Гитлер - Марлис Штайнер

Из дневника Геббельса нам известно, что Советский Союз занимал умы не только военных. Поначалу министра пропаганды мало заботил тот факт, что Сталин ввел войска в прибалтийские страны, – это была цена, которую Германии пришлось уплатить. Однако военные операции против Румынии уже были расценены как нарушение пунктов соглашения. 5 июля Геббельс писал: «Славянство растекается по всем Балканам. Россия не упустила своего шанса. Может быть, в дальнейшем нам снова придется обернуться против нее?»

Нет ничего удивительного в том, что 21 июня Гитлер, собрав в Оберзальцберге командующих трех родов войск, потребовал от них поразмыслить над угрозой, исходящей от США и СССР, для дальнейшего ведения войны. Учитывая, что Генштаб армии уже разработал несколько планов, Браухич смог представить первый относительно подробный доклад на тему вероятной восточной кампании. Он подсчитал, что для этого потребовалось бы от 80 до 100 дивизий, которым пришлось бы столкнуться с 50–75 «хорошими» советскими дивизиями. Эта оценка исходила из вероятного наступления, целью которого был захват экономических центров на западе СССР и стремление убедить СССР в том, что хозяином в Юго-Восточной Европе должна оставаться Германия. Но Гитлера этот план не удовлетворил: он желал полного уничтожения Советского Союза как военной державы. Как только эта цель будет достигнута, можно будет не опасаться, что в войну вступят США, поскольку японское присутствие в Тихом океане к этому времени усилится. Англия потеряет последнюю надежду и будет стерта с лица земли; Германия будет «владычицей Европы и Балкан». Гитлер потребовал заняться составлением глобального плана уничтожения Советского государства.

31 июля он снова созвал военное совещание, на котором выступил Редер, изложивший свои идеи по поводу средиземноморской стратегии и сообщивший, что вторжение в Великобританию возможно начиная с 15 сентября. Однако Гитлер возразил, что планирует на весну 1941 года войну против СССР. Он согласился с генералами, заявившими, что никакой прямой угрозы от СССР не исходит; мало того, один из них заметил, что Россия не окажет им такой любезности и не нападет первой. Гитлер предложил несколько оперативных соображений и предложил два направления атаки: на Киев, форсируя Днепр, и на Москву. Оба армейских корпуса должны будут затем объединиться, по всей видимости, за Москвой. Позже нужно будет провести локальную операцию в нефтяном районе Баку. Финляндию и Румынию – но не Венгрию – можно будет привлечь в качестве союзников. Территориальными приобретениями станут Украина, Белоруссия и прибалтийские страны. В целом, по оценкам Гитлера, потребовалось бы 180 дивизий, из них 120 – на востоке. Таким образом, к 120 уже существующим и 18 находящимся в отпусках требовалось сформировать еще 40 дополнительных дивизий. Разумеется, вся подготовка должна вестись в недосягаемости от британской авиации. 7 августа Генштаб получил указание начать разработку плана восточной кампании.

Первоначальное название кампании было «Фриц», но в декабре его сменили на «Барбаросса». Необходимо подчеркнуть, что Гальдер, вопреки своим прежним возражениям, вовсе не демонстрировал враждебности к планам Гитлера напасть на СССР: в его «Военном дневнике» нет ни намека на это. Он никогда не делал никаких замечаний на этот счет в присутствии своих сотрудников или друзей по оппозиции, к которой вскоре примкнул. Впрочем, трудно сказать наверняка, что стояло за словами Гитлера – твердая решимость или смутные намерения. Также не известно, что оказало на фюрера наибольшее влияние – военная и экономическая ситуация (последняя играла огромную роль), иными словами, «рациональный расчет», или жажда удовлетворения идеологических амбиций – завоевания жизненного пространства и уничтожения «жидобольшевизма».

Летом и осенью 1940 года, в ходе совещаний с военными командующими, доминировали, разумеется, рациональные мотивы. Особенно большое значение приобрели соображения экономического характера. Ведение современной мобильной войны в основном зависело от наличия материальных и человеческих ресурсов. Положение той или иной воющей стороны радикально менялось в зависимости от того, имела ли она прямой доступ к таким ресурсам или вынуждена была полагаться на чью-либо добрую волю. Поэтому был велик риск того, что Советский Союз может в любой момент прекратить поставки в Германию, без которых ей было бы затруднительно продолжать войну против Англии. Мало того, СССР и Англия могли договориться между собой. Уже с середины сентября Геббельс отмечал, что начались трения с СССР из-за задержки поставок.

С июня по декабрь Гитлер пребывал в сомнениях, которые разделяли с ним военное командование и часть нацистских руководителей. Быстрая победа над Францией во многих вселила уверенность в том, что нет ничего невозможного, и оживила мечты о превращении Германии в мировую сверхдержаву. Все были согласны, что этой державе необходимо большое экономическое пространство, сопоставимое с колониальными империями Англии и Франции или с Америкой, занимавшей целый континент. Мнения расходились лишь относительно методов достижения этой цели: одни стояли за торговый обмен, другие настаивали на применении силы.

Окончательное решение предстояло принять Гитлеру. Судя по всему, что он писал, он явно склонялся в сторону войны. Единственным, что его удерживало, оставался временной фактор. С СССР следовало расправиться до наступления зимы, а до нее оставалось всего пять месяцев. Поэтому начинать кампанию в 1940 году он считал нецелесообразным. Кроме того, страх перед вторым фронтом заставил его предпринять некоторые шаги, направленные на ослабление позиции Англии, хотя в их эффективность он сам не слишком верил.

Прояснить ситуацию должны были переговоры с наркомом иностранным дел Молотовым, состоявшиеся в Берлине 12–13 ноября. Во время первый встречи Гитлер по своему обыкновению начал с изложения общих соображений о будущих взаимоотношениях обеих стран. И нам, и вам, говорил он, для решения внутренних проблем нужен мир, а не война. Что касается Германии, то она вынуждена была вступить в войну, которая была ей навязана, и помимо собственного желания занять территории, не представляющие для нее ни политического, ни экономического интереса. Отсюда возникло обострение жизненных потребностей, но оно ни в коей мере не затрагивает русские интересы. Нужда Германии в пространстве удовлетворена до такой степени, что ей потребуется не меньше века, чтобы его «переварить»; все, что ей теперь нужно, это кое-какие территории в Центральной Африке и некоторые сырьевые ресурсы. Вместе с тем Германия не потерпит, чтобы иностранные державы устраивали свои воздушные и военно-морские базы где им вздумается. В Европе интересы России, Германии и Италии пересекаются в отдельных регионах, так как все три страны испытывают потребность в выходе к морю. Германия хотела бы получить доступ к Северному морю, Италия – запереть Гибралтар, Россия – получить возможность свободного плавания по океанам. Все эти вопросы можно решить, не прибегая к конфликтам. Он уже имел беседы с французскими государственными деятелями, заверил Гитлер, и встретил с их стороны определенное понимание.

Новые проблемы возникли на Балканах, где Германия не имеет политических интересов. Все, что ей требуется – это сырье для обеспечения военных нужд. Идея о закреплении Англии в Греции и закладке там английских военных баз неприемлема. У него самого, добавил Гитлер, остались самые дурные воспоминания о боях на Салоникском фронте во время последней войны. Серьезные осложнения могут появиться, если англичане займут территории, слишком близко расположенные к румынской нефти, – о том, что аналогичная угроза исходила и от русских, он предпочел не упоминать. Наконец, фюрер остановился на опасности американского империализма, хотя не считал его угрозу непосредственной, полагая, что она проявится не раньше 70—80-х годов.

После этого пространного вступления, в ходе которого фюрер всячески избегал касаться действительно важных проблем, Молотов настойчиво потребовал урегулирования ряда конкретных вопросов. Его интересовали Финляндия, тройственный пакт, советские интересы на Балканах и в Черном море. Существование тройственного пакта не вызывало у него враждебности, но он желал бы вначале определить границы восточноазиатского пространства.

Более детальный разговор состоялся во время второй встречи, проходившей в более напряженной тональности. Гитлер подчеркнул, что Германия выполнила все свои обещания касательно зон влияния, определенных секретным протоколом, и относительно Финляндии. Если какие-либо изменения и имели место, то они были вызваны советскими инициативами, в частности в Литве и Буковине. Молотов заявил, что необходимо различать три разных этапа развития ситуации. Первый закончился в 1939 году в результате войны Германии против Польши, второй – после поражения Франции; теперь наступил третий этап, и обе державы должны определить свои взаимные позиции.