Отряд - Андрей Посняков

Архивариус кивнул. Длинный, сутулый, худой, с изможденным, истинно монашеским лицом, брат Николя, как никто другой, хорошо понимал аббата.

- Вы думаете, отец Раймонд, они посланы разыскать своего… пропавшего…

- Думаю, да. И не столько паломники их интересуют, сколько финансовые отчеты. Вы, брат Николя, спрячьте их куда подальше!

- Уже спрятал, отец Раймонд. А насчет этих «студентов»… - Отец Николя поднял глаза к небу. - Может, их лучше того…

- О, нет, нет, брат! Не так радикально. Ссориться с иезуитами нам не с руки, хотя, скажу без ложной скромности, мы, бенедиктинцы общины Святого Мавра, уже и так добились многого. А ведь еще лет десять назад иезуиты считали себя здесь главными!

- Слава Иисусу, те времена давно прошли.

- Слава, во веки веков, аминь!

- Аминь.

Монахи немного посидели, молитвенно сложив руки. Первым подал голос отец Николя:

- Может, нам стоит усилить охрану нашего пленника?

- Не думаю, зачем привлекать внимание? Вот вы, к примеру, уверены во всех наших братьях? Кто из них тайный иезуит?

- Любой может быть, - пожал плечами архивариус. - Их сложно вычислить.

- Вот и я о том же, брат Николя, вот и я о том же. - Аббат деловито потер руки. - И все же одного нам уже удалось обезвредить!

Архивариус вдруг передернул плечами:

- На время, святой отец, всего лишь на время. Как вы думаете от него избавиться?

- А никак! Пусть пока посидит, быть может, мы выйдем на его сообщников?

- Так уже вышли, сами говорите - «студенты».

- Это пришлые. - Аббат с досадою покачал головой. - А нужно искать своих. И очень осторожно искать - нам совсем ни к чему ссориться с руководством их ордена и с самим Папой.

- И все же, я бы хотел заранее проработать вопрос о пленнике…

- О, не волнуйтесь так, брат Николя! - Настоятель неожиданно расхохотался. - Может быть, мы даже устроим ему фиктивный побег - пусть катится! А начнет жаловаться, скажем - ошиблись!

- Как ошиблись?

- А так… Приняли за гугенота!

- За гугенота? - Брат Николя удивленно вздернул брови. - Католика-иезуита - за гугенота?

- А что такого? Не ошибается лишь один Господь Бог, верно?

Архивариус только покачал головой.

- Ну, полноте, - усмехнулся отец Раймонд. - Не такой уж я и авантюрист, как вы сейчас думаете. Пленник обязательно должен подать весточку кому-то из наших… вернее - из своих. А этого «своего» - или своих - обязательно нужно вычислить, иначе нам, скорее всего, придется отвечать на нелицеприятные вопросы, типа того, почему мы заказали камень для строительных нужд в Кане, а не привезли с соседнего островка? Да, наш добрый король Генрих, хвала Святой Деве, не жалует иезуитов… но кто помешает ему поверить их гнусным доносам? И что я буду отвечать? Что мадам… э-э… одна добрая женщина продает нам камень гораздо дешевле, чем это записано в отчетах? И что половина материала оседает в других местах? Да, мы с вами занимаемся финансовыми махинациями, брат Николя. Но ведь не для себя же, а для вящей славы аббатства! И не надо, чтобы в наши внутренние дела нагло лезли иезуиты. Совсем это нам ни к чему.

- Ясно, ни к чему, святой отец, - согласно кивнул архивариус. - А что со студентами делать?

- Дайте им какие-нибудь безопасные бумаги - пусть роются. Может, мне показалось, может, это и не иезуиты вовсе.

- Да, может случиться и так.

- Но. - Отец Раймонд наставительно поднял указательный палец. - Лучше уж перекипятить воду, чем не докипятить. В общем, присмотрите за ними, брат Николя. Поговорите, вдруг да они чем-нибудь себя выдадут?

- Исполню, святой отец! - Встав, монах поклонился и быстро покинул келью.

Отец Раймонд с усмешкой посмотрел ему вслед. Верен, трудолюбив, усерден. Но - дура-а-ак! Наивный, уповающий на Бога дурак! В век рационализма и научных открытий нельзя быть таким наивным идиотом. Впрочем, то, что он верен, - уже хорошо. Хоть есть на кого положиться!

Настоятель неспешно прошелся по келье, вертя в руках изящные жемчужные четки, подарок некой особы… Отец Раймонд улыбнулся и томно закатил глаза. Спору нет, он, конечно, многое делал для восстановления былой славы аббатства… но и себя, надо сказать, тоже не забывал. А, собственно, почему должен был забывать? Ох уж эти проклятые иезуиты!

С террасы открывался потрясающий вид на залив. Ярко-синее, залитое солнцем небо, черные точки островов, бирюзовые волны, выглядевшие с высоты словно исполинская вогнутая линза. Белые и палевые облака у самого горизонта сливались с парусами рыбачьих баркасов.

- Любуетесь? - подошел сзади длинный и сутулый монах. Представился: - Я - брат Николя, архивариус. Отец настоятель просил меня показать вам архив.

- О, да, да, - закивал Иван. - Это очень любезно со стороны господина аббата и с вашей, брат Николя.

Они прошли в архив через внутренний дворик с двумя розовыми кустами, нельзя сказать, что здесь чувствовалась высота, скорее наоборот - закрытый с четырех сторон изящной галереей, дворик направлял взгляды вверх, в небо, заставляя отрешиться от земной суеты и поразмышлять о вечном.

Помещение архива располагалось в узенькой пристройке, примыкавшей к рыцарскому залу, откуда, чуть вверх, вела извилистая каменная лестница, настолько крутая, что Жан-Поль даже пошутил вполголоса насчет того, что после бутылки хорошего вина здесь лучше не ходить.

- Да уж. - Согласно кивнув, Иван вслед за архивариусом вошел в невысокую дверь.

Пока друзья сидели в архиве - надо сказать, безо всякого для себя толку, - Прохор с Митрием зашли в корчму Хромого Мориса, выстроенную между одним из бастионов и приходской церковью. Денек выдался солнечный, славный, и в городке было полно людей - пользуясь случаем, жители окрестных городков спешили посетить аббатство.

Отыскав корчму, приятели заняли угловой столик, откуда прекрасно просматривалась вся зала, и, заказав кувшинчик вина, принялись ждать. Пока никого похожего на описанного Иваном привратника - высокий, красивый, черноусый - не наблюдалось. За соседним столиком пили сидр двое селян в праздничных нарядных одеждах - короткие, чуть ниже колен, штаны черного бархата, такие же камзолы, белые чулки, шляпы. У самого входа какой-то малолетний оборванец лениво переругивался с хозяином - Хромым Морисом, унылого вида мужичком с вислым носом и длинными седыми усами.

- Да верну я тебе твои три денье, дядюшка Морис, - божился гаврош. - Сегодня же и верну - вот как только выиграю…

- А если опять проиграешь? - сквозь зубы буркнул корчмарь. - Тогда переколешь мне все дрова.

Подобному предложению оборванец, казалось, только обрадовался - заулыбался во весь щербатый рот, почесал грязную шею:

- Согласен, дядюшка Морис. Только я сегодня не проиграю - поставлю на Юбера-привратника и обязательно выиграю.

- Если тот победит. - Хромой Морис меланхолично потеребил усы.

- Победит, обязательно победит! - громко воскликнул гаврош. - Так что придется тебе самому колоть свои дрова, дядюшка!

Трактирщик усмехнулся в усы:

- Уж не беспокойся, найду, кто поколет.

Он окинул зал быстрым взглядом и тихо предупредил:

- А ты прикрой рот, Жано, больно уж у тебя голосок громкий. Смотри, как бы язык не отрезали!

- А я что? Я ничего! - Оборванец испуганно заморгал глазами. - Чего я такого сказал-то?

- Не болтай, говорю, почем зря, - снова предупредил Хромой Морис. - Особенно о привратнике Юбере.

- Ха! Да про него уж наверняка все знают. Еще бы - такой боец! - Жано восхищенно присвистнул.

- Все - да не все, - угрюмо заметил корчмарь. - Не дай боже, дойдет до аббата.

- И что тогда - выгонит?

- Со свистом!

- Не сомневаюсь, что такой человек, как привратник Юбер, найдет себе более достойное место! - напыщенно заверил Жано.

Митрий внимательно слушал весь разговор. Точнее сказать - пытался слушать, все ж было далековато, однако отдельные реплики до него долетали.

- Похоже, мы с тобой не зря сюда пришли, Проша, - наполнив бокал красным вином, негромко сказал отрок. - Этот привратник Юбер здесь точно сегодня будет.

- Главное - его узнать. - Прохор почесал бородку и усмехнулся.

Митрий в ответ лишь тряхнул головой:

- Узнаем. Видишь во-он того оборванца?

- Ну.

- Вот как он куда засобирается - так и мы за ним. Прямо к Юберу нас и приведет, верней - к драке.

- К драке? - мечтательно улыбнулся Прохор. - Драка - это хорошее дело. Эх, с удовольствием бы размялся!

Митька укоризненно хмыкнул. Нет, Проша неисправим! Как был кулачным бойцом, так и остался.

Между тем ближе к вечеру в корчме становилось все более многолюдно. Паломники - крестьяне, мелкие торговцы, мастеровые, - помолившись в древних стенах аббатства, считали свой духовный долг выполненным и на обратном пути были вовсе не прочь чуток расслабиться - выпить вина, посудачить… или посмотреть нешуточную кулачную драку. И первый боец, похоже, здесь уже появился - здоровенный малый с круглым красным лицом и светлыми, реденькими, чем-то похожими на паклю волосами. Окруженный приятелями - судя по одежке, простыми деревенскими парнями, - он вовсе не притрагивался к вину, видать, не хотел расслабляться. Даже, наоборот, хорохорился: