Зеркало моей души Том 1 "Хорошо в стране советской жить…" - Николай Левашов

А к сцене… я относился, как бы это сказать, с некоторой предубеждённостью и старался на неё не попадать без крайней необходимости. И в детстве я пытался избегать сцены в любом варианте её применения. И делал для этого всё, что было возможно. Помню, как один раз, когда уже был в седьмом или восьмом классе, нас всех согнали в актовый зал школы и начали прослушивание для хора. Само прослушивание немного напоминало ситуацию из легенды об Одиссее, когда он с товарищами оказался запертым в пещере людоеда-циклопа. Ослеплённый Одиссеем циклоп, выпускал из пещеры своих овечек, ощупывая каждую перед тем, как выпустить. Одиссей придумал набросить на себя и товарищей овечьи шкуры и таким образом выскользнул из лап циклопа-людоеда. Так вот, ситуация в школьном актовом зале в некоторой степени напоминала эту легенду. Единственным способом, каким можно было покинуть этот зал и пойти домой, было прослушивание. Мне жутко не хотелось проходить прослушивание, но делать было нечего. Один за другим мои школьные товарищи покидали актовый зал. Кого-то «забраковывали», кого-то записывали. Мне очень не хотелось попасть в список отобранных и пришлось по ходу дела придумать для себя «овечью шкуру». Когда очередь дошла до меня, я с обречённостью двинулся к пианино. Молодая женщина, которая проводила прослушивание, наиграла аккорды и попросила меня пропеть ноты. Я сделал, что меня просили, и тут меня осенила одна спасительная мысль! Когда для меня проиграли очередной аккорд на тон выше предыдущего и попросили спеть ноты, я пропел в той же тональности, что и в первый раз. Это почему-то очень расстроило молодую женщину, и она ещё раз попросила меня попытаться спеть в нужной тональности. И я… вновь спел ноты, как и в первый раз.

Помучившись со мной несколько раз, она с досадой сказала мне, что у меня может быть единственный бас такой силы на всю страну и попросила меня ещё раз пропеть ноты в другой тональности. И я с прискорбной физиономией пропел всё в той же тональности, что и в первый раз. И добился своего… меня с досадой отпустили на все четыре стороны, и я, довольный своей выдумкой, понёсся домой. Мой трюк заключался в том, что я прекрасно мог повторить всё в нужной тональности, но, понаблюдав за несколькими прослушиваниями своих одноклассников, я понял, что отсеивают всех тех, кто не может повторить в нужной тональности. Давать «петуха» преднамеренно мне не хотелось по той простой причине, что со стороны это выглядело очень уж смешно, а мне самому очень уж не хотелось выглядеть смешно. И поэтому я решил петь всё в одной тональности — никто не смеялся, и я добился желаемого результата. Я всеми силами пытался избежать ситуации, в которой я должен был бы оказаться на сцене. Но мне этого не удалось. Самое смешное, что ситуация повторилась практически та же самая, только уже когда я стал студентом первого курса харьковского университета. На этот раз меня «поймали», и меня в очередной раз «подвело» моё слово. Если я давал своё слово кому-нибудь — я его всегда выполнял, несмотря на то, чего бы мне это не стоило. Данное моей маме слово не снимать корректирующие очки в детстве, стоили мне лопнувшей мышцы правого глаза, о чём я уже писал ранее. Конечно, я старался не «разбрасываться» своим словом, зная, что должен буду потом его выполнять. Поэтому я обычно не спешил давать слово или принимать решение, стараясь максимально взвесить все положительные и отрицательные стороны своего решения, прежде чем я делал выбор или давал своё слово. Для примера, могу привести своё одно решение…

В детстве я увлёкся с головой чтением. Прибегая домой после школы и быстро сделав домашние уроки, я хватал очередную увлекательную книгу и погружался с головой в очередной приключенческий или фантастический роман (я очень много читал и по истории, биологии, географии, и многим другим направлениям). Конечно, меня особенно захватывала фантастика! Так вот, я очень любил читать книгу и… грызть подсолнечные семечки.

Конечно, когда ты читаешь и одновременно грызёшь семечки, половина шелухи оказывалась в моём желудке. Как-то раз моя мама сказала мне, что если я так и дальше буду глотать шелуху семечек, очень скоро мой аппендикс забьётся шелухой от семечек и тогда его придётся удалять. Мне очень не хотелось потерять свой аппендикс, и я решил заняться решением этой проблемы пока ещё не поздно. Я попробовал сначала очистить все семечки от шелухи, чтобы потом уже бросать во время чтения уже очищенные семечки. Я добросовестно несколько раз садился за очистку семечек от шелухи, но «почему-то», когда я начинал читать, очищенные семечки заканчивались очень уж быстро. Немного помучившись с этим, я принял для себя решение. Если книжки и семечки несовместимы или у меня их не получилось совместить, тогда я выбираю книги… и с того дня до сих пор ни разу не грыз более семечек! И не только при чтении книг — не грыз вообще! Плохо или нет — такой у меня характер. Так вот, мой характер меня периодически подводил…

Как-то раз в нашу аудиторию зашла молодая женщина и объявила нам всем, что после последней пары мы все должны быть в такой-то аудитории. Мы все только недавно стали студентами-первокурсниками, мало что знали, ещё с большим трудом ориентировались в коридорах огромного харьковского университета, и, ничего не подозревая, мы все «припёрлись» в указанное место. В той аудитории стояло пианино, но нам всем это ничего не говорило. Через некоторое время появилась та же молодая женщина, что сделала нам объявление с каким-то мужчиной. Она представила нам его, как руководителя хора нашего университета и сообщила о том, что он проведёт прослушивание всех нас, чтобы отобрать людей для хора. Мы все поняли, что «вляпались», но деваться было некуда. Я уже подружился с одним парнем из нашей группы, Михаилом Тёмным, и ни ему, ни мне не хотелось идти первыми на прослушивание. А когда прослушивание началось, то, по крайней мере, мне расхотелось прослушиваться ещё больше. Первыми пошли парни из нашей группы и, услышав какие «трели» они выдавали, изображая пение, практически все покатывались со смеху. Смеяться над другими хоть и нехорошо, но когда смеются над тобой — тогда ещё хуже.

Короче, скоро кроме меня и Михаила парней не осталось, и девчонки нашей группы с вопросом в глазах уставились на нас с ним. Ничего не оставалось делать, и мне пришлось идти на прослушивание во второй раз в своей жизни. «Блеяние» моих однокурсников было очень смешным, но мне самому становиться очередным «блеющим» бараном «почему-то» не хотелось. Тупо повторять всё в одной тональности мне тоже не хотелось, как это я проделал во время своего первого прослушивания, и поэтому я решил постараться пройти это испытание, не уронив своего достоинства, как я тогда думал.

29. Путь к сцене

Меня в этот раз поймали очень просто. Попросив меня повторить распевку в определённой тональности, руководитель хора после того, как я проделал то, что он просил, ничего не сказал. Меня это очень обрадовало, так как я подумал, что отсутствие его комментариев говорит в пользу того, что меня и на этот раз забракуют! Я с облегчением пропел нужную распевку в другой тональности, затем в другой и ещё раз в другой. Отсутствие комментариев вселяло в меня надежду, что меня скоро отпустят. Радовало меня то, что надо мной никто не смеялся, и я уже был готов услышать желаемое для меня — «Вы, молодой человек, можете идти!». Но вместо этого мне «выдали» то, чего я никак не ожидал! Руководитель хора сказал мне: «У Вас, молодой человек, редкий голос, как по силе, так и по диапазону. У Вас бас профундо и октавный бас одновременно и Вы должны пообещать мне, что Вы обязательно придёте в понедельник вечером на репетицию хора…» Короче, я пообещал, что приду, и, конечно же, выполнил своё обещание. Мой сокурсник и друг Михаил тоже оказался в числе отобранных, и это было даже замечательно, так как мы договорились прийти вместе. Таким образом я оказался в университетском хоре. И приходилось выступать перед разными аудиториями в составе этого хора.

Моё «привыкание» к сцене происходило в несколько этапов. Ведь, когда ты стоишь среди многих других, то чувствуешь себя как бы «спрятанным» среди других. Но даже в такой ситуации всё равно чувствуешь себя под «прожекторами» внимания аудитории. По крайней мере, я чувствовал. Правда, я уже не впадал в «ступор» после поднятия занавеси сцены, но всё равно внутри меня «гуляло» волнение. Я ему не давал возможности взять верх над собой, но, тем не менее, оно присутствовало. Но стоило мне только сосредоточиться не на людях, сидящих в зале, а на пении … всё волнение практически мгновенно исчезало. Я был с музыкой, со словами и всё… Ребята из хора часто шутили, что, мол, в нашем хоре пять партий — басы, тенора, альты, сопрано и Коля. Эта шутка возникла из-за того, что во время хорового пения я своим пением перекрывал весь хор, более ста человек и поэтому, когда наш руководитель требовал от всех «прибавить жару», от меня он требовал обратного. Так как моё «прибавление жару» забивало всех остальных. В силу того, что я невольно стал участником художественной самодеятельности университета, меня тут же «припахали» для участия в смотре художественной самодеятельности от радиофизического факультета, на котором я учился. Меня просто поставили перед фактом, и моего желания никто даже не спрашивал. Так или иначе, мне впервые пришлось выступать сольно. У меня не было аккомпанемента и мне пришлось петь без оного. Поэтому я заявил, что буду петь русскую народную песню «Степь, да степь кругом…». Объявили меня, и я впервые оказался на сцене один, без дружеского локтя других. Микрофон мне был не нужен, поэтому я подошёл к краю сцены, тем самым «сжигая» для себя мосты, и, настроившись на пение … запел. Это было первое моё сольное выступление, но это была и моя собственная победа над самим собой. Усилием воли я смог преодолеть себя и заставить сделать то, что было нужно. Это была маленькая победа над собой, над своей природной стеснительностью. Я при всём при этом, не стал хамом (по крайней мере, я надеюсь, что это так), но уже, при необходимости, мог усилием воли преодолеть эту стеснительность. После этого первого моего сольного выступления кто-то из жюри подошёл ко мне и сказал, что мне надо заняться пением профессионально и что в университете есть очень хорошая вокальная студия. Через пару недель я решил туда пойти и занимался в ней до окончания своей учёбы в университете. Я не стремился к выступлениям, мне было более интересно научиться управлять своим голосом, что вроде бы получилось.