Воздушный стрелок. Сквозь зенитный огонь - Клаус Фритцше

Там присутствовал один человек, который смог вспомнить обо мне лично. Это была ассистентка зубного врача, Тамары Алексеевны Емельяновой, которой 24 летний переводчик и «молодой человек» бросился тогда в глаза.

Интервью с представителями областной прессы, радио и телевидения закруглили встречу, которая закончилась банкетом.

Следуя хорошо развитой интуиции, на обратном пути в Нижний Новгород я нашел остатки здания, в котором мы тогда располагались (лагерь 469/1).

Трудно объяснить то, как человек после долгого заточения, возвращается к месту своего пленения и переполняется чувствами, которые можно отнести ближе к симпатии, нежели ко злобе из-за потерянных лет молодости. Из воспоминаний других бывших военнопленных я знаю, что такое случается не только со мной.

У Жанны для меня, а также для нас обоих времени было не много. Ее тяжелобольной супруг нуждался в постоянном ее присутствии. Однако, через Нижний Новгород распространялось дуновение прошлого, воспоминания о единственном случае, который переполнил меня ураганным чувством любви. А от субъекта этого чувства, Жанны, струилось такое же чувство. Как часто она была предметом моих ночных и дневных мечтаний.

Мы все же нашли время сделать визит благодарности к руководящему сотруднику адресного бюро Нижнего Новгорода, с помощью которой Жанна была снова «найдена». По телефону мы договорились об аудиенции в это учреждение, которое обычно делает свою работу без прямого контакта с гражданами. Выражаясь точнее, обычный гражданин не имеет права доступа в кабинеты этого заведения.

Нам назначили время. Вооружившись большим букетом цветов и большой коробкой конфет, мы отправились в бюро, расположенное на берегу Волги.

Вахтерша добродушно встретила нас, и приглашенная ей сотрудница провела нас внутрь здания. Затем мы вошли в небольшой зал, и… он был полон людей. После очень сердечного приветствия и благодарности в адрес той сотрудницы, которой удалось отыскать настоящее место жительства, нас — меня и Жанну, попросили рассказать не только о нашем знакомстве, но и о содержании моей книги. Здесь собралась невероятно интересующаяся публика, которая нам аплодировала. Затем появилась съемочная бригада телевидения. Нас попросили дать интервью в парке, расположенном на берегу Волги. А когда мы после этого снова вошли в зал, то он уже превратился в помещение собственно своего предназначения — столовую. Нас пригласили за стол, чтобы выпить «рюмку чая».

Было произнесено много тостов, так что для возвращения домой как мне, так и Жанне, потребовалось такси.

Почти чудом стало и то, что моя племянница Альмут тут же прониклась симпатией к Жанне и крепко с ней сдружилась. Их дружба держится и по сей день (2008).

ОТ АВТОРА

Уважаемый читатель, Вы купили или другим путем получили книгу, с недопустимым дефектом — в результате расхлябанности сотрудников издательства, последние две главы рукописи пропали без вести. В связи с этим считаю книгу неполноценной и предлагаю читателям настоящее дополнение. Хотелось бы направить внимание читателей на то, что главу 3.14 «Послесловие» считаю своим политическим и мировоззренческим заветом, остов которого выросло ещё во время военного плена.

Далее считаю уместным отметить, что название книги и аннотация сочинили сотрудники изд-ва «Яуза» без моего ведома. Установленное в авторском договоре согласование таких предметов не состоялось. Аннотация — настоящая ерунда, о чем читатель убеждается при чтении продукции издательства.

Наконец хотелось бы указать на искажение написания моей фамилии. Со дня появления в издательстве Советская Энциклопедия составленной мной «Немецко-русского словаря по энергетическому и подъемно-транспортному оборудованию» (1970 г.), в русских списках немецких авторов применяли транслитерирование по буквам, а сотрудникам издательства не понравилась буква «т» в сообщности букв «тцш». Мелочь как будто, но в век компьютеров Фритцше и Фрицше — разные лица. Поэтому написание фамилии автора принято в авторский договор как факт, не подлежащий изменения.

Клаус Фритцше

с. Морицбург, 25 марта 2009 г. 

Глава 3.13 ПЕРЕХВАТКИНО

2000 год

Город Горький, или как его снова называют Нижний Новгород, я посещал до этого уже 4 раза:

• в 1947 году во время соревнований кружков самодеятельности, когда я познакомился с Жанной,

• в 1948 году во время посещения оперы «Евгений Онегин» в театре оперы Горького в знак поощрения за трудовые достижения (15 немецких военнопленных в униформе Вермахта сидели перед сценой на первом ряду),

• в 1948 году во время посещения оперы «Сорочинская ярмарка» не совсем легально,

• в 1989 году, как это описано в главе 3.10.

Нижний Новгород, Дзержинск и индустриальный район на Оке, находящийся между этими двумя городами, разбудили во мне воспоминания о местах, где я, будучи молодым человеком, проходил свое формирование между 22 и 26 годами своей жизни. Понятие «формирование» я употребил осознанно, т. к. именно в это время я всосал в себя знания и эмоциональные впечатления, которыми и по сей день руководствуюсь в моих делах и мышлении. Но больше всего меня тянуло в мою любимую деревушку Перехваткино. Я хотел показать ее моим родственникам.

В 1989 году я ездил уже туда через Балахну на маленьком высокопроходимом автобусе. Сейчас в нашем распоряжении был удобный легковой автомобиль. Найти дорогу туда не составляло большого труда после того, как головное село колхоза — Вершилово, превратилось в поселок на берегу Городецкого моря. Главная достопримечательность — кафедральный собор — удивил немецких посетителей своим благородным величием. В большом городе он бы и не бросился в глаза, но в такой маленькой и сонной деревушке он был на виду у всех. В 1946 году он использовался в качестве элеватора, а в 1989-м там размещалась столярная мастерская. Но теперь можно было точно рассмотреть, что это величественное сооружение претерпевает реконструкцию. В 1989 году я разговаривал со столяром о будущей судьбе церкви. Тот рассказал, что руины приезжал осматривать священнослужитель православной церкви. После осмотра он покачал головой и уехал. Более его никто не видел и ничего не знает.

А пока что мы собор оставили по правой стороне движения и отправились к Перехваткино. Моя любимая русская деревня встретила нас, как и меня в 1989 году, своим почти неизменным видом. И лишь приблизившись, я заметил два изменения. Первое, это то, что за домами появились вновь ухоженные поля, а второе — работы по ремонту старых домов. Позже мы узнали, что это следствие «одачивания» деревни состоятельными русскими. Я был рад визуальным впечатлениям и болтовне с местными жителями, но самое главное было еще впереди.