Книга о Ласаро де Тормес - Автор Неизвестен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
312
На самом деле, из народной речи в повесть пришло прозвание «ласарильо» — как нарицательное обозначение «сирых», «несчастненьких», «убогих», чаще всего — больных проказой, болезнью св. Лазаря (см.: Cejador у Fráuca 1976: 13—14).
313
Эразмисты скептически относились к догмам Римской церкви и нравам католических клириков, мечтая о восстановлении чистой, не замутненной позднейшими истолкованиями вере первых христиан, о христианской Церкви как сообществе соединившихся во Христе и живущих по законам любви братьев. Об испанском эразмизме и его месте в испанском Возрождении см.: Abellán 1982; Пискунова 1998.
314
«Статусы о чистоте крови», начавшие выходить в Испании в последнее десятилетие правления Карла (первый был издан в 1547 г.), делили испанцев на «старых» и «новых» христиан: к последним относились все, у кого в роду — вплоть до четвертого колена — были евреи или арабы.
315
Эскудеро — низший слой идальгии как общего обозначения испанского дворянства, которое, помимо эскудеро, включало в себя также идальго-землевладельцев (таких, как сервантесовский Алонсо Кихано — Дон Кихот), кабальеро и грандов.
316
Огромные, но отвергнутые научными кругами, усилия доказать, что автором «Ласарильо» является Альфонсо де Вальдес, в 2000-е годы предприняла Роса Наварро Дуран (см.: Navarro Duran 2002; Navarro Durán 2003). На фоне массированной пиар-компании в защиту своей гипотезы, которую ведет Наварро Дуран, отстаивая авторство А. де Вальдес, давняя попытка М.-Х. Асенсио (см.: Asensio 1959) очень осторожно связать «Ласарильо» с именем его брата — Хуана кажется вполне допустимой. Только вот дух «наставительных» диалогов Хуана, однозначно твердого в своих эразмистских убеждениях, мало совместим с амбивалентно-уклончивым (об этом подробнее далее) строем мышления автора «Ласарильо».
317
Запрещенные в Испании к печати, диалоги Альфонсо были впервые опубликованы в Италии после смерти автора в 1540-х годах.
318
Имеются в виду произведения позднегреческого писателя Лукиана Самосатского (ок. 120—180), автора сатирических диалогов «Разговоры богов» и «Разговоры в царстве мертвых».
319
Гипотеза Ф. де Хаана (см.: Haan 1903).
320
Их издание было осуществлено в 1874 г. Хосе Мариа Асенсио (José María Asensio; не путать с Manuel José Asensio, см. сноску 19 к наст. ст.).
321
О происхождении и роли писателей и поэтов-шутов в испанской культуре см.: Márquez Villanueva 1985—1986; Зеленина 2013.
322
Более всего к ней применимо понятие «проза поэта», которая отличается тем же качеством, что и поэзия: для последней — по определению Ю.Н. Тынянова — характерна «теснота стихового ряда» (Тынянов 1965: 69). В этом смысле проза «Ласарильо» схожа с прозой Пушкина, автора «Повестей Белкина».
323
На момент появления трудов X. Касо Гонсалеса было известно лишь о трех изданиях книги.
324
См. о них в Преамбуле к примечаниям к «Л-II».
325
«От первого лица» писали письма, исповеди, автобиографии, донесения-реляции (например, Колумб — об открытых им землях), то есть тексты-документы. Вымышленные же истории — прежде всего популярнейшие рыцарские романы — велись от лица псевдореального хрониста-повествователя.
326
В не столь уж далекие от «Ласарильо» Средние века лучшие галисийско-португальские «кантигас де амиго» (португ. cantigas de amigo — букв.: «песни о милом»), сочиненные якобы от лица влюбленной крестьянской девушки, слагал португальский король Диниш (см. о нем примеч. 7 к гл. 2 «Л-II»).
327
Упоминаемые Ласаро «заботы, которые тревожат французского короля» («los cuidados de el Rey de Francia». — C. 40 наст. изд.), вполне вероятно, относятся к этому историческому эпизоду, хотя позднее они часто фигурируют в испанских присказках о заботах, одолевающих человека.
328
О влиянии «Золотого осла» на «Ласарильо» и специфике перволичного повествования в обоих произведениях см. с. 591—594 наст. ст.
329
См. сноску 74 к паст. ст.
330
См. сноску 76 к наст. ст.
331
Гак испанские историографы именуют испанское Возрождение первой половины XVI в., в отличие от позднего, «второго», Возрождения, пришедшегося на годы правления Филиппа II (см.: Пискунова 1998: 13—15).
332
Повесть многим критикам (да и читателям) кажется незаконченной, но она не «не закончена», а не завершена, так как имеет условный конец, что весьма характерно для жанра романа Нового времени (ср. конец «Евгения Онегина» или «Войны и мира»), первым образцом которого «Ласарильо» фактически является.
333
Характерно, что именно в «Рассказе третьем...» «Л-I» сосредоточены почти все отсылки к литературным и историческим реалиям середины 16-го столетия. (Соответственно, написанные во второй половине 1520-х годов, два первых рассказа «помечены» своими историческими «маркерами».) Что же касается рассказов с четвертого по седьмой, то ко второй редакции повести мы, с некой долей уверенности, отнесли бы «Рассказ пятый...», явно разрушающий полифонический строй предыдущего повествования (подробнее см. с. 583 наст. изд.), и наверняка — Пролог.
334
Если считать, что в год гибели отца — 1510 г. — Ласарильо было восемь лет (как он сам о том сообщает) и что между въездом Карла V в Толедо (то есть годом женитьбы Ласаро — 1525 г.) и самим актом сочинения письма прошло какое-то время (год или два), необходимое, чтобы слухи о его женитьбе на наложнице архипресвитера как-то улеглись. Эти подсчеты, входящие в авторский замысел, проделывали многие критики. Об их отношении к личности самого автора см. с. 574 наст. изд.
335
Не включаясь в дискуссии Шекспироведов, можно заметить, что никто из спорящих об авторстве пьес Шекспира не опровергает тот факт, что графу Рэтленду (а то и самой королеве Елизавете) было бы не к лицу выступать сочинителем пьес для народного увеселения.
336
Заседавший с 1545 по 1563 г. в Триденте (совр. Тренто) и — недолго — в Болонье Собор закончился тем, чем заканчиваются многие исторические утопические
