Меч и перо - Мамед Ордубади

Выпад Гатибы заставил Тогрула переменить тон.

- Кто бы ни совершил убийство, ты или я, - это большое преступление. Ведь этим мы достигли очень немногого. Но атабек мертв, и взаимными обвинениями мы лишь можем погубить себя обоих.

- Раз так, надо выполнять свои обещания,- оборвала его Гатиба.

- Это возможно лишь в том случае, если обстановка будет благоприятной.

- Сейчас ты являешься полновластным султаном. Разве это не означает, что обстановка благоприятна?

- Нет, Гатиба, не означает. Ибо нам неизвестно, что затевает Кызыл-Арслан. Все будет иначе, как только обстановка прояснится. Я не отказываюсь от своих обещаний, но для того, чтобы осуществить их, нужен удобный момент. Мы должны ждать. Я уже клялся этими губами и опять клянусь!..

Сказав это, Тогрул поцеловал Гатибу в губы.

Но каждый понимал: один хочет обмануть другого.

После свидания с Тогрулом Гатиба окончательно поняла: она обманута и допустила большую оплошность, лишив жизни мужа. Стремясь к достижению своих целей, она хотела использовать других как оружие, а получилось иначе: она сама оказалась оружием в чужих руках.

Гатиба пролила много слез, но было уже поздно: она не могла воскресить атабека Мухаммеда. Она понимала, у нее уже никогда не будет власти и прав мелеке большого государства. У Гатибы не осталось никого, кто мог бы прийти ей на помощь. Раньше у нее были два ловких сообщника: Хюсамеддин и Себа-ханум, которой она пожаловала свободу. Но сейчас Хюсамеддин был сердит на нее, а Себа-ханум жила в деревне Касумабад, занятая строительством дворца.

Хюсамеддин окончательно переметнулся на сторону Тогрула, возглавив его армию. При жизни мужа Гатиба часто обещала ему: "После убийства атабека я буду принадлежать тебе!" Но все ее посулы оказались лживыми.

Узнав о том, что Гатиба мечтает стать женой Тогрула, Хюсамеддин отдалился от нее, не переставая думать о мести.

В последнее время, размышляя о случившемся, Гатиба осуждала себя за допущенную ею вторую большую оплошность - небрежность по отношению к Хюсамеддину. Она часто вспоминала слова Хюсамеддина, сказанные ей в дни ее девичества: "Возможно, вы не будете моей, но вы не достанетесь и другому!" Выходит его пророчество сбылось!

Гатиба начала искать встречи с Хюсамеддином. Но Хюсамеддин, не желая вызывать подозрения у Тогрула, избегал ее и отклонял все ее приглашения.

Однажды рабыня, услугами которой Гатиба пользовалась в последнее время, сообщила ей, что Хюсамеддин прогуливается в саду дворца покойного атабека. Гатиба не мешкая оделась и спустилась в сад.

Хюсамеддин, встретив старого садовника, поинтересовался;

- Мелеке часто гуляет здесь?

- С тех пор, как умер атабек, я ни разу не видел ее в саду, До прогулок ли ей, несчастной?!

Гатиба остановилась у бассейна, разглядывая плавающих там причудливых рыбок. Она рассчитала: покидая сад, Хюсамеддин должен непременно пройти мимо нее.

Хюсамедин, дав старику-садовнику несколько серебряных монет, хотел удалиться. И вдруг он увидел Гатибу и ее рабынь.

- Салам алейкюм!- сказал сардар* с поклоном.

______________

* Сардар - глава войска, военачальник.

- Алейкюм салам! - ответила Гатиба, печально посмотрев на него.- Я должна сказать тебе, Хюсамеддин: прячась от меня, ты не смоешь черного пятна со своей совести. Есть лишь одно средство, чтобы облегчить душевные муки: соблюдать верность друзьям и выполнять данные клятвы.

Рабыни, сопровождавшие Гатибу, удалились.

Она продолжала:

- Если ты не обладаешь совестью, какая должна быть у настоящего мужчины и героя, так и скажи об этом. Вы оба, и ты, и твой падишах Тогрул, хотите взвалить на слабую женщину ответственность за совершенное вами преступление! Стоит мне захотеть - ты завтра же расстанешься с мечом, который висит у тебя на поясе. Ты лучше меня знаешь, кто ты есть. Скажи, разве я не сделала Тогрула падишахом? Разве не я сделала тебя сардаром? Да, я слабая женщина, но не настолько, чтобы позволить таким ничтожествам, как ты и твой Тогрул, строить свое счастье на моем несчастье! Обманщики!.. Убийцы моего мужа!

Гатиба повернулась, собираясь уйти. - Мелеке, прошу вас, остановитесь, - сказал Хюсамеддин с дрожью в голосе. Гатиба смерила Хюсамеддина уничтожающим взглядом:

- Разве вам мало того, что вы лишили меня титула мелеке? Что вам еще нужно от меня? Тогрул - падишах, ты - его правая рука. Или вам недостаточно этого? Ненасытные удовища!..

Мой муж атабек Мухаммед умер, а Кызыл-Арслан все еще жив.

Хюсамеддин продолжал с мольбой:

- Моя прекрасная, необыкновенная мелеке, почему вы так гневаетесь? Прошу вас, будьте со мной откровенны. Хюсамеддин всегда принадлежал только вам, и вы знаете об этом. Разве слово мелеке не было для меня всегда законом?

- Если ты действительно говоришь со мной искренне, ответь тогда, почему ты начал избегать меня? Вспомни, когда-то ты готов был жизнь отдать, лишь бы поцеловать мою руку.

- Да, но ведь мелеке собирается замуж за Тогрула! Смею ли я докучать ей своей любовью? Сардар обязан думать о чести своего падишаха. Могу ли я посягнуть на эту честь?!

- Ты не побоялся убить моего мужа, великого хекмдара Джахан-Пехлевана Мухаммеда. Добиваясь меня, ты посягнул не только на его честь - даже на его жизнь. Так как же ты смеешь после этого говорить мне о чести какого-то ничтожества, который является игрушкой в моих руках?!

Гатиба направилась к дворцу. Хюсамеддин последовал за ней. У двери он остановился, но она приказала ему:

- Входи, входи, уважаемый сардар! У меня есть дело к тебе.

Поднявшись по широким ступенькам, они вошли в большой зал. Гатиба оставила Хюсамеддина одного и скрылась в своей комнате.

Хюсамеддин, расхаживая по залу, предавался мыслям: "Гатибе уже давно за тридцать... В жизни ее ничто не интересовало кроме интриг, козней и приключений. Можно сказать, вся ее жизнь - сплошное преступление. Но как мало эта женщина изменилась! Какое у нее юное и свежее лицо! Как прекрасны ее глаза! Сколько очаровательной надменности в ее взгляде! Когда я смотрю на нее и слышу ее голос, сердце мое замирает, как прежде. Гатиба - моя первая любовь, а первая любовь никогда не забывается. Себа-ханум во много раз красивее и притягательнее Гатибы, но всегда, когда я обнимаю ее, мне кажется, будто со мной Гатиба. Ведь она первая заставила мое сердце сладостно замирать. Это она впервые зажгла мою кровь".

В зал вошла Гатиба, облаченная в платье, которое носила в дни далекой юности, когда Хюсамеддин пылал к ней юношеской страстью. Опустившись на тахту, она приказала ему:

- Сядь рядом, мой наивный друг. Неужели ты думаешь, я действительно собираюсь замуж за Тогрула? Ах, как плохо ты знаешь меня! Да разве я могу стать женой такого ничтожества?!

Неужели ты забыл все, что было между нами? Как ты мог забыть, что ты говорил мне в дни моего девичества?!

- Я говорил мелеке тысячи всяких слов, - возможно ли все удержать в памяти? Если бы кто взялся описать историю нашей любви, получилась бы толстая книга.

- Неужели ты не припоминаешь, что ты сказал мне однажды в Гяндже, рассердившись на меня? - Где это было?.. Когда? - спросил Хюсамеддин, морща лоб. - Я ехала в тахтреване встречать Мехсети-ханум, ты подъехал к тахтревану... Теперь вспомнил?

- Да, что-то припоминаю... Но, что я сказал вам тогда, не помню.

- В тот день я отвергла твою любовь. Ты разгневался на меня и сказал: "Возможно, вы не будете моей, но вы не достанетесь и другому!"

Хюсамеддин все вспомнил. Родная Гянджа... По дороге идут толпы празднично разодетых людей, проплывают нарядные тах-треваны. Вот из-за голубой занавески выглянуло красивое лицо Гатибы. Он пришпорил лошадь, подъехал к ней. Она хотела задернуть занавеску,- он не позволил ей, заговорил. Гатиба начала отвечать ему. Ах, этот голос!..

Хюсамеддин обернулся, посмотрел на Гатибу. Нет, она нисколько не изменилась! И в душе его по-прежнему живет любовь к ней! Сколько он потратил сил, чтобы вытравить из своего сердца чувство к этой хитрой, коварной женщине, а в результате - поражение! Сердце не желает подчиняться разуму.

- Что делать?! Что делать?! - воскликнул вне себя Хюсамеддин. - Сердце не хочет слушаться меня, словно оно подвластно кому-то другому! Мне кажется, я не принадлежу самому себе! Теперь я знаю, любовь и свобода не могут жить вместе, - он обернулся к Гатибе и грустно добавил: - Да, прекрасная мелеке, теперь я вспомнил, что я сказал вам тогда.

Гатиба обняла Хюсамеддина и поцеловала в губы.

- Мне хочется переиначить те твои слова. Ты позволяешь?

- Конечно, конечно, моя дорогая мелеке, - бормотал Хюсамеддин, покрывая поцелуями ее лицо. - Вы властны делать все, что угодно!..

На глазах Гатибы засверкали слезы:

- Клянусь тобой и моим сыном Гютлюгом, я никому не буду принадлежать, кроме тебя. Я буду только твоя, я буду жить только ради тебя!