Том 3. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть первая - Эрнест Лависс

Университет в эпоху Реставрации и Июльской монархии. При вступлении на престол Людовик XVIII очутился лицом к лицу с той созданной Наполеоном обширной организацией, которая носила название Университета. Как детище Империи, Университет был антипатичен роялистам; его деспотическая монополия делала его антипатичным в глазах либералов, а его рационалистические тенденции возбуждали неприязнь католиков, которые, сверх того, нападали на него за неподходящий, с их точки зрения, личный состав. Ввиду всего этого можно было ожидать его скорого упразднения. И действительно, в феврале 1815 года королевским ордонансом единый и нераздельный Университет Наполеона был заменен семнадцатью областными университетами, отчасти напоминавшими дореволюционные университеты, но по прежнему остававшимися под верховным руководством министерства народного просвещения. Во время Ста дней Наполеон восстановил организацию Университета на старых основах.

Людовик XVIII, возвратившись во Францию, изменил свое мнение. Императорский Университет служил в руках своего основателя орудием властвования. При условии перемен в личном составе и изменения тенденций он мог сослужить такую же службу и легитимной монархии. Этими соображениями объясняется ордонанс 15 августа 1815 года, который свидетельствовал о повороте во мнении правительства и вызвал некоторое изумление: «Организация академий временно сохраняется в прежнем виде». Этим же объясняется целый ряд мероприятий, посредством которых король старался удержать «бесподобную палату» от крайностей и подготовить переход к «королевскому» Университету. Должности великого магистра fie grand-maitrej, канцлера и казначея, а также совет Университета были упразднены и заменены комиссией из пяти членов, поставленной под начальство министра внутренних дел. Эта Комиссия народного просвещения, во главе которой стоял Ройе-Коллар, пользовалась в продолжение пяти лет настоящей диктаторской властью и против всеобщего желания провела намеченный королем переход к созданию «королевского» Университета. Красноречивые памфлеты Ламеннэ, обвинения, выдвинутые Шатобрианом, и нападки Бенясамена Констана — ничто не могло остановить эту комиссию. Когда Ройе-Коллар, утомленный борьбой, которую ему приходилось выдерживать, подал в отставку от должности председателя комиссии (1817), существование Университета было уже обеспечено; он должен был снова получить свое первоначальное устройство и даже занять более определенное положение среди органов центральной власти, чем во время Империи.

Комиссия народного просвещения сначала была заменена Королевским советом народного просвещения, председатель которого (как некогда великий магистр) облечен был особой властью, сносился с правительством, подписывал дипломы и пр. Два другие члена совета пользовались прежними правами канцлера и казначея, а третий был ректором парижской Академии (ноябрь 1820 г.). Затем права председателя получают более устойчивый и определенный характер: он становится помощником государственного секретаря (февраль 1821 г.). В то же время членам преподавательского персонала вменяется в обязанность «положить в основу преподавания принципы религии, монархии и легитимизма»; это — старая формула времен Империи, доведенная до своего логического конца. В 1822 году эволюция эта достигает своего завершения: Университету возвращается его название и должность великого магистра, который получает обратно права, установленные декретом 1808 года. В августе 1824 года великий магистр становится «министром духовных дел и народного просвещения». Таким образом, Университет занимает определенное место в ряду государственных учреждений. Он становится отраслью центральной власти и — в большей степени, чем когда-либо — орудием властвования.

Первым великим магистром и министром народного просвещения был монсеньор Фрейсину, епископ Гермпольский. Во время его управления Университетом последний до известной степени подчинялся власти духовенства. При министерстве Мартиньяка он начал освобождаться из-под этой опеки, и тогда со всех сторон раздались резкие протесты против его монополии. События 1830 года, приведшие к власти многих «универсантов», довершили отделение Университета от церкви. Вместе с тем новая хартия обещала свободу преподавания (ст. 69). Правда, исполнение этого обещания постоянно откладывалось в долгий ящик, и, несмотря на энергичные требования, Луи-Филипп так и пе сдержал его до самого конца своего царствования.

Высшее образование. В новом Университете, как и в старом, продолжали существовать три ступени образования: высшее, среднее и низшее.

Высшее образование давалось факультетами богословским, юридическим, медицинским, естественным и литературным. Из этих факультетов процветали только юридический, насчитывавший в 1814 году 3000 слушателей, и медицинский с 1200 слушателей. Естественный и литературный факультеты, почти не имевшие слушателей, являлись в большинстве случаев простыми экзаменационными комиссиями. В 1816 году Людовик XVIII закрыл двадцать отделений этих двух факультетов, и никто от этого ничего не потерял. Высшая Нормальная школа, помещавшаяся тогда на Почтовой улице, в бывшей семинарии «Отцов святого духа», была организована в декабре 1815 года. Профессорам ее, прежде называвшимся репетиторами, а теперь получившим название maitres de conferences (лекторы J, поручено было вести свои курсы независимо от преподавания, дававшегося факультетами. Круг предметов, преподававшихся на юридических факультетах, был расширен (март 1819 г.).

Все эти реформы, бывшие делом рук Ройе-Коллара, прошли не без некоторых трений. В 1819 году разыгралось особенно много студенческих волнений. Это набросило некоторую тень на Университет, и когда Ройе-Коллар удалился в отставку, наступила реакция. Последовательно были закрыты: курс Виктора Кузена в Сорбонне (1821); юридический факультет в Гренобле (1821), вскоре восстановленный монсеньором Фрейсину; Нормальная школа (1822); новые курсы, учрежденные на юридических факультетах, которые Корбьер хотел закрыть все разом (сентябрь 1822 г.); парижский медицинский факультет, снова открытый через несколько месяцев при новом составе профессоров (ноябрь 1822 г.), и, наконец, курс истории, читавшийся Гизо в Сорбонне (1825).

В 1826 году эра строгостей, видимо, миновала. Был основан под названием Подготовительной школы эмбрион Нормальной школы, в виде придатка к Лицею Людовика Великого (9 марта). Ватимениль восстановил на некоторых юридических факультетах закрытые курсы и возвратил Кузену и Гизо отнятые у них кафедры. Но он не смог оживить сонные провинциальные факультеты, которые, если не считать Монпелье и Тулузы, влачили жалкое существование в атмосфере полного равнодушия со стороны общества.

При Июльской монархии Нормальная школа получила свое прежнее название (август 1830 г.), а развитию ее дан был новый толчок[133]. Затем началась шумная борьба между двумя враждебными направлениями: с одной стороны, Гизо и Кузен желали основать в провинции четыре или пять крупных центров научного преподавания, с другой — Вильмэн и Саль-ванди стремились чрезмерно увеличить число естественных и филологических факультетов и превратить их в «комиссии для выдачи дипломов на звание бакалавра». Вся история высшего образования за период 1836–1847 годов сводится к открытию этих в большинстве случаев бесполезных учебных заведений. Революция 1848 года подоспела весьма кстати, чтобы остановить этот широкий поток. К сожалению, она приостановила и другие проекты Сальванди, внесенные в 1847 году и гораздо лучше продуманные. В этих проектах заключался обширный план преобразования университетского преподавания права, естественных наук, медицины и литературы, — преобразования, которому суждено было осуществиться только в наши дни, тогда как, не будь событий 1848 года, оно, быть может, совершилось бы лет на пятьдесят раньше[134].

Среднее образование. Реставрация совершенно не занималась средним образованием, постановка которого осталась такой же, какой она была во время Империи. Императорские лицеи получили просто название королевских коллежей, которое они сохранили вплоть до 1848 года. Что же касается программы средних учебных заведений, то преподаванию закона божия было отведено гораздо больше места, преподавание философии было ограничено изучением логики, а преподавание истории было перенесено в младшие классы.

Наряду с государственными («университетскими») средними учебными заведениями и независимо от них стали развиваться духовные средние школы. Как известно, на основании декрета 1808 года частные учебные заведения подлежали надзору Университета и должны были получать от него предварительное разрешение. Действие этого правила не распространялось на «малые семинарии», которые епископы имели право основывать в своих епархиях для подготовки будущих священников. Эти малые семинарии возникли повсюду, и с течением времени число их воспитанников сильно увеличилось, причем только часть учеников впоследствии вступала в духовное звание[135]. Наделе эти малые семинарии получили характер настоящих средних учебных заведений, из коих некоторые, вдобавок, находились в руках иезуитов, а это считалось отягчающим обстоятельством.