Полная история христианской церкви - Александра Бахметьева

Голова императора Феодосия II. Париж, Лувр

Феодосии вел успешную войну с Персией. Но положение империи становилось все труднее, и с 430 года Феодосии был принужден платить дань гуннам, которые тревожили его области частыми нападениями. Внутреннее управление страдало, потому что доверием царя злоупотреблял недостойный любимец его, Хрисанфий. После смерти Феодосия Пульхерия избрала себе в супруги и соправители сенатора Маркиана, который мужественно отстаивал достоинство империи. Когда царь гуннов Аттила потребовал у него дань, Маркиан твердо отвечал: «У меня золото для друзей, железо для врагов», — и Аттила, оставив в покое Восток, обратил свои силы на Запад. Наследники Маркиана тоже отстаивали империю, и блестящее царствование Юстиниана (527–565) напомнило миру древнюю славу римского оружия.

Куда бедственнее была судьба западной части империи. При слабом Гонории варвары беспрестанно нападали на Италию и соседние области. Мужественные вожди Стиликон и Аэций одни защищали империю, слабевшую с каждым днем. В первые годы V века Аларих, король вестготов, опустошив Северную Италию, осадил Милан, где жил император. Прибытие Стиликона спасло Гонория. Аларих был разбит Стиликоном на равнинах Поленты, и Рим в последний раз праздновал победу. В последний же раз видел Рим и кровавые игры в Колизее. Они были запрещены Константином, но постепенно вновь вошли в обычай. Несмотря на строгие порицания христианских проповедников, правительство не решалось лишить народ страстно любимой забавы, и несколько тысяч человек гибло ежедневно в стенах Колизея. Бесстрашный поступок одного инока положил конец этому жестокому обычаю, позорившему христианский город. Торжествовали играми победу при Поленте. Вдруг восточный инок по имени Телемах, бывший в Риме, бесстрашно вступил на арену, чтобы остановить кровавый бой. Он заплатил жизнью за свой великодушный поступок. Народ в ярости забросал его камнями, но впоследствии почтил память Телемаха как мученика и принял без ропота указ Гонория, запрещавший кровавые игры (404).

Гонорий перенес столицу в Равенну, но варварские вожди готов и аланов Аларих и Радегаз продолжали опустошать области Италии. Стиликон новой блистательной победой заслужил наименование спасителя Италии. Но славный вождь имел завистников при дворе: обвиненный в измене, он был казнен, а через два месяца после его казни Аларих явился к стенам Рима. Изумление и негодование овладели гордыми римлянами при вести, что варвары дерзают угрожать вечному городу. Но опасность для отчизны не вызвала в них благородного мужества. Они излили свою месть на Серене, вдове Стиликона, обвинив и ее в предательстве, казнили по приговору сената. Затем римляне стали искать спасения не в силе оружия, не в молитве, а в исполнении языческих обрядов и в заклинаниях. Когда и это не помогло, когда начался голод в городе, окруженном со всех сторон врагами, сенат вступил в переговоры с Аларихом. Видя отчаянное положение римлян, Аларих предъявил чрезмерные требования. «Что же оставишь ты нам, царь, если таковы твои требования?» — говорили присланные от сената. «Жизнь», — отвечал гордый вождь. Переговоры, однако, привели к соглашению, и Аларих удалился, взяв с Рима огромный выкуп.

Но это было ненадолго. На следующий же год он был опять у стен Рима. Рим сдался и признал императором Аталла, назначенного Аларихом. Его признала и большая часть Италии, между тем как Гонорий (в стенах Равенны), забыв честь и достоинство своей державы, заботился лишь о личной безопасности. Аталл скоро навлек на себя гнев своего покровителя, и Аларих, в третий раз осадив Рим, вступил в 410 году в город победителем.[216] Рим на этот раз не сопротивлялся.

Аларих исповедовал христианство, искаженное арианскими заблуждениями. Он повелел воинам щадить церкви и жизнь тех, кто найдет убежище в церквах, но город был отдан на разграбление варваров, которым помогали 40 000 освобожденных рабов. Готы сожгли множество зданий, разграбили пышные дворцы римских богачей, увели в плен и предали смерти огромное число римлян, но щадили церкви и церковное имущество. Рассказывают, что однажды воины в поисках добычи ворвались в дом одной диаконисы, у которой нашли золотые сосуды. Они хотели их взять, но, узнав, что они принадлежат церкви, тотчас известили о том Алариха. По его повелению сосуды были торжественно перенесены в храм при пении псалмов и под защитой воинов, которые благоговейно охраняли святыню от всякого посягательства. Все присоединявшиеся к шествию находили безопасное убежище в храме, и вместе с христианами многие язычники воспользовались для спасения уважением варваров к христианской святыне.

Сколько бедствий, страданий перенес Рим в это ужасное время! Множество богатых римлян, потеряв все имущество, было продано в рабство. Иные нищими скитались в чужих странах. Те из римлян, которые сохранили еще поместья в других областях (в Африке, Испании, Кампании), спешили туда. Вскоре все соседние страны, а затем и отдаленные (Египет, Палестина, Малая Азия) приняли беглецов из Рима и услышали о разгроме вечного города. Эта весть потрясла вселенную. Старец Иероним писал из своей убогой вифлеемской келий: «Нет в этом мире ничего, что бы могло казаться долговечным: и время ничто, если бы мы не имели перед собой вечности. Все, что родилось, должно умереть, и что растет — состариться; и всякое дело рук человеческих должно погибнуть от руки времени. Но кто бы подумал, что и сам Рим, обогатившийся добычей вселенной, некогда падет и, быв матерью народов, сделается гробницей их; что поморья Африки и Востока наполнятся беглецами из развалин всемирной столицы и что даже убогий приют вифлеемский даст у себя пристанище богатейшим гражданам всей земли! О суета сует, и всяческая суета!»

Но христианам падение Рима внушало не одну лишь скорбь. Это было разительным доказательством бренности земного величия. Падение города, который считался вечным, который наполнил мир своей славой, направляло мысли и сердца к тому, что одно только вечно и непоколебимо. Блаженный Августин выразил это в превосходном творении «О граде Божием», насчитывающем 22 тома. Опровергнув вначале тех, которые считали христианскую веру причиной бедствий империи, он описывает падение Рима и бренному величию земного города противопоставляет вечность и незыблемость Града Небесного, Церкви Божией, Небесного Царства. Он убеждает христиан быть достойными гражданами того Града, который непоколебим вовеки и осенен неувядаемой славой.

Тяжело было видеть малодушие, с каким большинство римлян переносило свою судьбу. Бессмысленно обвиняя христианство во всех своих бедствиях, одни предавались отчаянию и неутешно скорбели о потере богатства; другие, сохранившие часть имущества, на чужбине по-прежнему искали лишь развлечений и забав. Равнодушные к бедствиям отчизны, они были печальным воплощением глубочайшего нравственного падения: малодушие и легкомысленность среди величайшего несчастья. Нельзя было без негодования видеть римских беглецов, толпившихся в карфагенских театрах и цирках. «Народы Востока и самые отдаленные племена оплакивают ваши бедствия, а вы что делаете? — восклицал с негодованием Августин. — Вы толпитесь у входа театров и ищете безнравственных забав. Вам не дорога честь отчизны; вы равнодушны к ней, лишь бы были упрочены за вами ваши суетные забавы. Вы развратились среди благоденствия и роскоши, и бедствие не вразумило вас. Для вас прошли даром уроки несчастья».

Иначе поступали истинные христиане. Покорные воле Божией, богатые верой и надеждами, которых ничто не могло отнять у них, они спокойно переносили потерю земных благ и превратности земного счастья. Мир удивлялся величию их духа, их твердости и той деятельной, неутомимой благотворительности, которую взаимная любовь внушала христианам. Сами лишенные почти всего, они употребляли остатки имущества и все свои силы на помощь ближним. Казалось, что они острее чувствовали бедствия ближних, чем собственные. Некоторые женщины показывали примеры самоотверженности. Лета, вдова императора Грациана, кормила весь Рим во время первой осады города. Прова, знатная и богатая римлянка, равнодушно смотрела на пожар своего пышного дворца и в Африке, где нашла убежище, употребляла остатки огромного богатства на выкуп пленных и на помощь всем бедным. Множество несчастных нашли гостеприимное убежище у палестинских подвижниц. Только в христианах видны были и гражданское мужество, и независимость духа. Многие епископы без страха защищали христиан, неустрашимостью, мудростью и добродетелями умели внушить уважение даже варварам.

Аттила

Империя быстро распадалась, теряла область за областью. Из Британии она была вынуждена отозвать войска, и Британия освободилась от ее владычества. Галлию у нее уже отвоевали готы, бургунды и франки; Испанию — аланы, свевы и наконец вестготы; в Германию непрерывно вливались разные готские и сарматские племена; Африкой завладел Гензе-рих, король вандалов. Прошло немногим более полувека после смерти Феодосия Великого, и Западная Римская империя, тогда еще столь обширная, теперь состояла из одной Италии, которой беспрестанно угрожали варвары. Ни Валентиниан III,[217] наследник Гонория, ни преемники его, быстро сменявшие друг друга на престоле, не имели сил защитить империю. Они были рады купить данью удаление варваров; гордые римские императоры отдавали сестер и дочерей своих в замужество варварским вождям. В 452 году Аттила, прозванный «бичом народов», подошел к Риму. Ужас овладел городом, но на этот раз бедствие миновало его. Лев Великий, папа Римский, вышел навстречу Аттиле, умоляя его удалиться, и, к удивлению своих войск, Аттила отступил.[218] Сохранилось предание, что ему в видении явились покровители Рима, святые апостолы Петр и Павел, и грозили смертью, если он не удалится.