Энциклопедия жизни русского офицерства второй половины XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова) - Сергей Эдуардович Зверев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Меня глубоко растрогало и это предложение в изумительной по деликатности форме, а затем и своевременность. Я сердечно поблагодарил и не отказался. К[онстантин] С[тепанович] немедленно написал чек на 400 рублей, которые меня, в общем, выручали. Когда же ко мне наведался до истечения срока пом. присяж[ный] повер[енный] Столяров узнать, получилось ли мне уплатить в срок по векселю, то я показал ему чек на 400 р[ублей] и объявил, что, как только доктор позволит мне выйти, я возьму деньги из банка и уплачу по своему векселю. Он этим удовлетворился и своего доверителя не пустил меня беспокоить.
Примерно через неделю после этого я уже выходил из дома: долг был мною уплачен, а вексель торжественно сожжен. С этих пор ни в какие долговые обязательства с портными я больше не входил. За время болезни я не упускал из вида академических лекций, благодаря навещавшим меня товарищам, но все остальные работы я решительно оставил. Доктор советовал мне уехать на юг, к берегу Черного моря, уверяя, что переменой места и морскими купаниями я смогу избавиться от изнурительной малярии. Указывали на одесские лиманы, как на самое подходящее место купаний. Все это заставило меня сильно призадуматься над моей туманной будущностью.
Чем ближе я знакомился с работой военного инженера в мирное время, тем меньше мне нравилась эта деятельность, ограниченная очень узкими рамками, притом чисто гражданского строительства в огромном большинстве округов. В крепостях твердо и подолгу сидели давно окончившие курс офицеры, очень часто занимались только ремонтом жилых помещений и оборонительного характера построек. Где же были какие-либо новые строительные, чисто военного характера, работы, то все места на них были уже прочно заняты: для молодого, новоиспеченного инженера надежда попасть на такое интересное строительство не было бы особой на то протекции. Весь инженерный корпус был проникнут старыми традициями и духом делячества, которые далеко не внушали к себе симпатий. Главное же, что меня поразило, это отсутствие в деятельности военного инженера всякого соприкосновения с полевой работой войск.
Такая связь осуществлялась другой частью инженерного корпуса – саперными войсками. Здесь, в среде этих представителей инженерного ведомства, велись правильные полевые фортификационные теоретические и практические занятия, а саперы держали непрерывную связь со строевыми частями всех родов оружия, входя побригадно еще в мирное время в состав армейских корпусов.
Моя мечта была получить высшее техническое образование в рядах строевых частях армии. Знакомство же с жизнью и задачами мирного мирного времени в чисто инженерном корпусе убедило меня в том, что здесь я не найду того, о чем мечтал и чего желал. Я задумал поэтому по окончании Инженерной академии стремиться еще получить высшее военное образование и в Академии Генерального штаба. Для этого по закону надо было два года прослужить между академиями в строевых частях армии. Следовательно, надо было из Петербурга уехать на юг, именно на побережье Крыма или Одессы.
В это время начались новые формирования полевых инженерных войск, и для VIII армейского корпуса сформирована была 5я саперная бригада, состоящая из трех саперных батальонов (11, 12 и 13) и понтонного батальона. Справившись о вакансиях, я узнал, что в любой из этих батальонов я могу зачислиться по окончании Инженерной академии. Это вполне меня устраивало, и я твердо решил идти по намеченному плану.
Но теперь предстояло и несколько сильных искушений, которые могли бы совершенно изменить мой дальнейший жизненный путь. Предложивший мне это место был на моем докладе у министра путей сообщения (адмирала К.Н. Посьета) и, по-видимому, вынес впечатление доброе о моей скромной особе. С окончанием Инж[енерной] академии я имея право перехода в Мин[истерство] пут[ей] сообщения со званием инженера. В материальном отношении это меня во всех отношениях устраивало бы великолепно. Но вся моя подготовка с юных лет и мечты о будущей деятельности протестовали против такой резкой перемены специальности. Не долго я думал: сердечно поблагодарив предложившего мне такое место за честь и внимание, я отказался, сославшись на давно уже намеченный мной путь чисто военного характера.
Наконец, третьим важным искушение являлась женитьба, причем лицо, с которым я мог бы связать свою судьбу располагало огромными материальными средствами, будучи при этом единственной дочерью своих богатых родителей и родственников. Мне дано было понять, что отказа не будет, а для совместной семейной жизни будут нам еще при жизни родителей предоставлены все возможности, исключающие какую бы то ни было заботу о материальном благополучии. Но, родившись и воспитавшись в небогатой честной семье, а затем в суровой обстановке кадетского корпуса и военных училищ, я не привык ни к какой роскоши и не увлекаясь искушениями праздной богатой жизни. Мне претила мысль попасть на содержание своей будущей жены и лишиться полной свободы действий, а может быть даже и права осуществить мои мечты и планы. Я уже видел в своей жизни примеры таких союзов и жалкую роль, которую играл бедняк-муж при богатой и властной по характеру жене.
Я твердо верил в свои собственные силы, слишком дорожил своей свободой, и планы моей будущей деятельности были очень далеки от женитьбы вообще, а о семейной жизни в 23 года, в частности. И здесь я не долго размышлял, а очень определенно и твердо от всякой мысли материального характера отступил.
Погрузившись всецело в свою академическую деятельность, работая по ночам, я мечтал только лишь об одном: благополучно закончить выпускные экзамены в Инженерной академии. Пришлось сократить свое участие в работах. Географического] общества, а также и «Соляного городка». Зима прошла в полном напряжении сил.
Весна 1883 года наступила для меня как-то особенно быстро. Начались выпускные экзамены, которых по счету было много (около 24), включая и практические испытательские
