Дикие - Ширли Конран

Несмотря на не отступившую пока еще болезненную усталость и слабость, женщины вернулись к своей работе. Сначала они клали тонкие стволы на дорогу от лагеря до берега, чтобы было легко спустить плот на воду.

Когда же женщины приступили к связыванию вместе бревен плота, оказалось, что это не сравнимый ни с чем по тяжести и сложности труд.

— Я больше не могу! — воскликнула Кэри. Джонатан подошел к бревнам, которые связывали Кэри и Пэтти, и пнул их. Стало сразу видно, что виноградные лозы вихляются на них как попало. Джонатан нахмурился.

— Вязать надо крепче, Кэри. От этого будет зависеть твоя жизнь. И моя.

— Послушай, я не специализировалась на такой работе! — раздраженно возразила Кэри. Ее раздражение очень напоминало раздражение ребенка, которому вдруг поручили делать тяжелую работу. Она взглянула с жалостью на свои перевязанные руки и сказала: — Я никогда не занималась плотницким делом, пойми! У меня просто не получится лучше!

— Никто из нас раньше этим не занимался, — сказал Джонатан. — И ты можешь сделать лучше. Затягивая лозы, упри в бревно ногу — так будет удобнее. Смотри — показываю еще раз.

Увидев покорное выражение лица в ответ на свои возражения, он подумал: «Беда с этими бабами. Сдаются без боя. Нет, их неудачи и разочарования не закаляют, как мужиков».

Кэри вытерла пот со щек. Извиняющимся тоном она сказала:

— Наверное, у меня бы получилось лучше, когда я была помоложе. Когда мы детьми ездили в летние лагеря. Но после родов… Я уже не такая сильная Да и руки все еще болят.

— Ничего, придется позабыть о твоих руках! — жестоко отозвалась Сюзи. — Иначе мы здесь на всю жизнь останемся!

Сильвана, которая работала с ней в паре, прервала ее строго:

— Поменьше разговаривай, Сюзи. Ты лучше на себя посмотри! — Она взглянула на Джонатана, который приближался, чтобы проверить их работу. — Сюзи только делает вид, что затягивает. Посмотри на ее руки и посмотри на мои! У меня вон какие волдыри, а у нее хоть бы один! Ей наплевать! Ну вот, посмотри на ее бревна! Они же развалятся при первой же волне!

Сюзи прищурила глаза и, глядя косо на Сильвану, сказала:

— Не забывай, Сильвана, я фунтов на девяносто легче тебя! Поэтому, конечно, я не могу так затягивать, как ты. Где мне силы-то взять? А что до твоих волдырей… Они оттого, что ты никогда в жизни не делала никакой работы, а тут вот сподобилась! С непривычки, вот и все.

Тоном примирения Анни сказала:

— Мы не можем позволить себе быть торопливыми в работе или равнодушными к ней. Мы ведь не хотим, чтобы эта штука развалилась под нашими ногами в воде.

Сюзи сорвала свои лозы с бревен и проворчала:

— Ты намекаешь…

Ее прервала разгневанно Пэтти:

— Если она не намекает, то я намекаю!!! Я следила за тобой и видела, как ты «работаешь»!

Конфликт между этими женщинами получил наконец возможность вырваться наружу. Раньше они не могли себе этого позволить, так как, будучи женами коллег по работе, должны были быть вежливы друг с другом.

— Сюзи всегда отлынивает от работы, — обвинила ее Сильвана вновь.

— У меня же не такое бычье сложение, Сильвана. К тому же я ем только то, что дают всем, а не ворую еду во время готовки!

— Мне же надо проверить вкус, как по-твоему?! За время пребывания здесь я ужала пояс на четыре дюйма, хорошо же я ворую! — выкрикнула Сильвана истерично и подняла свои руки ладонями вверх. — Посмотри на мои руки! Видела? А теперь не хочешь ли пойти разделать рыбу?

— Лучше уж я не буду мараться, а пойду ловить ее, как это делает Пэтти. Не думаю, что у меня получится хуже, — парировала Сюзи. — Все пашут как проклятые, а она, видите ли, рыбку ловит! Хорошенькое занятие, я тоже так хочу! А что до этой неповоротливой амазонки Кэри, то я даже бревна связываю быстрее.

Кэри взвизнула:

— Потому что только я здесь и делаю это на совесть! Джонатан некоторое время ошеломленно слушал этот визгливый обмен любезностями, а потом, перекрывая его, сказал:

— Нам всем надо постараться работать, как части единого механизма. Этот вонючий плот — самая важная вещь сейчас в нашей жизни! Что вы делаете? Разве можно сказать, что мы строим плот с любовью и заботой? Нет, мы ненавидим его! Ну и как вы думаете, захочет он нас провезти семьдесят миль по морю после этого?

— Что ты хочешь сказать насчет частей единого механизма? — спросила Пэтти.

— Вы пока работаете, как футболисты, которые не знают, что такое пас. Как в парном теннисе, где теннисиста абсолютно не волнует игра его партнера.

Кэри сказала:

— Он прав. Нам придется научиться этому. Будем работать согласованно и следить за ошибками друг друга.

Еще раз пытаясь водворить на рабочей площадке мир, Анни сказала:

— Сюзи действительно не может сильно затягивать лозы, потому что она еще не оправилась от болезни, но у нее проворные пальцы. Она здорово может вязать узлы. А вот, например, узлы Пэтти не так хороши, потому что она торопится. Зато она сильная и может хорошо затягивать. Пусть Сюзи и Пэтти работают в паре, а?

Пэтти представила себе перспективу затягивания лоз за двоих и проворчала:

— Ты бы на свои узлы сначала посмотрела, Анни. Перепалка вспыхнула вновь, как сухая бумага от свечи, и через минуту все пять женщин уже снова кричали друг на друга. Тут пощады никому не было. Обвинения и контробвинения лились рекой. Тема варьировалась: от плохой работы над плотом до самых настоящих личных выпадов. Эти женщины никогда не останавливались на своих собственных слабостях или ошибках, но, живя долгие годы в Питтсбурге, они самым тщательным образом наблюдали за супругами коллег их мужей, не пропуская ни одного их недостатка. Они все друг про друга знали, будто были родными сестрами. Каждая из них без труда выбирала ту словесную стрелу, которая летела точно в цель, в самое больное место соперницы.

Все было прекрасно известно, что суетно-показушная Сюзи, ко всему, кроме своего внешнего вида, относившаяся с удивительной небрежностью и равнодушием, никогда бы не осмелилась признаться в том, что ее восхитительные белокурые волосы — крашеные. Всем было отлично известно, что ленивая Сильвана никогда не умела и не утруждалась быть президентской женой. Все видели, как хвалится

Кэри своими достижениями по работе, но знали, что она больше заботится о своем доме, нежели о семье. Заставляет сидеть мужа и детей на этих вычурных шекерских стульях. Все хорошо знали, что Анни настолько боится огорчить любого человека, что каждому без исключения дает на себе ездить. А эта упрямая, кичившаяся своей виной Пэтти так занята — демонстративно — своим убогим сыном, что Чарли нет ни минуты покоя в их доме. Все это они теперь открыто высказывали друг другу. Даже больше этого.