Минул не один месяц, прежде чем состояние стабилизировалось. Угрозы отчуждения больше не было, Люмен всё чаще пребывал в сознании и реагировал на других. Однако достучаться до него оставалось всё так же сложно. И всё же напряжение спало, вместо него пришла усталость.

— Как думаете, чем всё это кончится?

Они стояли на балконе высоко над зёмлёй. Диан сидел на перилах, упёршись руками в их немеркнущую поверхность, и смотрел в сторону. Вопрос задал стоявший неподвижно в углу Рамил.

— Будем надеяться, состояние стабилизируется, — Диан улыбнулся как всегда тонко, однако это не обмануло Тобиаса.

Туофер посмотрел на небо.

— Всё говорит об общем улучшении, — заметил Лукас.

Все они собрались на балконе подальше от суеты Чертога. Остальным детям Легиона не было сообщено о случившемся и те полагали, что Люмен благополучно вернулся в Чертог и сейчас занят, не имея времени отвлекаться.

Сказанное Лукасом прозвучало отстраненно, в обычное время Диан бы пожал плечами, но сейчас он просто сидел, водя пальцем по гладкой поверхности перил.

— Карнут зол, — Гавил сложил руки на груди. — Иногда мне кажется, что он злится на Люмена.

— Да нет, — поспешил утешить того Шайло. — Все мы крайне обеспокоены. Произошедшее противоречит законам Чертога. — Ему понадобилось некоторое время, чтобы собраться. — Каждый употребивший кристалл подлежит немедленному сжиганию — таков приказ Императора.

— Мы идём против закона, — мягкие черты Гавила за последнее время обострились, в глазах появился новый блеск.

— Не совсем так. Ещё есть надежда. — Шайло уже уверенно закончил. — Люмен обязательно выздоровеет.

— А если бы ему дали больше, мы бы его сожгли?

— Такого не произойдёт.

И прежде чем Гавил продолжил настаивать, Тобиас сказал:

— Как он сегодня?

— Без изменений.

Вспомнив, как Люмен не узнавал его, Лукас кинул долгий взгляд на снежную равнину, губы сложились в жёсткую линию.

— Такого не должно было произойти.

— Гавил.

— Нет, не должно, — горячо возразил тот, — он самый лучший из нас. Только не Люмен. Он же сильный, он справится. Но почему именно с ним? Зачем они напали? И племя черепов, что там произошло?