Наследница. Графиня Гизела - Евгения Марлитт

Ужасный шум слышался в этом доселе тихом селении. Португалец сопровождал Гизелу до самых ворот замка, по-прежнему готовый схватить повод все время пугавшейся Мисс Сары, затем он простился с ней молча, низким наклоном головы.

Оттуда он как вихрь понесся к месту пожара. Гизела поднесла руку к бьющемуся сердцу. В первый раз с тех пор, как она перестала быть ребенком, глаза ее затуманились слезами. Она даже не имела мужества поблагодарить его за помощь, буквально оцепенев перед его рыцарски вежливым поклоном, который запечатлелся в ее памяти на всю жизнь неизгладимо горестным воспоминанием… Вероятно, он вздохнул свободно, что роль его как защитника была окончена! И, когда пожар будет потушен, он снова вернется в круг придворных… Прекрасная, с черными локонами фрейлина, возможно, не рвала тех цветов, которые увядали сейчас в каменоломне; с ней, вероятно, он будет говорить еще сегодня, они будут гулять вдоль озера, и он расскажет ей, как бы между прочим, что спас от пламени какую-то жалкую рухлядь и не дал сломать шею неразумному существу…

Глава 23

Гизела въехала в сад, спрыгнула с Мисс Сары и привязала ее к ближайшему дереву. Из прислуги еще никто не вернулся с ярмарки в А., кругом была мертвая тишина. Ближе к замку мелькнуло между кустарниками светлое женское платье и соломенная мужская шляпа. Гизеле показалось, что это была госпожа фон Гербек в сопровождении доктора, шагающего быстро взад-вперед.

Девушка вышла из ворот и пошла по верхней улице поселка.

По обе стороны дороги стояли новые дома нейнфельдских рабочих.

Еще никогда нога девушки не ступала в это место, где более чужим не мог бы чувствовать себя и посетитель Помпеи.

Все имущество из горящих домов было снесено сюда. Какая жалкая куча! И этому источенному червями, непригодному для жизни хламу, к которому она едва решилась бы прикоснуться ногой, было название «собственность»…

Группа женщин стояла рядом и с волнением и вздохами рассуждала о пожаре. Дети, напротив, радовались необычайному происшествию и его последствиям. Вытащенные столы, скамейки и грязные постели, очевидно, представлялись им привлекательнее здесь, под открытым небом, чем в темной каморке. Маленькие головки, вполне счастливые и довольные, выглядывали из импровизированного домика, в котором они копошились.

Гизела подошла к женщинам, но те испуганно смолкли и боязливо отошли в сторону.

Если бы луна спустилась с неба и стала разгуливать по деревне, их, кажется, это менее бы смутило, чем эта белая фигура, так внезапно появившаяся среди них, ибо луна была их старым добрым другом, на приятный лик которого они привыкли глядеть безбоязненно с малых лет, а эту знатную даму они видели лишь издали, и то покрытую вуалью, верхом на лошади или в карете.

— Не ранен ли кто при пожаре? — ласково спросила Гизела.

— Нет, милостивая графиня, до сих пор, слава Богу, никто.

— Только у ткача сгорела коза, — сказала старая женщина. — Он чуть не выплакал глаза от горя.

— А нам негде ночевать сегодня, — пожаловалась другая. — Три семейства могут разместиться в новых домах, не более, нам нет места, а у нас ребенок, у него режутся зубки.

— Так, пойдемте со мной, — решительно сказала Гизела. — Я могу всех вас поместить.

Женщины стояли, нерешительно переглядываясь.

Им идти в замок! Спать там с больным ребенком, который кричит день и ночь! Да все бы ничего, но злющая старая барыня, от которой прячутся даже мужчины…

Гизела не дала им времени раздумывать.

— Берите вашего ребенка, милая, — сказала она женщине, — и пойдемте со мной. У кого еще нет приюта на ночь?

— У меня, — робко произнесла молодая девушка. — Наш домишко стоит еще пока, и люди говорят, что смогут его отстоять — нейнфельдские пожарные трубы поспели вовремя, — но войти в него нельзя будет, он промокнет насквозь… Но, милостивая графиня, у меня дедушка, отец с матерью, брат, сестры и старая слепая тетка.

Гизела улыбнулась. Словно лучи исходили из глаз девушки, и все ее юное свежее личико светилось лаской.

— Ну, вам всем будет у меня место, — сказала она. — Ведите ваше семейство, а я пойду позабочусь о ночлеге.

Молодая девушка радостно вскочила, женщина взяла на руки своего больного ребенка, а двое других уцепились за ее юбку. Она попросила соседку сказать мужу, который еще не вернулся из А., с ярмарки, где она будет, и последовала с бьющимся сердцем за молодой графиней в замок.

Гизела отвязала лошадь, взяла ее за повод и пошла по аллее к замку.

В это время на дороге показалось светлое женское платье, которое она видела прежде и которое летело к ней, будто гонимое ветром. Девушка почувствовала некоторое сострадание к маленькой толстой женщине, вся фигура которой говорила об ужасе и отчаянии.

Сначала она бежала с распростертыми руками, причем широкая мантилья ее надувалась как парус, потом всплеснула руками и опустила их.

— Нет, милая графиня, это уж слишком, этого я не могу вынести! — воскликнула она, задыхаясь. — Селение горит, наша безбожная прислуга, кажется, забыла вернуться домой, и вы исчезаете на целый час… Я выношу все ваши капризы — любовь и привязанность облегчают мне все, но эта выходка, которую устроили вы сегодня, переходит все границы! Извините меня, но с этим надо кончать. Не успела я на минуту закрыть глаза, как вы сейчас же воспользовались моей слабостью, чтобы оставить замок. Это непростительно! Я просыпаюсь от шума и беготни, первая моя мысль о вас — я бегаю по всему дому и саду, бегу в горящее селение, но никто не видел вас… Спросите доктора, что было со мной!

Господин в соломенной шляпе подтвердил ее слова, кивая головой, и с почтением раскланялся с молодой графиней.

— Чрезвычайно, чрезвычайно беспокоились, — произнес он жалостливым тоном.

— Скажите на милость, что за идея пришла вам в горящий полдень кататься верхом? — допрашивала девушку возмущенная гувернантка. — Где ваша шляпа? Как, без перчаток?!

— Не думаете ли вы, что я каталась ради удовольствия и имела время соображать, какой цвет перчаток более подходит к моему туалету? — прервала ее нетерпеливо Гизела. — Я ездила за пожарными инструментами.

Госпожа фон Гербек отступила назад и снова всплеснула руками.

— Ик… Где вы были? — спросила она, едва переводя дыхание.

— Я хотела проехать в Нейнфельд, но в лесу, на лугу, встретила мамá и папá.

Ответ этот поразил гувернантку как молния, но у нее хватило духу добавить:

— Их превосходительства были одни?…

— Почем я знаю? Может, там было все придворное общество! — ответила Гизела, пожимая плечами. — Князя я узнала.