Архив Буресвета. Книга 1 : Путь королей - Брендон Сандерсон

Далинар кивнул Адолину, и они вышли из шатра.

— Ну что?

— Они, судя по всему, ничем нам не помогли. — Адолин скривился. — Невзирая на свой пыл. Или, скорее, из-за него.

— К несчастью, согласен.

Великий князь тихонько вздохнул. Он махнул Тадету; коротышка-ревнитель стоял возле шатра.

— Допроси их по отдельности, — негромко приказал Далинар. — Попытайся выведать все детали. Определи, как именно выразился Садеас, и в точности узнай, что они ему ответили.

— Да, светлорд.

— Пойдем, Адолин. Надо еще кое-что проинспектировать.

— Отец, — окликнул Адолин, беря Далинара за руку. Доспехи, соприкоснувшись, тихонько звякнули.

Князь повернулся к нему, хмурясь, и Адолин резко махнул рукой Кобальтовой гвардии. Этот жест означал просьбу оставить их наедине. Стражи быстро удалились на достаточное расстояние.

— Что происходит? — спросил Адолин тихо, но твердо.

— О чем ты? Мы инспектируем лагерь, чтобы узнать, как идут дела.

— И каждый раз ты выпихиваешь меня вперед. Смею добавить, временами это было неуклюже. Что-то не так? Что за мысли бродят в твоей голове?

— Я считал, ты уже определился по поводу того, что бродит в мо­ей голове.

Адолин поморщился:

— Отец, я...

— Нет, все в порядке. Я просто пытаюсь принять трудное решение. На ходу это чуть легче. — Далинар скривился. — Другой человек нашел бы место, чтобы хорошенько все обдумать, но со мной такое не работает. У меня слишком много дел.

— И что же ты пытаешься решить? — поинтересовался Адолин. — Может, я бы помог.

— Ты уже помог. Я... — Далинар осекся и нахмурился.

К тренировочным дворам Пятого батальона приближалась небольшая группа солдат. Они сопровождали человека в красно-коричневом наряде. Это были цвета Танадаля.

— Разве ты не вечером должен с ним встретиться? — спросил Адолин.

— Должен.

Нитер, капитан Кобальтовой гвардии, побежал наперерез новоприбывшим. Иной раз он делался чрезмерно подозрительным, но для телохранителя это совсем неплохая черта характера. Вскоре он вернулся к Далинару и Адолину. Он был загорелый, с короткой чер­ной бородой. Светлоглазый очень низкого ранга и в гвардии уже много лет.

— Посланец сообщает, что великий князь Танадаль не сможет встретиться с вами сегодня, как было запланировано.

Лицо Далинара омрачилось.

— Я сам с ним поговорю.

Нитер с неохотой махнул тощему юноше, чтобы тот приблизился. Гонец подошел и упал на одно колено перед Далинаром:

— Светлорд.

На этот раз князь не приказал сыну занять свое место.

— Докладывай.

— Светлорд Танадаль сожалеет, что не сможет посетить вас сегодня.

— Он предложил встретиться в другой день?

— Князь сожалеет по поводу того, что у него сейчас слишком много дел. Но он с радостью побеседует с вами в один из вечеров на королевском пиру.

«На людях, — подумал Адолин, — где одна половина гостей будет подслушивать, а другая — вероятно, включая самого Танадаля — окажется мертвецки пьяной».

— Понимаю, — сказал Далинар. — А он не высказывал предположений по поводу того, когда перестанет быть таким занятым?

— Светлорд, — проговорил посланец с растущим беспокойством, — он сказал, что, если вы будете настаивать, я должен объяс­нить, что он говорил с несколькими другими великими князьями и догадывается о сути вашей просьбы. И еще велел сообщить вам, что не желает создавать альянс и не намерен отправляться в совместную­ вылазку на плато.

Далинар помрачнел еще сильней. Он взмахом руки отпустил ­посланца, потом повернулся к Адолину. Кобальтовые гвардейцы по-прежнему держались на почтительном расстоянии, чтобы они могли разговаривать, не боясь чужих ушей.

— Танадаль был последним, — сообщил Далинар. Каждый великий князь в свой черед отверг его. Хатам был бесконечно вежлив, Бетаб позволил жене все объяснить, а Танадаль не очень-то старался­ спрятать враждебность под внешним лоском. — Последним, не считая Садеаса.

— Сомневаюсь, что обращаться к нему с такой просьбой будет мудро, отец.

— Ты, вероятно, прав, — проговорил Далинар голосом, лишенным интонаций. Он был зол. Даже в ярости. — Они передали мне послание. Им никогда не нравилось то влияние, которое я имею на короля, и князья с нетерпением ждут моего падения. Светлорды не хотят идти на встречу, поскольку опасаются, что это позволит мне восстановить нарушенное равновесие.

— Отец, мне жаль.

— Возможно, это к лучшему. Важнее всего то, что я потерпел неудачу. Я не могу заставить их сотрудничать друг с другом. Элокар был прав. — Он посмотрел на Адолина. — Продолжи инспекцию без меня. Я хочу кое-что сделать.

— Что?

— Просто одну работу, которую, как мне кажется, надо завершить.

Юноша хотел возразить, но не смог подыскать нужных слов. Наконец он со вздохом кивнул:

— Ты ведь мне все потом объяснишь?

— Скоро, — пообещал отец. — Очень скоро.

Далинар следил за тем, как его сын уходит, деловитый и целе­устремленный. Из Адолина получится хороший великий князь. Решение, которое он собирался принять, было простым.

Пришло время отойти в сторону, уступить дорогу сыну.

Вот только если Далинар так поступит, все будут ждать, что он перестанет принимать участие в политике, удалится в свои земли и предоставит Адолину возможность править. Думать об этом было мучительно, и он знал, что не должен спешить. Но если он действительно сходит с ума — в чем, похоже, не сомневается никто в лагере, — тогда ему необходимо уйти. И побыстрее, до того как болезнь зайдет так далеко, что он уже не сможет проявить нужную для такого решения волю.

«Монарх — это власть, — всплыла в его памяти цитата из „Пути королей“. — Он обеспечивает стабильность. В этом его служение и его ремесло. Если он не управляет самим собой, разве может управлять другими? Разве торговец, который знает цену буресвету, не вку­шает плоды своих трудов?»

Странное дело, цитаты по-прежнему приходили на ум, хотя великий князь не переставал думать о том, что именно они — пусть даже отчасти — и свели его с ума.

— Нитер, пусть мой боевой молот принесут на площадку для построения.

Далинару нужно было двигаться и работать, иначе он не мог думать. Его телохранителям пришлось поспешить, когда он быстрым шагом миновал переулок между казармами Шестого и Седьмого батальона. Нитер послал нескольких человек за оружием. Его голос звучал до странности возбужденно, словно он считал, что Далинар намеревается совершить нечто поразительное.

Великий князь подозревал, что вскоре разочарует Нитера. Далинар наконец-то добрался до площадки для построения — плащ развевался за спиной, латные ботинки клацали по камням. Долго ждать молота не пришлось; два солдата привезли его на тележке и вытащили, обливаясь потом. Рукоять молота толщиной с запястье мужчины, а ударная часть — больше раскрытой ладони. Двое с трудом могли его поднять.

Далинар схватил молот рукой в латной перчатке и забросил на плечо. Не обращая внимания на солдат, что тренировались на поле, он прошел туда, где группа грязных рабочих вытесывала канаву для уборной. Когда сам великий князь в осколочном доспехе навис над ними, бедолаги в ужасе вытаращили глаза.

— Кто тут главный? — спросил Далинар.

Чумазый рабочий в коричневых штанах робко поднял руку:

— Светлорд, как мы можем вам услужить?

— Отдохнув немного. Марш отсюда.

Рабочие выкарабкались из ямы. Поодаль собрались светлоглазые офицеры, сбитые с толку действиями командира.

Далинар обхватил металлическую рукоять молота, туго оплетен­ную кожаными ремнями. Сделав глубокий вздох, спрыгнул на дно ямы, поднял молот, размахнулся как следует и ударил по камню.

Над тренировочным полем раскатился громкий треск, и ударная волна пробежала по рукам Далинара. Осколочный доспех большей частью поглотил отдачу, а на камне осталась глубокая трещина. Он снова замахнулся — со второго раза удалось отколоть кусок скалы. Хотя два или три человека с трудом бы подняли эту глыбу, Далинар схватил ее одной рукой и отбросил в сторону. Она с грохотом упала на камни.

Чем же были осколки для обычных людей? Почему древние, при всей их мудрости, ничего не создали им в помощь? Пока Далинар продолжал работать — и от ударов его молота поднимались облака каменной крошки и пыли, — он с легкостью заменил двадцать человек. Осколочные доспехи можно было использовать множеством способов, чтобы облегчить жизнь простых рабочих и темноглазых по всему Рошару.

Ему нравилось работать. Делать что-то полезное. В последнее время он чувствовал себя так, словно все силы тратил на бег по кругу. Труд помогал ему думать.

Он действительно терял жажду битвы. Это его беспокоило, поскольку Азарт — восторг и страстное желание сражаться — это основа культуры алети. Величайшее из мужских искусств — воинское дело, а самое важное Призвание — воевать. Сам Всемогущий зависел от того, насколько хорошо алети сражались в честном бою, ведь после смерти они могут присоединиться к армии Вестников и отбить Чертоги Спокойствия.