Искра. Небывалое - Адель Нагая

Искра ушам своим не верила. Как такое возможно?!

- Во сколько? – спросила она.

- Назвать точное время невозможно. Отправка могла быть отсрочена. Жаль, что у нас так и не дошли руки повесить камеры в коридорах.

Искру аж передернуло от отвращения. Человек, желавший ей зла, находился где-то совсем рядом. Он или она умудрялся проникать в ее кабинет и никто этого даже не замечал.

- Наверное, есть смысл уже повесить камеру прямо у тебя в кабинете, - сказал Кир.

- Можно попробовать, - кивнул Август. - Срытую, конечно.

- Само собой.

- А я подумаю, что еще можно сделать, - кивнула Искра.

Она снова обернулась на такси.

- Ну... пойду. Если что, то я в скайпе.

Она хотела добавить, что надеется, что они оба останутся ее друзьями. Но язык не повернулся сказать это.

- Да не торопись, давай все нормально обсудим, - не слишком убедительно предложил Кир.

Она отрицательно покачала головой, отвернулась и пошла вниз по ступеням.

- Так ты останешься работать в «Акамарачи»? – спросил ее вдогонку Август.

Искра остановилась и обернулась. Кир и Август смотрели на нее. Из их ртов перестал вылетать пар, словно они... затаили дыхание, ожидая ответа.

- Как только вор найдется, я уйду, - честно сказала она. - Так будет лучше.

- Интересно знать, для кого… – риторически поинтересовался Август.

А Кир промолчал.

- Ладно, - Август положил руку ему на плечо и подтолкнул к двери. - Пойдем, холодно. Раз она хочет уйти, не держать же нам ее силой, - и нарочно громко, чтобы Искра наверняка услышала с дорожки, добавил, - она всегда может сюда вернуться.

***

Новогоднее настроение давно охватило весь офис, подобно лихорадке. Искра бродила среди всего этого веселья, косилась на репетирующих номера для новогоднего корпоратива людей, слышала повсюду новогоднюю музыку и шуршание гирлянд и удивлялась, как же это быстро произошло. Словно кто-то этим утром дал команду в рупор: «к Новому году гааатовь-сь!», и все послушно начали готовиться и украшать все вокруг.

С ее настроением это ну никак не увязывалось. Ничего светлого и веселого, а уж тем более холодного или ледяного там не было. Внутри у нее было темно и невыносимо жарко, как в жерле вулкана. Иногда это состояние доходило до того, что она физически чувствовала, как ей трудно дышать: будто грудную клетку сдавил очень тесно стянутый ремень. Казалось бы, нужно просто взять и рубануть по нему - и она смогла бы дышать. Но нет.

То, что происходило с Искрой, происходило по ее собственной вине: она прекрасно знала, что за ремень давит ей на грудь так сильно: ее сдержанность. Она не могла себе позволить никаких слабостей, даже в мыслях. Еще немного - и она опять начнет фантазировать и представлять себе красивые картинки с преобладанием бежевых тонов: бледного оттенка кожу Августа, смугло-бронзового – Кира и персикового – её. И от этого ей будет хуже. Она снова станет кислой, болезненной и несчастной. Снова не будет уделять внимание дочери. Опять будет жить мечтами, которым не суждено сбыться. Небывалым.

Пока что ей очень хорошо удавалось держать в узде свои чувства. Покрепче сжимать всё внутри, погромче смеяться и побольше двигаться. И никто ничего не поймет. И Кир, и Август тоже решат, что она отлично справляется без них. Она действительно справлялась на «пятерку».

Только странное дело происходило с ее обонянием в последнее время. Искра иначе стала ощущать запахи. Она все также не разбиралась в ароматах модных парфюмов и в букетах вин, но зато она по одному только запаху, исходящему от собеседника, могла четко определить, был ли у него или у нее недавно секс. Не простой, конечно, не обыденный и каждодневный, а хороший, грязный, развратный обмен жидкостями. Искра могла бы спорить об этом на деньги и заработала бы состояние. Например, она была почти уверена, что у двух ее стажеров, зарождался роман. От них пахло одинаково. Если бы она завязала глаза и общалась бы с людьми, только пользуясь обонянием, то этих двоих она бы точно почуяла издали. А когда они находились рядом, то этот запах усиливался. Они возбуждались при виде друг друга, от прикосновений и от слов: когда он подсаживал ее, чтобы она повесила снежинки на нитках повыше, когда он приятным тенором пел ей попсовую новогоднюю песенку, когда они сидели рядом над документами, которые Искра специально приносила им в одном экземпляре. Чтобы постоять в метре от них и подышать ими. Их страстью, их счастьем.

В один из этих предновогодних дней к Искре в кабинет зашла Ольга. Искра как раз подвешивала елочные игрушки к светильникам на потолке. Для этого ей пришлось разуться и встать с ногами на стол: хоть чем-то она скрасит скучное видео, записывающееся на камеру, спрятанную в горшке с цветком. Ольга тут же принялась подавать ей шар за шаром, и дело пошло быстрее.

- Слышала, что ты увольняешься, - сказала Ольга без предисловий.

- А... – растерянно сказала Искра, привязывая очередную нитку, - ну да, ухожу.

Ольга помедлила, словно подбирая слова:

- Честно говоря, я не ожидала от тебя. Ты только вступила в новую должность, причем так успешно, - сказала она негромко. - Ну это означает, видимо, что там, куда ты уходишь, еще лучше?

Искра неопределенно подернула плечами. Пусть думает, что хочет.

- Тогда, я тебя поздравляю. И мне будет тебя не хватать.

Искра смущенно улыбнулась. Да, приходилось признать, Ольга не походила на злодейку.

- Спасибо, я ухожу еще не завтра, дел нерешенных очень много... Да и потом, думаю, мы будем общаться. Хотя бы виртуально, через соцсети и прочее, - ответила она.

- Конечно. Я буду с интересом наблюдать, какая же теперь у тебя будет запись в графе «current position».[12]

Искра кивнула и занялась последним поданным ей шаром. Разговор, вроде бы, можно было считать оконченным, но Ольга не спешила уйти. Наконец Искра закончила с украшниями и спустилась ногами со стола на кресло. То угрожающе качнулось и едва не поехало в сторону, но вовремя подоспевшая Ольга подхватила Искру за локоть и помогла ей спрыгнуть на пол.

- Поосторожнее, - сказала она добродушно.

- Спасибо. Ловко ты меня поймала….

Ольга рассмеялась:

- А, это просто рефлекс, никак не могу упустить ценный кадр.

Когда Ольга ушла, Искра еще какое-то время глядела на закрывшуюся за ней дверь.

Что же у нее за жизнь теперь… Ей даже выходить за эти двери не хочется. Едва она выходит за порог, и ей приходится притворяться. Улыбаться всем и каждую секунду думать о том, что кто-то здесь ей не рад. Кто-то хотел бы, чтобы ее тут не было. Чтобы она вернулась туда, откуда пришла, и больше не появлялась. И она вынуждена подозревать всех. Даже того, в кого влюблена.