Святые старцы - Вячеслав Васильевич Бондаренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С каждым годом атмосфера вокруг обители сгущалась. В мае 1922-го из нее были изъяты «церковные ценности» (всего 211 предметов), а 29 августа того же года начался процесс ликвидации монастыря, растянувшийся на месяц. На тот момент в пустыни насчитывалось девять корпусов, больница с аптекой, библиотека, трапезная, прачечная, книжная лавка, кузница, водокачка и мастерские (сапожная, столярная, портняжная, свечная, переплетная, кровельная, кожевенная, колесная, бондарная, слесарная, жестяная, плотницкая), свечной завод, крупо-просорушка, 13 сараев, 5 амбаров, коровницкий двор и конюшня.
В Дальнем скиту, кроме храмов, было 8 корпусов, кухня и колокольня. Отец Ювеналий в последние годы перед закрытием монастыря трудился на мельнице, которая с 1921-го уже не принадлежала обители, - монахи работали там как «вольнонаемные» специалисты.
Сразу же после упразднения монастыря в его строения вселился «детский городок имени Ленина», началось постепенное разграбление имущества. Сразу же взорвали колокольню, а все храмы были разрушены на протяжении пяти лет, до 1927-го.
Среди тех, кто со слезами на глазах покидал в сентябре 1922-го родной монастырь, был и иеродиакон Ювеналий (Романцов). Куда дальше?.. Вариантов было немного. Бывшие Глинские монахи либо селились в окрестностях монастыря в семьях верующих, либо отправлялись в другие, пока еще незакрытые обители. На этом втором варианте и остановился отец Ювеналий. Вдвоем с другом, монахом Зиновием (Мажугой), они отправились в дальний и трудный путь - в Абхазию, в Свято-Успенский Драндский монастырь...
Древняя Драндская обитель располагалась в очень живописном месте - на окраине села Дранды, недалеко от Сухума. С холма, на котором возвышались монастырские здания, открывался чудесный вид на долину реки Кодор. Но монашеское делание здесь было всегда нелегким. После того как Абхазия попала под власть турок, православные жители стали терпеть большие лишения, и в 1637 году Драндский монастырь был разорен. Только в 1886 году был полностью восстановлен его главный храм в честь Успения Божией Матери.
В Драндах отец Ювеналий провел шесть лет. Но гонения на православие начались и в Советской Абхазии. В 1924-м был закрыт Ново-Афонский монастырь, многие насельники которого перешли в Дранды. Маленькая обитель держалась лишь за счет того, что там была создана сельскохозяйственная артель. В 1926-м епископ Могилёвский Никон (Дегтяренко, 1884-1937), только что вышедший из московской тюрьмы и высланный в Батум, совершил постриг иеродиакона Ювеналия в великую схиму с именем Серафим и рукоположил его во иеромонаха. Одновременно во иеромонаха был рукоположен и Зиновий (Мажуга).
Конец монастыря настал в 1928-м, причем при трагических обстоятельствах - настоятель был убит, а монастырская казна разграблена. В храмах разместили склад оружия, затем - сельхозтехники. Предстояло снова решать, что делать дальше.
В этот тяжелый момент на помощь отцам пришла верующая семья из греческого села Георгиевское. Отец Серафим поселился в маленькой хижине-келии, разделенной перегородкой надвое. Кто именно был его соседом - не вполне ясно. С одной стороны, отец протоиерей Владимир Правдолюбов, близко знавший старца в 1960-х, утверждал, что в Кавказских горах отец
Серафим делил хижину с иеросхимонахом Макарием (Ерёменко, 1859-1963), которого глубоко почитал. Но сам отец Серафим под старость вспоминал, что монашеское имя его кавказского соседа было Николай, он был старше его по возрасту, и тоже из Глинской братии, - иеромонах, начальник мельницы, на которой трудился отец Серафим перед закрытием монастыря. Видимо, имеется в виду уже упоминавшийся выше иеромонах Николай (Калиный, 1861—?), уроженец Старооскольского уезда Курской губернии, который был насельником пустыни с 1885 года, в 1906-1913 годах служил в Саратове, а затем вернулся в Глинскую и с 1913 года заведовал мельницами. Вряд ли сам старец мог спутать отца Николая с отцом Макарием, с которым неоднократно общался впоследствии вплоть до его смерти.
Так или иначе, хижина, где обрели приют отшельники, размещалась в горах, в уединенном месте, и подобраться к ней было очень сложно - нужно было долго идти по еле заметной тропке, петлявшей над пропастью. Жили тихо, молитвенно. Вскопали огород, посадили там кукурузу. Зарабатывали тем, что делали из самшита ложки и продавали их греческим и армянским крестьянам. Пока один работал, другой вслух читал Иисусову молитву. Если отвлекся, умолк - другой тут же подхватывал. Обед готовили по очереди, при этом не обсуждая, что именно будет из блюд, хорошо ли оно получилось: поели - и слава Богу, снова за работу... Так, в молитве и труде, текли дни. Чуть позже отец Серафим перебрался дальше от Сухума, в пустыньку на Сухой речке, примерно в двухстах километрах от города. Под руководством иеромонаха Савватия там подвизалось около тридцати монахов, своими усилиями построивших храм. Жили в келиях, построенных из стволов каштанов. Питались тем, что толкли в ступе сухари и, заливая их кипятком, ели этот «суп», варили кукурузу и картошку, собирали каштаны, ягоды. Зимой пили отвар из шиповника и брусники. Приходилось и отгонять от келий непрошеных гостей - медведей или горных барсов.
Традиции пустынножительства были глубоко укоренены в местном быту. Кавказские горы помнили апостола Симона Кананита, святителя Иоанна Златоуста, мученика Василиска Команского... В 1920-х непроходимые горные леса Абхазии стали спасением для тех, кто мечтал о монашеском подвиге: здесь можно было надежно скрыться от любопытных глаз. Самое большое поселение -Монашеские Поляны - возникло в долине реки Шахе: там в разное время подвизалось до трехсот человек.
Естественно, такое положение дел не могло не вызывать раздражения у местных властей, и в начале 1930-х против горных скитов было проведено несколько настоящих карательных экспедиций, в ходе которых их разгромили (хотя полностью кавказское пустынничество не умерло -его традиции продолжаются и сейчас.). Но отец Серафим и отец Николай покинули Кавказ еще до этих событий. По воспоминаниям архиепископа Михея (Хархарова), «случилось так, что оба они заболели тропической малярией. Болели они ею и раньше, но вот такой сильный был приступ болезни с высокой температурой, что оба они лежали беспомощными. Случайно зашли к ним другие отцы и застали их в таком тяжелом состоянии. Эта болезнь не поддается просто лечению, требуется переменить климат, и отцы стали уговаривать их уходить из этого места, иначе они погибнут здесь».
Так для монахов-отшельников снова начались дни скитаний. О. Зиновий (Мажуга) решил остаться в окрестностях Сухуми - в греческих
