Коллекция: Петербургская проза (ленинградский период). 1960-е - Александр Кондратов

— Понимаешь, — сказал он солдату, дремавшему рядом с ним, — не знаю, как вас всех в кучу собрать поближе ко мне.

— Что? — встрепенулся дремавший. И из его широко раскрывшихся ночных глаз вылетели страх, боль и надежда и влетели в глаза Михеева.

— Не знаю, говорю, что мне делать, — сказал Михеев, морщась от того, как его царапали чужие страх, боль и надежда. — Как вас всех в кучу собрать, здесь вот, потому что тут возможности больше вам уцелеть, но мы все тут не помещаемся, и не знаю я, что делать.

Но солдат уже опять дремал и не слушал совершенно ненужные ему в эту минуту слова.

13. Михеев разговаривает с землей

— Многое я передумал, пока рельеф твоей местности сохранял мне тут жизнь, — сказал Михеев. — И вот, между прочим, что. Если бы был такой один огромный снаряд, который с огромной силой взорваться должен был где-то, неважно где, и я бы знал, что мой окоп — надежный окоп и устоит даже от такого взрыва, от которого ничто и нигде не устоит, все, что есть на свете, разрушится, и все, кто живут на свете, погибнут, а я в своем окопе мог бы поместить только четверых, то, конечно, первым делом я взял бы сюда Полину и двух своих сыновей, но сам бы я отсюда вылез бы все-таки, как-нибудь все-таки удалился бы, чтобы освободить место для других детей, которые еще гораздо меньше жили, чем я, и вообще неудобно мне было бы уцелевать, хотя Полине без меня пришлось бы более чем трудно, тем более что снаряд этот все бы поуничтожал, и пролетариев всех стран, и капиталистов, и работы осталось бы несделанной огромное количество.

— Очень много работы, — сказала земля.

— Вот именно, — сказал Михеев. — Тем не менее мне пришлось бы вылезти, хотя Полине потом одной строй дом, и одной копай огород, дои корову, обшивай ребят и учи их грамоте. Но ведь те снаряды, которые начнут падать на нас утром, отличаются оттого огромного снаряда только силой взрыва, а не по существу.

— Конечно, не по существу, — сказала земля.

— А раз не по существу, — сказал Михеев, — значит, и мое решение не должно отличаться по существу, ведь все эти солдаты, над которыми я сейчас непосредственный, к сожалению, начальник, тоже жить хотят и право имеют жить, а завтра их поубивают почти без пользы. В предыдущем случае я бы не просто вылез, а побежал бы к тому месту, откуда собираются пустить огромный снаряд, и постарался бы там помешать его пустить, не помирать же за здорово живешь вот так просто, как муха, а Полина потом работай. Выходит, и сейчас я должен сделать то же самое, оставить здесь те семь человек, что уцелеют, а с тремя побежать быстрее туда, откуда стреляют по нам. Ничего другого мне не остается.

— Ничего другого тебе и не остается, — трудно сказала земля.

14. Атака, в которой не стало Михеева среди нас

В темноте по залитому кровью песку и дальше по рыхлой земле у подножия обрыва быстро пробежали четверо солдат, вползли, как ужи, на обрыв через его край и исчезли там. Однако наш дозорный заметил их на обрыве и растолкал своего начальника.

— Товарищ старший лейтенант! — сказал он. — Атака! Наши туда поползли!

— Командиров взводов ко мне! — приказал начальник.

Некоторое время спустя в расположении немцев поднялась стрельба, в небо взвились осветительные ракеты, шум боя долетел до наших войск на том берегу, и, как это бывает на войне сплошь и рядом, разбуженный внезапно механизм пришел в действие, увлекая все больше и больше людей, опережая и разрушая планы и замыслы, разгораясь словно сам собой, без надлежащей подготовки, когда и артиллерия для наступления не сосредоточена, и танки в нужном количестве не подошли, и языки не взяты, и самолеты не заправлены горючим, и инженерные работы не закончены, и связисты не отрегулировали связь, и командиры всех родов войск не согласовали между собой свои действия и не поставили задачи своим подчиненным, указав рубежи, сроки и ориентиры, однако и пушки стреляют, и наличные танки идут вперед, и самолеты летят бомбить, и саперы наводят мост, и связисты тянут кабель, и командиры указывают рубежи, сроки и ориентиры.

В немецких траншеях четверо солдат дрались остервенело, не стараясь ничего захватить, нигде окопаться и засесть, а стремясь вперед и вперед, внося путаницу в оборону немцев, переполох в сердца, вызывая торопливость и спешку. Но чудес не бывает на войне, почти никогда не бывает, и вчетвером невозможно прорвать оборону, невозможно побить сотню врагов, вчетвером можно только погибнуть смертью храбрых.

«Ваш муж погиб смертью храбрых», — прочитала Полина и не вскрикнула, не упала, а осталась стоять как стрела, только прислонилась плечом к дому и стояла неподвижно, не хотелось ей шевелиться, говорить, плакать и жить.

15. Солдат Куропаткин перед офицерами на незнакомой поляне несколько месяцев спустя

— Как же так, — сказал старый полковник, — что ж это ты не боролся, солдат?

— Боролся, товарищ полковник! — отрапортовал рядовой Куропаткин. — Вел непрерывный пулеметный огонь согласно приказу по указанному сараю!

— Но в сарае-то никого не было, и во всем хуторе никого не было, и за десять километров от хутора никого не было, — устало сказал полковник. — Ни одного немца, понимаешь?

— Понимаю, товарищ полковник.

— Зачем же стрелял, если понимаешь?

— Согласно приказу, товарищ полковник!

— Не знаю, что делать, — сказал молодой майор капитану и замполиту. — Четыре часа взвод атакует сарай, в котором никого нет, и хутор, в котором тоже никого нет, и за десять километров от хутора никого нет, целый день атакует, а виноватого не найти.

— Неужели не видел, что никого там нет? — спросил полковник.

— Так точно, видел, товарищ полковник! — сказал Куропаткин весело. — Не дурак же я, конечно, видел.

— Так зачем стрелял, если видел? — спросил капитан.

— Разрешите отвечать, товарищ полковник? — обратился Куропаткин по начальству.

— Отвечайте.

— Приказ был, товарищ капитан.

— А потом что было? — спросил майор.

— Разрешите отвечать, товарищ полковник?

— Отвечайте.

— А потом согласно приказу был бросок на автомашине к озеру, товарищ майор, — сказал Куропаткин. — Был приказ занять там рубеж и удерживать, я удерживал, остальные не смогли, погибли.

— Был такой генерал Куропаткин, — сказал замполит. — Это не родственник ваш?

— Разрешите отвечать, товарищ полковник?

— Отвечайте, — сказал полковник. — Отвечайте, не спрашивая у меня.

— Мне, собственно говоря, спросить надо, товарищ полковник. Разрешите спросить, товарищ полковник?

— И спрашивайте, не спрашивая, — сказал полковник.

— Не понимаю, товарищ полковник! — сказал Куропаткин. — Так можно спросить?

— Я вам уже сказал: спрашивайте! Спрашивайте, не спрашивая! — Полковник начал нервничать.

— Не понимаю, товарищ полковник!

— Что ты не понимаешь, солдат? Что? — спросил полковник.

— Спрашивайте, не спрашивая — не понимаю, товарищ полковник!

— Спрашивайте у него, — показал полковник пальцем на замполита, — не спрашивая у меня, — и полковник ткнул этим же пальцем в себя.

— Разрешите доложить, товарищ полковник! Мне надо спросить не у него, — и Куропаткин показал подбородком на замполита, — а у вас, — и он показал подбородком на полковника.

— Спрашивайте, — пожал плечами полковник.

— Товарищ генерал Куропаткин — он откуда родом? — спросил Куропаткин.

— Откуда я знаю? — сказал полковник. — При чем тут генерал Куропаткин?

— Товарищ замполит спросили, не родственник ли мне товарищ генерал Куропаткин, товарищ полковник! — сказал Куропаткин. — Поэтому я интересуюсь, откуда он родом, если из моих мест, то очень может быть, что родственник, а если не из моих мест, то не так может быть, что родственник, товарищ полковник!

— Откуда вы родом, товарищ замполит? — строго спросил полковник.

— Из Ярославля, — удивленно сказал замполит.

— И я из Ярославля! — сказал Куропаткин радостно. — Разрешите доложить, я тоже из Ярославля, товарищ полковник.

— Ну и что? — спросил полковник.

— А то, товарищ полковник, что если товарищ замполит родом из Ярославля, и товарищ генерал Куропаткин тоже, возможно, родом из Ярославля, и я родом из Ярославля, то мы все получаемся родом из Ярославля и все, возможно, родственники, — объяснил Куропаткин.

— Моя фамилия Краснов, а не Куропаткин, — сказал замполит. — И вообще я в Ярославле только родился, а жил потом в Саратове.

— Ну и что? — спросил у него полковник.

— А то, что, значит, не могу я быть родственником генералу Куропаткину, — усмехнулся замполит.

— Не понимаю, — сказал капитан. — Почему если вы жили в Саратове, то вы не можете быть родственником генералу Куропаткину?

— Так кто из вас родственник генерала Куропаткина? — спросил полковник.