Величайший рыцарь - Элизабет Чедвик

Ричард хмыкнул. У него на губах появилась улыбка, лицо против его воли выражало восхищение.

– Мне очень много говорили о вас моя мать и Вальтер де Кутанс, – сказал он. – Все уши прожужжали. Да и вы сами по себе оказались красноречивы, если ваш вклад в мой выкуп можно считать заявлением о ваших намерениях.

Ричард щелкнул пальцами, и слуга налил вина в два кубка. У Вильгельма перед глазами задрожали колеблющиеся тени. Мгновение ему казалось, будто в шатре одновременно разворачиваются две сцены, будто в нем одновременно находятся они с Ричардом и король Стефан с впалыми глазами и изможденным лицом. Стефан когда-то нашел улыбку для светловолосого маленького мальчика, похожего на четырехлетнего сына Вильгельма. Запах камыша под ногами стал сильнее, он словно поднимался вверх волнами, вызывая тошноту.

Ричард протянул наполненный до краев кубок Вильгельму.

– В мире немного людей, которым я доверяю, и мой брат определенно не относится к ним, хотя у него есть свои положительные качества и я еще могу его использовать. Что бы вы ни думали о моем советнике – а я признаю, что Лонгчамп наполовину ласка, наполовину змея, – он полностью предан мне, и я считаю его ценным. Но вы, Маршал… – он сделал паузу для большего эффекта, и Вильгельм задержал дыхание. – Вы могли бы меня убить, но сдержались, – заявил Ричард. – Вы могли бы поднять весь юго-запад, присоединившись к восстанию моего брата. Вы поставили меня перед своим родственником. Некоторые считают, что служить самому себе – это вполне нормально (например, мой советник), но ведь он проиграл вам в борьбе умов, а ему совсем не нравится унижение. Моя мать говорит, что вы самый верный человек из всех, кого она знает… А королю следует больше всего ценить преданность.

Вильгельм знал, что эти слова должны стать главными. Он всю жизнь помнил встречу с королем Стефаном, она много раз снилась ему. Теперь он понял, что это было и предупреждение. Вильгельм ждал, когда они выпьют за верность. Вино дрожало у него в руке, и он надеялся, что его не стошнит.

Ричард кивнул в задумчивости.

– Моя мать ошибается, – сказал король. – По крайней мере, в выборе слов.

Вильгельм насторожился. Сцена должна была разыгрываться совсем не так.

– Я ценю верность, но больше всего я ценю вашу честность, прямоту и цельность. Есть разница. Именно цельность вашей натуры заставила вас остаться с моим отцом и направила копье в грудь моего жеребца… Именно она привела вас сегодня сюда. Вы делаете то, что правильно и справедливо.

Вильгельм не был так уверен в этом. Истинная цельность заставила бы его отправиться в Браденстоук, на похороны брата, а не нестись сюда сразу же после мессы в Сиренсестере. В Хантингдон его привела необходимость и забота о собственных интересах. Но если Ричард хочет назвать это другим словом – пусть. Верность, цельность, необходимость – все имело место в его жизни.

Ричард поднял кубок.

– За будущее, – сказал он.

Вильгельм заставил себя улыбнуться, правда, улыбка получилась мрачной.

– Что бы ни ждало нас в нем, – ответил он, думая, что за это он, пожалуй, сможет выпить.

Эпилог

Вильгельм смотрел на дочь, спящую в колыбели. Она тихонечко посапывала, а маленькие кулачки напоминали неразвернувшиеся весенние листочки. Она родилась, пока Ричард осаждал Ноттингемский замок. Приехав в Стригил, Вильгельм увидел, что мать и дитя живы и здоровы, и посчитал это бесценным подарком.

Ее назвали Махельт, и теперь, почти в шесть недель от роду, она больше не была сморщенной и взъерошенной, как при появлении на свет. Кожа стала светло-розовой, как у нормального, здорового, хорошо питающегося ребенка. Волосы оказались медного цвета, глаза светло-голубыми, но, вероятно, потом они станут серыми. Глядя на нее, Вильгельм каждый раз не мог отвести взгляд. Сыновья очаровывали его меньше, а сами они не обращали особого внимания на сестру. Вильгельм-младший и Ричард больше интересовались игрушечными мечами и игрушечными лошадками, а не крошечной девочкой. Старший сын понимал больше и волновался при мысли о путешествии по морю.

Вильгельм отвел глаза от колыбели и бросил взгляд на дверь, ведущую в длинную, обшитую деревом комнату, где размещались мальчики. Они как раз пронеслись мимо, смеясь и играя в догонялки. За мальчиками бежала няня. В конце апреля бушевали сильные шторма, хлестал косой дождь, задувал шквальный ветер, море словно обезумело. Ричарду пришлось оставить попытки отправиться в Нормандию. Один раз король все-таки вышел в море, и был вынужден вернуться в гавань. Однако сегодня в сторону Нормандии дул теплый ветер, от него пахло землей. День казался идеальным для морского путешествия.

– Господин!

Кормилица дочери склонилась над колыбелью, достала ребенка и завернула в теплое одеяло, готовясь отправиться в путь. Махельт тихонечко возмущенно пискнула, сморщила бровки, но не проснулась. Оруженосец взял колыбель и понес к причалу, за ним последовала кормилица, тихонечко напевая что-то младенцу.

Изабель все это время находилась на улице, наблюдая за погрузкой мебели и багажа на корабль. Теперь она просунула голову в дверь.

– Ты готов? – спросила жена.

На ней была ирландская накидка в широкую клетку, украшенная по краям беличьим мехом, и очень благоразумно выбранный полосатый головной убор из толстого шелка, покрывающий подбородок и шею. Судя по выражению лица, ей было весело… Во взгляде читалось и сочувствие: Изабель знала, как он ненавидит морские путешествия.

Вильгельм застегнул плащ и расправил плечи. Несмотря на то что погода стояла теплая, ветер все равно задувал, и в море будет прохладно. Вильгельм улыбнулся жене.

– Да, я готов, – сказал он и вышел на солнечный свет.

Изабель посмотрела на него снизу вверх. Ее глаза по цвету напоминали синее море летом. Она взяла его под руку, как полагалось, но украдкой приложила большой палец к месту на запястье, где бьется пульс, и нежно надавила. Так она передавала ему свою любовь и поддержку.

Они вместе пошли к кораблю и, несмотря на сопровождавших их рыцарей, вассалов, конюхов, служанок, детей и нянь, чувствовали себя так, словно были одни. Они казались парой влюбленных, давно знакомых, но недавно снова встретившихся ясным весенним утром.

У причала оставалась одна-единственная галера, по планширу которой шел ряд зеленых и золотистых щитов. На верху мачты и на палубной надстройке развевались знамена с изображением красного дракона. Стояло ясное солнечное утро, море блестело. Большинство судов уже приняли всех пассажиров на борт, включая корабли, принадлежащие Ричарду и Алиеноре. На причале собралась толпа. Только что отошел корабль Вильгельма с лошадьми. Маршал прищурился и увидел на палубе Риса вместе со своим племянником Джеком, который решил плыть с лошадьми. Там же находился и новый черный боевой конь Джека.

Вильгельм глубоко вдохнул соленый воздух и перекрестился. Он сделал это не столько из страха перед предстоящим морским путешествием, сколько призывая благословение на свою жену, семью, их земли. Он чувствовал, как сильно у него в венах бурлит жизненная сила, словно он все еще оставался юношей в Дринкурте. Саваны, которые он привез из Иерусалима, лежали на самом дне сундука, с которым он путешествовал, но Вильгельм надеялся, что саван ему не понадобится, пока дети не вырастут и он сам не выпьет чашу жизни до дна.

Примечание автора

Вильгельм Маршал – это один из невоспетых героев Англии и, возможно, величайший рыцарь средних веков. Он хорошо известен ученым и тем, кто интересуется средневековьем, но вне этого круга людей очень мало кто знает про четвертого сына незначительной аристократической семьи. Он сумел прославиться, побеждал в турнирах, ему доверяли короли, он стал важным вельможей, а в конце концов и регентом в Англии, в то же время сумев спасти страну от разорения и от армии захватчиков. О нем могли бы совсем забыть, если бы не поэма, заказанная вскоре после его смерти. В ней подробно рассказывается история его жизни. Потом поэма надолго исчезла и была обнаружена только в 1890-ые годы.

Я уже давно хотела разобраться в жизни Вильгельма Маршала, но только теперь нашла время написать о нем. Как я сказала своему редактору, в портфеле жизни Вильгельма Маршала столько событий, что он трещит по швам. Если описывать все, это займет тысячи страниц, и все равно не исключено, что что-то пропустишь. Поэтому я была вынуждена описать только самые важные события. В «Величайшем рыцаре» показана первая часть захватывающей истории его жизни. Во втором романе, связанном с первым, но самостоятельном, будет рассказано о более поздних годах.

Один или два пробела в жизни Вильгельма я заполнила, призвав на помощь воображение, но при этом старалась, чтобы все соответствовало его характеру. Например, неизвестно, была ли у Вильгельма любовница, имел ли он связи с женщинами или оставался целомудренным до брака. Однако есть исторические свидетельства того, что он любил и уважал женщин и женщины любили его. В «Истории Гийома ле Марешаля» рассказывается о женщине, которая помогала ему, когда он был раненым пленником. Она передавала ему ткань для повязок в буханке хлеба. Я решила развить этот образ, создав героиню, которая будет олицетворять собой женщин, которых Вильгельм мог знать до женитьбы на Изабель де Клер. Так появилась Клара. В «Истории» также рассказывается, как Вильгельм Маршал пришел на помощь одной женщине в Ле-Мане, дом которой горел во время последнего сражения Генриха II. Дым от горящего лоскутного одеяла попал ему под шлем, и он чуть не задохнулся! В этом эпизоде я снова изобразила Клару, чтобы закончить сюжетную линию, связанную с ней.