От Кибирова до Пушкина - Александр Лавров

Итак, произведения и тексты, появившиеся в «Шиповнике», «Доме искусств» и «Утренниках», — это, с одной стороны, последняя, лебединая песня свободной русской литературы, и в этом их трагизм, но, с другой стороны, это всегда маяк, указывающий путь в некое будущее, пока совершенно скрытое, недоступное даже самой сильной интуиции, но тем не менее чаемое и сокровенное.

Невозможно в рамках настоящей работы дать подробный обзор этих трех альманахов. Попробуем бегло пролистать каждый из них. Пожалуй, самым значительным, даже с чисто типографско-издательской точки зрения, является хронологически первый — «Дом искусств». Он вышел в 1921 году при организованном тогда в Петрограде приюте для литераторов и художников, известном под именем «Дом Искусств», который позднее был увековечен в мемуарах и художественных произведениях живших там в ту пору людей. «Дом Искусств» явно претендовал на то, чтобы стать солидным и, по возможности, независимым органом людей искусства. Он издан на хорошей бумаге с прекрасными иллюстрациями М. В. Добужинского, Г. С. Верейского, Б. М. Кустодиева и др. Из художественных произведений, опубликованных в «Доме Искусств», назовем «Заблудившийся трамвай» Н. С. Гумилева, стихотворение Анны Ахматовой «Чем хуже этот век предшествующих?», два классических стихотворения О. Э. Мандельштама («Я слово позабыл, что я хотел сказать…» и «Возьми на радость из моих ладоней…»), а также повесть «Мамай» Е. Замятина и его же знаменитую публицистическую заметку «Я боюсь». Особое внимание привлекает отдел хроники, где тщательно и с любовью зарегистрированы важнейшие события литературы, такие как деятельность издательства «Всемирная литература» и открытие «Дома Литераторов» и «Дома Искусств». Очень интересны вести из провинции, где, в частности, сообщается о недавней смерти молодого поэта Г. Маслова (см. выше об альманахе «Посев»); отдельного внимания заслуживает подробная иностранная хроника, из которой видно, как жадно искала русская культура любых вестей о свободном мире. Особенно отмечается деятельность русских писателей, музыкантов, людей театра за границей.

Совсем иной характер носит альманах «Шиповник». Его совершенно московский облик, более поздняя дата выхода, состав участников — все помещает «Шиповник» скорее в разряд толстых журналов, каким, видимо, он и намеревался стать. Материалы «Шиповника» отражают ситуацию 1922 года: с одной стороны, ощущение новых возможностей, связанных с некоторой либерализацией печати хотя бы в том смысле, что были разрешены частные издания, а с другой — веяние глубокого трагизма в связи с гибелью Блока и Гумилева, свирепствующим голодом и зверским подавлением любого народного сопротивления (Кронштадт, крестьянские волнения). Глубокое ощущение скорби пропитывает все стихотворные произведения, опубликованные в «Шиповнике»: Федора Сологуба, М. Кузмина, Анны Ахматовой и В. Ходасевича. Официозная критика не замедлила увидеть в них «шипенье по поводу советской власти», равно как и в повести Б. Зайцева о московском Арбате («Улица св. Николая»). Напротив, рассказ Бориса Пастернака «Письма из Тулы» был воспринят, несмотря на то что его сюжет никак к революционной действительности не относился, как след дыхания эпохи. Действительно, это — один из первых текстов, за которыми последуют многие («Шум времени» Мандельштама, повести В. Шкловского), в которых воспроизводится взорванное духовное пространство-время.

Но, наверное, самыми значительными в общекультурном плане публикациями «Шиповника» стали статьи «Воля к культуре и воля к жизни» Н. Бердяева, «Трагедия и современность» Ф. Степуна и «Предвидения» П. Муратова. Их авторы были объявлены врагами революции и высланы за пределы советской России. Собственно говоря, эти статьи никак нельзя назвать враждебными революции. Напротив, они вдохновлены сознанием ее уникальности и величия в духовном плане. Но, видимо, именно это утверждение духовного аспекта жизни и истории как единственно ценного и заслуживающего внимания и пренебрежение политическими сторонами вызвало гнев, в первую очередь самого Ленина. В сущности, борьба духовного с чисто административно-организационным принципом и будет составлять сюжет и содержание будущей литературы альманахов и сборников в советской России.

Наиболее богат материалом и в чем-то напоминает солидные дореволюционные народнические толстые журналы сборник «Утренники», действительно собравший представительный состав авторов «старонароднического» (кадетского) плана. Среди них А. Изгоев, В. Ветринский-Чешихин, П. Сорокин, С. Протопопов, С. Гессен и многие другие. «Утренники» — наиболее «политический» журнал. Здесь можно найти публицистические материалы Питирима Сорокина и А. Изгоева, содержащие призывы к скорому реформированию режима в либеральном направлении. Очень интересен библиографический раздел «Утренников», особенно критика поэтических сборников имажинистов, написанная Г. Шенгели, в которой имажинисты оцениваются как паразитирующие на близости к режиму. Есть в «Утренниках» и материалы, близкие по духу к «сменовеховству», особенно первая статья в сборнике, озаглавленная «Россия» и написанная Константином Павловым.

Мотивы «сменовеховства» — одно из центральных направлений общественной, культурной и историософской мысли в России периода нэпа, и вполне естественно, что все время, когда хоть до какой-то степени существовала сначала независимая, а потом просто беспартийная печать (в том смысле, что она не была официальным органом партии), именно сменовеховские идеи в той или иной версии занимали в ней ведущие места. Особенно важен растущий примат идей «сменовеховства», среди которых центральное место занимает постулат об особой духовной, политической и экзистенциальной роли России в истории, имеющий в виду слияние в русской культуре европейского (но не «германо-латинского», а греческого) начала и начала азиатского. Именно этот комплекс идей отделяет духовный мир Серебряного века с его почти вызывающим западничеством от духовного мира «сменовеховства». В этой связи нельзя не вспомнить о замечательном периодическом издании «сменовеховского» периода русской интеллигенции — журнале «Россия», выходившем в 1922–1923 годах в Москве и Петрограде под руководством Исая Лежнева.

Вышесказанное вовсе не значит, что эпоха нэпа была ознаменована изданием только литературно-общественных сборников и альманахов и что сборники и альманахи более традиционного, чисто литературного плана в этот период сошли на нет. Совсем наоборот, годы 1921–1923 явились свидетелями выхода поистине огромного количества таких альманахов, зачастую претендовавших на возобновление прерванной дореволюционной традиции. Параллельно таким сборникам начинают выходить и сборники нового типа: академические, полуакадемические, художественные альманахи и сборники статей, посвященные проблемам искусства, живописи и т. п. Нередко там печатались и стихи. Эти сборники, в отличие от только что рассмотренных литературно-общественных альманахов, в основном не подвергались проскрипциям. Просто их выход прекращался после одного, двух, реже — трех номеров по «техническим» причинам.

Из литературных сборников и альманахов надо специально упомянуть издания, связанные с возобновленным Н. С. Гумилевым в Петрограде «Цехом поэтов». В них печатались как члены дореволюционного «Цеха поэтов», так и привлеченные Н. С. Гумилевым новые молодые поэты, вроде И. Одоевцевой. Сюда относится прежде всего «Альманах Цеха поэтов» (Г. Адамович, Н. Гумилев, М. Зенкевич, Г. Иванов, М. Лозинский, О. Мандельштам и И. Одоевцева). Кроме первого номера вышло еще два, но уже не в России, а в Берлине, где, как известно, налаживалось русское издательство «Петрополис». Близок к «Цеху поэтов» и альманах «Дракон», в котором помимо сочинений членов Цеха (Адамович, Гумилев, Зенкевич, Иванов, Лозинский, Мандельштам, Оцуп) были напечатаны и стихи Блока, Сологуба, Белого, Кузмина и др. Отдельно следует отметить поэтические сборники, которые начали выходить в провинции, в частности в Смоленске, где в сборнике «Ступени», наряду со стихами поэта «Кузницы» В. Александровского, были напечатаны стихи будущего крупного советского поэта-смолянина Михаила Исаковского. Любопытен и сборник «Булань», вышедший в Москве и объединивший футуристов и поэтов «Лирики» и «Центрифуги» (Аксенов, Асеев, Буданцев, Ивнев, Кусиков, Лившиц, Пастернак, Петников, Хлебников).

Очень богат в этом плане 1922 год. Здесь на первое место хочется поставить, может быть, не самый тогда заметный, но в высшей степени замечательный своей новизной и чисто литературной своеобычностью альманах, само название которого выбивалось из череды обычных «Утренников» и «Дней», «Граней» и «Недр». Мы имеем в виду альманах «Абраксас», три выпуска которого вышли в 1922–1923 годах. Редактором «Абраксаса» (имя это обозначало эзотерический (гностический) символ) был объявлен Орест Тизенгаузен, которому принадлежали и программные статьи-заявления («Декларация форм-либризма»), а вдохновителями выступили Михаил Кузмин и Анна Радлова. Это — первая и очень важная попытка Кузмина как-то обозначить свое собственное литературное направление. Среди участников «Абраксаса» хочется особо отметить Константина Вагинова с повестью «Монастырь Господа нашего Аполлона», причудливо сочетающей яркую антицерковность, почти в духе советских инвектив, с глубокой и искренней религиозностью, обращающейся сразу к древним античным моделям и самым современным опытам.