Авантюристка - Андрей Мельников

– Неужели за три месяца она не разу не проговорилась?

– Представь себе, нет.

– Да, ну и дела. А какой она была, когда появилась здесь? Больной, измученной, несчастной? Ей очень были нужны деньги?

– Да нет. Обычная Лота. Если не считать, что я ее не видел больше трех лет. Последний раз, до этого, мы виделись в монастыре, я навещал ее почти перед самым ее побегом оттуда, она выглядела хуже. Правда тогда она была еще подростком, а сейчас это полностью расцветшая девушка.

– Да ладно отец, в пятнадцать лет девушки уже успевают сформироваться. Поэтому считаем фактом только то, что тогда Шарлота выглядела хуже. И это несмотря на здоровую монастырскую жизнь и правильное регулярное питание. Да интересно. А у тебя она, чем занимается?

– Ты знаешь, она стала помогать мне вести хозяйство. У нее просто талант. Мои доходы, за то время, что она тут выросли почти втрое.

– Вот это да! Она просто какой-то феномен. Не про одну даму, я не слышал столько необычного.

– И это называется мужчины?

Я как раз пил вино и чуть не поперхнулся от неожиданности. У стола, сияя улыбкой, стояла Шарлота. Как она прошла, что мы ее не заметили? Неужели я настолько увлекся разговором с отцом, что утратил все навыки тайного агента? Она умылась, причесалась, переоделась и стала еще ослепительнее.

– Все говорят, что это женщины любят перемывать косточки всем знакомым и незнакомым. А вы, сильный пол, не такие? Стоило оставить вас, как вы занялись обсуждением моей скромной фигуры.

– Все что угодно, но назвать твою фигуру скромной невозможно!

– Лота не злись. Просто увидев тебя, какое-то время говорить о чем-либо еще, просто, не хочется.

– О, надо будет это учесть.

Шарлота села напротив меня и принялась за еду. Разговор свернул в сторону придворных сплетен, я рассказал несколько последних дворцовых анекдотов, найдя в лице отца и Шарлоты очень благодарных слушателей. Но, болтая о пустяках и любуясь своей очаровательной соседкой, я напряженно думал. В свое время меня специально учили, чисто рефлекторно поддерживать светскую беседу, не боясь попасть впросак с, не к месту сказанной, фразой и одновременно, обдумывать совершенно не связанную с беседой информацию. Этим-то я сейчас вплотную и занялся.

Девушка сидевшая напротив сильно занимала меня и не только как женщина. Скорее даже, как женщина, она занимала меня в последнюю очередь. Я чувствовал в ней какой-то подтекст. Некое второе дно. Не знаю чем это было вызвано. Она держалась естественно и кроме неземной красоты ничем не отличалась от обычной молоденькой дворяночки из глубокого захолустья. Хотя нет. Дворяночка из захолустья была бы в большем восторге от блестящего столичного дворянина, и светские байки слушала бы раскрыв рот. Здесь ничего подобного не было. Так, вежливый интерес не более того. И для сельской барышни, даже поучившейся несколько лет в монастыре, у нее был очень широкий кругозор. Я специально скакал с темы на тему, касаясь совершенно разных вопросов, она легко следовала за мной, и, казалось, знала все. Причем у меня сложилось впечатление, что Шарлота знает гораздо больше, чем говорит и стремиться казаться менее образованной, чем есть на самом деле. Просто видимо при отце, с которым они общались уже давно, она не решалась разыгрывать дурочку, а умением провести грань, между тем образом, какой хочешь создать, и своей настоящей сущностью она не владела. Точнее, ее не учили, и у нее не было опыта в таких вещах. А уж в чем в чем, а в таких вопросах со мной мало кто мог сравниться. Без лишней скромности могу сказать, что я лучше всех в секретной службе премьера умел добывать сведения выведыванием. Врожденные способности многократно усиленные учителями, большими мастерами этого дела, и хорошая практика, позволяли мне, беседуя с человеком разговорить и выведать у него все интересующие меня сведения. Причем мой собеседник часто сам не замечал, как пробалтывался. Так вот, с Шарлотой этот трюк не прошел. Причем, насколько я помню, это был, чуть ли не единственный случай в моей практике, когда не подготовленный человек вступил в разговор и не рассказал того, что я хотел. До сих пор был только один способ не раскрыть мне своей тайны – не говорить ничего, вообще не вступать в разговор, молчать, чтобы с тобой не делали. Иногда некоторые умники, с которыми мне приходилось общаться в подвалах тайной службы, пытались рассказать только часть известной им информации. Ерунда, начав говорить, вступив в контакт, они выкладывали все. Так было со всеми, кроме Шарлоты. Несмотря на все мои явные и неявные заходы, о времени между ее побегом из монастыря и появлением в нашем поместье, она не сказала ничего. Иногда переводя разговор в другое русло, а то и прямо заявляя, что сейчас ей не хочется говорить об этом. Ну да ладно. Я собирался побыть в имении еще некоторое время. Она будет жить здесь же, понаблюдаем, проанализируем, сопоставим.

– Ты что это, насел так на девочку? – Выговаривал мне отец, провожая меня в спальню. – Прямо-таки допрос ей учинил, с пристрастием.

– Отец, она, вроде, не обиделась. А я с детства был очень любопытный.

– Это точно. Ты вечно совал свой нос, куда не надо. И работу себе подобрал соответствующую.

– А откуда ты знаешь, чем я занимаюсь?

– А оттуда. Или ты думаешь, нам старикам, голова нужна только для парика и шляпы?

– Да ладно тебе батя. Я всегда знал, что красотою я в мать, а умом точно в тебя.

– Спокойной ночи подхалим. И Лоту не обижай.

– Спокойной ночи. За мою сестренку не переживай, если надо я за нее первый глотку перегрызу.

Обычно я сплю как убитый, засыпаю сразу и просыпаюсь в намеченное время. Но в эту, первую после долгого перерыва, ночь на родной земле мне не спалось. Какие-то муторные обрывки мыслей крутились в голове, так и не собираясь во что-то цельное. Устав ворочаться с боку на бок, в бесполезных попытках заснуть по настоящему, я отбросил скомканные простыни и подошел к окну своей комнаты. Оно выходило на широкое поле, раскинувшиеся между опушкой леса и дорогой. Летняя ночь коротка, и уже светало. Над полем, прямо от дороги и до самого леса лежал туман. Казалось, что дом стоит на берегу белесого озера, а верхушки деревьев недалекого леса были противоположным берегом.

Встав у окна и настежь распахнув створки, я жадно вдыхал свежий предутренний туман, чувствуя как отступает неясный ночной сумбур и в голове проясняется. Вдруг среди гулкой тишины начинающегося утра, какой-то едва уловимый шорох под окном привлек мое внимание. Я высунулся в окно и увидел, словно порождение своих ночных кошмаров, крадущегося вдоль стены огромного лесного кота. Кот поднял голову, и на какое-то мгновенье, его желтые безжалостные глаза встретились с моими. Казалось, сама смерть оценивает свою очередную жертву. Мощное тело напряглось, готовое взвиться к окну. Противная волна страха пробежала по позвоночнику, сердце, словно куда-то провалилось, неприятные струйки холодного пота побежали по телу. И тут где-то в доме хлопнула дверь, и послышались приглушенные голоса. Кот оскалил клыки в неком подобие улыбки, сиганул в сторону, и растворился в тумане.