Путешествия Тафа - Джордж Мартин

Толли Мьюн почесала Черныша за ухом.

— По моему приказу, Таф.

Таф сложил руки на животе.

— Я жду разъяснений.

— Чем больше обстоятельства меняются… — начала она.

— Я уже понял иронию, заключенную в этой избитой фразе, поэтому вам нет необходимости повторять ее снова и снова. Я буду очень вам признателен, Первый Советник Мьюн, если вы перейдете к сути дела.

Она вздохнула:

— Вы знаете нашу ситуацию.

— В общих чертах, конечно, — признал Таф. — Сатлэм страдает от избытка населения и нехватки питания. Дважды я совершал чудеса экоинженерии, чтобы помочь сатлэмцам избавиться от угрозы голода. Конкретные характеристики вашего продовольственного кризиса год от года меняются, но я уверен, что по своей сути ситуация остается именно такой, как я обрисовал.

— Последний прогноз был еще хуже.

— Несомненно, — сказал Таф. — Насколько я помню, сатлэмцы должны были отдалить угрозу массового голода и социальной катастрофы на сто девять лет при условии, что мои рекомендации и предложения будут неукоснительно соблюдаться.

— Мы пытались, черт возьми. Правда пытались. Мясные звери, стручки, ороро, нептунова шаль — все есть. Но замена была неполной. Слишком много высокопоставленных людей не захотели отказываться от деликатесов, поэтому у нас до сих пор большая часть пастбищ отдана на корм скоту, целые фермы выращивают неотраву, омнизерно и нанопшеницу — ну и так далее. Между тем кривая роста населения продолжала подниматься быстрее, чем всегда, а эта чертова Церковь Эволюционирующей Жизни проповедует святость жизни и священную роль воспроизводства в эволюции человечества.

— Какова оценка? — резко спросил Таф.

— Двенадцать лет.

Таф поднял палец.

— Чтобы вы полностью осознали всю тяжесть своего положения, может быть, следует приказать командующему Вальду Оберу отсчитывать остающееся вам время по телевидению. Может быть, такой отсчет помог бы сатлэмцам исправиться.

Толли Мьюн поморщилась.

— Таф, избавьте меня от своих неуместных острот. Я теперь, черт возьми, Первый Советник, и мне приходится глядеть прямо в уродливое лицо катастрофы. Война и голод — это еще не все. Вы и представить себе не можете, с какими проблемами мне предстоит столкнуться.

— Возможно, подробности мне и не известны, но общий характер понять несложно. Я не претендую на ясновидение, но всякий разумный человек мог бы заметить определенные факты и сделать определенные выводы. Возможно, эти выводы неверны. Без Дакса я не могу определить их правильность. Но все-таки я думаю, что не ошибся.

— Какие еще факты? Какие выводы?

— Во-первых, — сказал Таф. — Сатлэм воюет с Вандином и его союзниками. Следовательно, я могу сделать вывод, что технократическая фракция, которая играла ведущую роль в политике Сатлэма, уступила власть своим соперникам-экспансионистам.

— Не совсем, — ответила Толли Мьюн. — Но в общем мысль правильная. После того как вы уехали, экспансионисты на каждых выборах получали все больше мест, но мы не допустили их к власти, образовав ряд коалиционных правительств. Мы объяснили всем, что экспансионистское правительство означает войну. Черт возьми, экспансионистского правительства у нас еще нет, а война уже есть. — Она покачала головой. — За эти пять лет у нас сменилось девять Первых Советников. Я — последний. Пока.

— Мрачность ваших нынешних прогнозов наводит на мысль, что эта война фактически еще не коснулась вашего населения, — заметил Таф.

— Слава Богу, нет, — ответила Толли Мьюн. — Когда прилетел военный флот Вандина и его союзников, мы были готовы к встрече. Новые корабли, новые системы оружия, все создано тайно. Когда наши враги увидели, что их ждет, они улетели восвояси, не дав и залпа. Но они вернутся, черт бы их побрал. У нас есть сведения, что они готовят серьезный удар.

— Я мог бы сделать вывод, что на самом Сатлэме условия быстро ухудшаются.

— Откуда, черт возьми, вы это знаете?

— Это очевидно, — ответил Таф. — Возможно, из вашего прогноза следует, что голод и катастрофа наступят лет через двенадцать, но вряд ли можно сказать, что до того времени жизнь будет спокойной и гладкой, а потом ударит колокол и ваш мир рухнет. Об этом смешно и думать. Раз вы так близко подошли к катастрофе, логично было бы предположить, что вас уже постигли бедствия, характерные для распада культуры.

— Да, это так, черт возьми. С чего мне начать?

— Хорошо бы с самого начала, — сказал Таф.

— Это мой народ, Таф. Это мой мир. Это в общем-то хороший мир. Но в последнее время он страшно изменился. С тех пор как вы были здесь в последний раз, преступность выросла на двести процентов, количество убийств — на пятьсот, самоубийств — больше чем на две тысячи. Разные поломки служб обеспечения стали уже обычным делом — каждый день отключается свет, ломаются какие-нибудь системы, кто-нибудь бастует, появились и случаи вандализма. Глубоко в подземных городах есть и каннибализм — и не единичные случаи. Появились, черт возьми, целые банды каннибалов. Разные тайные общества. Одна банда захватила пищевую фабрику, удерживала ее две недели и вела бой с планетарной полицией. Другая банда ненормальных похищала беременных женщин и… — Толли Мьюн нахмурилась, Черныш зашипел. — Трудно об этом говорить, для сатлэмцев женщина с ребенком — это святое, но этим, я не могу даже назвать их людьми, Таф, этим тварям понравился вкус…

Хэвиланд Таф протестующе поднял руку.

— Можете не продолжать, — сказал он. — Я понял. Дальше.

— Еще множество маньяков-одиночек. Полтора года назад кто-то слил высокотоксичные отходы в резервуар с продукцией пищевой фабрики. От отравления погибло больше двенадцати тысяч человек. И наконец, массовая культура — Сатлэм всегда был терпим, но теперь приходится терпеть уж слишком многое. Растет самая настоящая страсть к уродству, смерти, насилию. У нас началось сопротивление попыткам перестроить экосистему в соответствии с вашими рекомендациями. Травили и взрывали мясных зверей, поджигали поля со стручками. Организованные банды на высотных планерах охотятся с гарпунами на ороро. В этом нет никакого смысла. Что касается религиозного единства — появляются самые разные колдовские секты. И война! Одному Богу известно, сколько народа погибнет, но она популярна, как… Черт, не знаю, по-моему, она популярнее, чем секс.

— Несомненно, так, — сказал Таф. — Я не удивлен. Полагаю, что неизбежность катастрофы, как и в прошлые годы, — тщательно охраняемая тайна Высшего Совета?

— К сожалению, нет, — ответила Толли Мьюн. — Одна советница из фракции меньшинства не удержалась, созвала репортеров и выболтала все в программе новостей. Наверное, хотела получить еще несколько миллионов голосов. И это сработало, черт бы ее побрал. Но получился идиотский скандал, а потом еще один. Первый Советник был вынужден уйти в отставку. К этому времени искать новую жертву было уже негде, кроме как наверху. Угадайте, кого выбрали? Героиню нашего любимого фильма, несговорчивого чиновника, Ма Паучиху, вот кого.