Хогвартс - Inferiat
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лицо Волдеморта медленно проявлялось из-под оболочки, которая когда-то принадлежала Квиррелу, словно какая-то тёмная сущность захватывала контроль, выталкивая прежнюю оболочку прочь, как ненужный хлам. Карие глаза профессора магловедения смотрели холодно и яростно, загораясь красным огнем, а кожа становилась всё бледнее и более отвратительной, как если бы сама смерть коснулась её, оставив только пустоту и тьму.
Квиррел словно растворялся, медленно исчезая, уступая место зловещему и неумолимому облику Волдеморта. И это был не тот молодой Реддл, с которым мы сражались в тайной комнате. Даже не та более взрослая версия из пещеры Когтевран. Это был именно Волдеморт, в его уродливой ипостаси, который смотрел на мир с ненавистью и презрением, казалось бы готовый уничтожить всё, что стояло у него на пути.
И теперь, я был против него один.
Глава 40
— ... это такое оружие. То, чего у него еще не было.
— Тогда, когда он был еще могущественный?
— Да.
— И что же это за оружие? — не переставал Гарри, — что-то хуже, чем «Авада Кедавра»? (с) Гарри Поттер
***
— Найди Северуса, уведите детей за пределы Хогвартса!
— Но…
— Пошел! — рявкнул я, оттолкнув Гилдероя с траектории еще одного луча смерти прямо в лестничный пролет.
Тот нелепо взмахнув руками с криком полетел вниз. Надеюсь, страховочные чары сработают нормально…
— Жалкий писака… мне никогда не нравились его книги, — со смешком, прокомментировал Волдеморт увиденное вполне обычным голосом, который резко контрастировал с его жутким лицом. Мне казалось, что он должен был шипеть. — Очередное свидетельство того, что маги вырождаются. Надо понимать, все эти «подвиги» явно совершили другие люди, верно?
— Ну, хоть в чем-то он оказался полезен. Например, догадался о тебе, — ответил я опустившему палочку чудовищу. — И как только смог, не расскажешь?
— Тянешь время, чтобы увести детей. Как благородно, — усмехнулся Реддл жуткой ухмылкой. — Впрочем, не стоило. Я не собирался допускать новых смертей. Волшебная кровь ценна сама по себе и нельзя проливать ее… зря.
— Так как насчет Гилдероя? — я, преодолевая боль в духовных «мышцах» потихоньку аккумулировал силы, судорожно пытаясь найти выход из ситуации. Если Реддл не нападает, то следует воспользоваться этим шансом на полную. — Как «жалкий писака» раскрыл твою личность? Я, конечно, подозревал тебя раньше, но окаменеть ради алиби…
— Да, я заметил по тому «случайному» заклятию, — заливисто расхохотался Волдеморт. — Только на что ты надеялся? Что под тюрбаном прячется вторая голова, как в дешевых магловских ужастиках?
— Сейчас же ты выглядишь именно так, — ответил я. Больше сказать было нечего, так как именно на это на самом деле и надеялся, когда сбивал его тюрбан.
— Это временное… неудобство, — скривился Реддл. — Кровь единорога оказалась… Ладно, вернемся к нашему отважному мошеннику. Раз уж я выступаю в твоих глазах в роли стереотипного злодея, следует соответствовать канонам и рассказать о своем «великом злодейском замысле», — он вновь улыбнулся. — На самом деле с Локхартом… я точно не знаю, что именно произошло. Обливиэйт точно сработал как нужно. Нужно обладать недюжинными способностями в ментальной магии, или постоянной практикой, чтобы защититься… Не думаю, что у него такие присутствуют. Возможно, в первые минуты пробуждения после воздействия взгляда еще не полностью восстановился…
— У Локхарта свои сильные стороны, — на самом деле вспомнил я о том, что чем чем, а обливиэйтом Гилдерой действительно владел мастерски, прописывая целые сценарии в голове у его жертв. Склонность к ментальной магии у него точно была.
— Возможно, — пожал плечами маг. — Впрочем, это на самом деле не так важно. Я все еще не хочу лишних жертв, Сириус. Да и надо сказать, ты импонируешь мне. Даже в качестве врага. Глава древнего рода, чью силу я ощущаю даже сейчас, в таком состоянии. Единственный, кто практически переиграл и заставил с собой считаться даже Дамблдора там, где он всегда являлся сильнейшим игроком — в политике. Ты перетянул на свою сторону большую часть моих сторонников, подмял Лютный, походя уничтожил американскую организацию, заставил работать на себя непримиримого Крауча… Даже то, что сейчас, ослабленный и измотанный, ты готов пойти против меня, на смерть, только чтобы дать уйти из Хогвартса ученикам и персоналу. Все эти качества — я хочу видеть тебя на своей стороне, а не против. Как равного. Цени это. Все еще можно исправить. Дамблдора больше нет. Остался только один шаг вперед. К новому будущему.
Под конец своей речи Волдеморт все-таки сорвался в небольшую театральность., но это, честно говоря, больше подходило к образу «злого темного лорда», чем комплименты моим достижениям. На самом деле, мне было немного не по себе от этого жуткого диссонанса полузмеиной жуткой головы, почти нормального голоса и вполне разумного диалога, как будто бы мы не стоим друг напротив друга…, а до сих пор беседуем на собрании клуба Филиуса.
Это было странно.
— Спасибо конечно за похвалу… — протянул я, не очень понимая мысли соперника. — Не то, чтобы я заинтересовался, но как ты планируешь все исправить, если Локхарт и Снейп знают правду, как и остальные учителя, которые должно быть уже выводят школьников из замка?
— Правда, вещь относительная, — ухмыльнулся Реддл. — Да и ты недооцениваешь инертность мышления. Выходов много. Самый очевидный, тебе нужно лишь сказать, что Локхарт мошенник, которым и является, и из-за раскрытия своих действий попытался убить тебя, выставив меня страшным «Темным Лордом». Такого сюжетного поворота точно никто бы не ожидал…
— Это уж точно, — хмыкнул я, представив статьи в утренней прессе. — Вот только и без Дамблдора между нами есть некоторые неразделимые противоречия. Вот ты сказал, что «волшебная кровь ценна и нельзя ее проливать». При этом, в своем стремлении… я на самом деле даже не знаю, что ты там хотел сделать, но ты убил на самом деле кучу хороших людей. Чтобы перечислить всех, не хватит и дня. Но меня интересуют только два: Джеймс и Лили Поттеры. Помнишь таких?
— В этом вся и проблема, Сириус, — ответил Волдеморт. — Ты даже не попытался разобраться, что именно я хотел сделать. А ведь ты уже пошел по моей дороге. По крайней мере твои поступки прямо говорят
