Три кварка (из 2012 в 1982) - Владимир Тимофеев

– Логично. Лишние подозрения нам ни к чему, – согласился с Ходыревым генерал. – Считаю, тебе надо представляться кем-нибудь из Спорткомитета. Или из федерации по какому-то виду. Типа, нашел спортивный талант, хочешь других поискать в том же месте, делянку за собой застолбить. Свояк ведь парень спортивный, рос не в тайге, где-то ведь занимался.

– Бильярд? – поинтересовался майор.

– Бильярд не получится. Такой федерации у нас нет, – покачал головой Петр Сергеевич. Потом порылся немного в бумагах и, найдя нужное, прочитал:

– Играет в настольный теннис на достаточно высоком уровне.

– Чемпион Берлина по теннису, – вновь процитировал Ходырев «Семнадцать мгновений…».

Оба «чекиста» сдержанно посмеялись.

– Ну что ж, пусть будет теннис, – подвел итог генерал. – Еще какие-нибудь соображения есть?

– Да вроде бы нет. Все понятно.

– А раз понятно, тогда иди, готовь план по дальнейшей разработке объекта. Как сделаешь, сразу ко мне.

– Есть, – ответил майор, вставая.

Впрочем, быстро покинуть начальственный кабинет Константину не удалось. Петр Сергеевич остановил его внезапным вопросом:

– А, кстати, почему Свояк?

– В смысле?

– Почему такой псевдоним?

Ходырев пожал плечами.

– Да черт его знает. У меня тут на днях Свиридяк интересовался, как переводится с английского «селфер»?

– Селфер? – удивился Петр Сергеевич.

– Ну да, селфер. Я ему перевел это как «самопальщик». А потом подумал и решил для себя, что правильнее будет «свояк».

Генерал коротко усмехнулся:

– М-да. Фантазии никакой. Хорошо хоть «чужим» не назвали.

– Чужой было бы чересчур, – улыбнулся в ответ Константин…

В эту ночь, как и в предыдущую, я снова не спал. Сутки назад не мог уснуть от неожиданно свалившегося на меня счастья, а сегодня все было с точностью до наоборот. Лежал на кровати, уставившись в потолок, вставал, бродил неприкаянной тенью по комнате, регулярно натыкаясь то на стул, то на стол, то на шкаф, запинался о валяющиеся на полу шмотки. Потом опять падал ничком в постель и затыкал уши подушкой. Только чтобы не слышать одну и ту же повторяющуюся фразу: «Гад! Сволочь! Подлец! Господи! Какая же я дура!!!»

Хотелось забыться сном. Хотелось отчаянно, до потери рассудка.

Увы, уйти от реальности не удавалось. Раз за разом, снова и снова, опять и опять я прокручивал в голове предыдущий день. Пытаясь найти ответ на главный вопрос. Почему? Почему я все еще жив? Почему не умер от брошенных в лицо слов? Заслуженных слов. Подходящих мне как нельзя лучше…

Некоторое облегчение наступило к утру. Скорее всего, это была просто усталость.

Общее напряжение спало, и мысли стали более адекватными. Видимо, сработали некие защитные механизмы. Мозг перестал заниматься саморазрушением и заработал в щадящем режиме, перейдя от самоедства к анализу. Короче, я принялся думать, сопоставлять, прикидывать. Причем, анализировать стал не свои действия, а поведение Лены. Ее я понять не мог. Вообще. Нет, поначалу она вела себя вполне предсказуемо. Так, как и должна действовать каждая женщина, желающая захомутать понравившегося ей мужчину. Эдакая гремучая смесь романтики и прагматизма. И все это в одном флаконе. Как и положено.

До определенного момента «охмурение» шло на ура. Я велся буквально на все. Брыкался, конечно, но, в целом, двигался в «правильном» направлении. Любая попытка к бегству пресекалась мгновенно. Шансов «соскочить» не было.

Но затем что-то пошло не так. Совершенно не так. Сразу после того, как я сотворил страшное – попользовался Леной в особо циничной форме, фактически изнасиловал.

Блин! Да любая нормальная девушка, как минимум, пребывала бы в шоке от содеянного кавалером. Моя же отчего-то восприняла случившееся как должное. Будто и не было ничего. Словно это пустяк, рутина. Нет, можно, конечно, списать странности ее поведения на пресловутый «стокгольмский синдром», но это ведь не тот случай – в заложники ее никто не брал.

В общем, Лена превратилась для меня в одну сплошную загадку. Пугающую загадку. Стала извиняться за что-то. Потом попыталась выяснить, люблю я ее или нет. И даже получив в ответ «Нет, не люблю», на этом не успокоилась и попробовала зайти с другой стороны, добившись в итоге новой неопределенности. А затем, как апофеоз всего, после уже ничего не решающего признания вдруг взорвалась и тупо надавала мне по мордасам, закрыв тем самым вопрос о наших будущих отношениях…

Версий я напридумывал целую кучу. Некоторые из них выглядели настоящей фантастикой. Например, что Лена – натуральная инопланетянка. Или, скажем, работает в каком-нибудь «Патруле времени» и занимается отловом «несанкционированных» попаданцев. Наиболее реалистичной казалась та, в которой девушка числилась секретным агентом и была подослана ко мне доблестными «рыцарями плаща и кинжала» Ходыревым и Смирновым. Голова шла кругом от этих предположений, не имеющих с действительностью ничего общего…

Эх! Если бы я знал в тот момент, что разгадка была совсем рядом. Стоило лишь протянуть руку, взять с полки тетрадь и вдумчиво, не торопясь прочесть второе послание из будущего, написанное рукой моего старого-нового друга Шуры Синицына.

Тогда я и впрямь нашел бы ответ на все имеющиеся вопросы.

Кто я? Кто она? И что мы с ней вместе?..

Степан Миронович Свиридяк любил утренние пробежки. Особенно в выходной день, когда не надо торопиться на службу. Когда пробежать можно уже не пятерку, а десятку, как минимум, и еще время останется, чтобы поработать на брусьях и турнике. Тропинок в Лосинке [75] хватало, так же как и мест, оборудованных для физических упражнений на свежем воздухе. Турник, брусья, несколько самопальных штанг, металлические сидушки для качания пресса – на той площадке, до которой сегодня добежал подполковник, все было сделано руками таких же, как он, любителей-физкультурников. Впрочем, сам Свиридяк «чистым» любителем себя не считал, поскольку имел разряды сразу по нескольким видам спорта: атлетика, легкая и тяжелая, самбо, стрельба. Для крепкого сорокапятилетнего мужика это было нормально. Для сотрудника всемогущего Комитета – тем более…

Успокоив дыхание после бега и немного размявшись, Степан Миронович раз сорок отжался, с упором на низенькую скамейку сначала руками, а затем и ногами, поприседал, приняв на плечи утяжелитель, после чего перешел к турнику. Короткая серия обычных подтягиваний, пара подъемов-переворотов, снова подтягивания, выход силой…

– Доброго, фух, утречка! – прозвучало из-за спины.

– Доброго! – оглянулся «чекист».

Какой-то мужичок, невысокого роста, с аккуратной бородкой, одетый в шерстяной спортивный костюм и кеды, скинул с плеч небольшой рюкзак и бросил его на скамейку. Судя по одышке и многочисленным капелькам пота на лбу, бег для этого физкультурника был, скорее, повинностью, нежели удовольствием. Типа, врачи рекомендовали: «бегом от инфаркта, иначе – кранты».

«Ну что ж, у каждого свои тараканы», – подумал Степан Миронович, спрыгивая с турника и направляясь к брусьям. Незнакомец тем временем кое-как отдышался и тоже приступил к тренировке. Расставил ноги на ширину плеч, принялся наклоняться с натугой, размахивать руками из стороны в сторону, крутить головой, поворачиваться туда-сюда… точь-в-точь, как это показывают по телевизору в передаче «Утренняя гимнастика».

Подполковнику он, в принципе, не мешал, но по какой-то неясной причине вызывал у Степана Мироновича раздражение. То ли довольно хлипенькой, типично «интеллигентской» внешностью, то ли идиотскими рукомашествами, то ли тем, что сбил ненароком настрой работника органов, собиравшегося без свидетелей отработать комплекс специальных, рассчитанных на «боевое» применение упражнений.

Свое недовольство Свиридяк демонстрировать не стал. И даже наоборот, благожелательно кивнул «собрату-спортсмену». Тот ответил подполковнику тем же и ничтоже сумняшеся продолжил занятия физкультурой.

Минут через пять, когда Степан Миронович закончил крутиться на брусьях, мужичок неожиданно подошел к «комитетчику» и со смущенным видом спросил:

– Э-э-э, не желаете ли шариком постучать, коллега?

Спросил и указал на стоящий поблизости стол для пинг-понга, такой же самодельный, как и другие имеющиеся здесь тренажеры. В руках товарищ интеллигент держал пару вьетнамских ракеток.

– Почему нет? – пожал плечами «чекист». Спешить ему было некуда, к тому же имелась надежда, что, отыграв какое-то время в приличном темпе, физкультурник устанет, соберет манатки и избавит подполковника от необходимости терпеть его рядом с собой.

Как вскорости выяснилось, в настольный теннис Степан Миронович играл лучше соперника. Гораздо лучше. Практически, на порядок. Уже через пару минут тот отложил ракетку и досадливо крякнул: