Красная Латвия. Долгая дорога в дюнах - И. Э. Исаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как и раньше, от самых Великих Лук путь наступающим преграждают реки и озера, непроходимые болота, лесистые холмы, превращенные врагом в опорные пункты. Близкая Балтика чувствовалась во всем: ночью земля скована льдом, а утром моросил дождь, превращающий снег в грязь, дороги – в кисель.
С рассвета 7 мая шли упорные бои на салдусском направлении. По сводке штаба фронта, наметилось небольшое продвижение 119-й гвардейской стрелковой дивизии. Я собрался туда, чтобы своими глазами увидеть, быть может, последний бой.
– Зря не высовывайся, фактически все уже кончилось! – напутствует меня мой товарищ по редакции капитан Тихон Журавлев: с первых дней войны он работает в газете и отлично знает место корреспондента в бою.
Пасмурное утро 8 мая. Редакционный виллис быстро пересек границу республики. Штаб 341-го полка 119-й дивизии находится на латышской земле, в лесу. У штабной землянки скопились офицеры. Обычные разговоры: капитуляция Берлина, выжидательная позиция гросс-адмирала Деница, попытка немцев вырваться из Курляндии.
Со вчерашнего дня головной батальон майора Березовского продвинулся на 5–6 километров, захватив высоту у хутора Бенеси. Немцы сопротивляются, не жалея огня.
С инструктором политотдела дивизии гвардии майором Буем, которому нужно побывать в батальоне, выходим из леса. Впереди, слева от дороги, высотка, изрытая по склону окопами. За нею, среди купы деревьев, сарай и дом: латышский хутор Бенеси. Вдали синеет полоска леса, там немцы.
Слышна пулеметная перестрелка, выделяется железная скороговорка немецкого крупнокалиберного МГ-34. За хутором рвутся мины, ударила пушка.
Спускаемся в низинку, на скате ее был немецкий блиндаж, сейчас тут НП батальона майора Березовского. Выложенная белыми камнями дорожка ведет к входу, стенки траншеи оплетены ивняком. Немцы строились надолго.
У двери группа бойцов и офицеров. Только что МГУ (мощная говорящая установка) передала немцам текст ультиматума генерала Говорова о немедленной, безоговорочной капитуляции.
Машину обстреляли, но попаданий нет.
– Не скапливаться! – кричит часовой, выйдя из-за землянки. – Вот ударит сюда…
Будто услышав его, над головой проносится пулеметная очередь. Солдаты расходятся, командиры направляются в блиндаж. На длинной лавке у входа лежит капитан в орденах, он странно подтянул к животу ноги, не шевелится. Майор раздраженно кричит в трубку телефона:
– А чем я отвечу – «огурцов» у меня пет!
Конец войны, а привычка сильна: «огурцы» – это снаряды.
– Надо же, всю войну прошел и вот! – сокрушается старший лейтенант, заметив, что я разглядываю лежащего: он мертв. Записываю в блокнот: Капитан Асафьев, 6 правительственных наград, 8 ранений. Убит утром 8 мая у КП батальона, шальной пулей.
С гвардии майором Буем идем н хутору. За сараем две пушки. Опершись спиной о стену, сидят артиллеристы, курят.
Какие новости? – спрашивают они.
То, что мы им можем рассказать, – известно всем и без нас. Отсюда не видно переднего края. Идем дальше, держась деревьев. Поднимаемся на бугорок. Дорога выводит к каменной ограде небольшого сельского кладбища. Сквозь деревья проглядывает зеленая луговина, вдали – полоска вражеских окопов, опушка леса.
Нас окликают: не найдется ли закурить? Только тут замечаем двух пулеметчиков, лежащих у «максима» за гранитным могильным памятником. 3акуриваем.
Хлопок пушечного выстрела, почти сразу – разрыв. Повернув головы, успеваем разглядеть на дальнем конце луга, возле развесистого дуба, вспышку. В желтом пламени видна подброшенная взрывом, будто сломавшаяся, черная фигура гитлеровца.
Срезали все-таки гада! – радуется первый номер. – Попали, не показывай себя!
Они поясняют: немецкий пулеметчик стрелял все утро. Артиллеристы засекли его и проучили напоследок.
Ну, теперь держись! – с опаской говорит второй номер. – Теперь он даст жару.
Но стрельбы нет – ни с вражеской стороны, ни с нашей.
Возвращаемся на КП. Командиры сокрушаются: конец войны, а водки – ни грамма, нечем победу отметить. Какой-то энтузиаст предлагает послать за «шнапсом» к фрицам. У них наверняка есть, а праздновать им нечего. Долго обсуждают этот вариант и отклоняют его.
– Флаг! Белый флаг! – кричит часовой, просовывая голову в блиндаж.
Все срываются с места, в дверях толчея, только убитый капитан остается на лавке.
Обогнув землянку, бежим по траншее к высоте. Перемахнув через бруствер, отгибаю кусты, чтобы лучше видеть, Комбат слева ломает ветку, мешающую смотреть в бинокль.
– Не высовывайся, корреспондент, – советует он. – Эта высотка у него пристреляна. Пальнет какой-нибудь дурак.
И он не до конца верит, что все кончилось.
Рядом со мной появляется запыхавшийся майор Буй с биноклем. Смотрит, передает бинокль мне.
– Вон там, слева, белеет! На опушке.
Флаг не только слева, еще один – прямо перед нами, и еще один правей. На зеленом фоне их можно разглядеть невооруженным глазом.
С этой минуты на нашем участке – и на всем Прибалтийском фронте – наступает тишина. Записываю: 16.05, 8 мая 1945 года. Хутор Бенеси, в 5 километрах от города Салдус. Батальон гвардии майора Березовского Алексея Ванифатьевича, полк гвардии подполковника Карабановича Казимира Антоновича.
– Комбат с майором-переводчиком сбегают с бугра на зеленую луговину. Не спрашивая разрешения, спешу за ними. Если майор будет возражать – сошлюсь на газетное задание. Корреспондент обязан видеть историческое событие вблизи.
Комбат идет чуть впереди, ударяя на ходу веткой по сапогу. Мы ступаем по траве, не глядя под ноги: все внимание вперед. Мин нет, противник не успел заминировать пути отхода.
Пройдя примерно половину ничейной полосы, останавливаемся. Переводчик достает белый носовой платок и размахивает им, вызывая парламентеров противника.
С жадностью разглядываю немцев, которые то и дело высовываются из окопа, они смотрят на нас. В лесу от деревьев отделяются фигуры, их видно хуже.
– Дурацкое положение! – сердится комбат. – И дальше идти нелепо, и обратно возвращаться нельзя.
Мы негромко переговариваемся между собой. Майор-переводчик, устав держать вытянутую руку с платком, опускает ее, вытирает лицо. Все-таки, видно, придется возвращаться, хотя и неохота подставлять спину врагу.
Тут мы замечаем справа, за кустами, где окопы нашего боевого охранения, вынесенные вперед, какое-то движение. С немецкой стороны идет офицер с белым флажком на палке, за ним – двое солдат с автоматами поперек груди. Офицер в кителе, солдаты в длинных шинелях.
Они идут в нашу сторону, но не к нам, а наискось, к хутору, где стоит группа командиров с биноклями. Мы поворачиваем обратно. Вражеским парламентерам идти дальше, чем нам, мы оказываемся на месте раньше. Кроме офицеров батальона здесь командир полка гвардии подполковник Карабанович и начальник штаба дивизии полковник в высокой серой папахе. Они ждут парламентеров.
Немцы подходят, останавливаются шагах в пяти от нашей группы. Молодой, с очень бледным лицом лейтенант в парадном кителе, с повязкой
