Кроваво-Черный - Павел Кошик

Рэтл накрыл мой кулак сверху обеими своими руками и направил лезвие прямо мне в бедро.

– Мне кажется или на каждое действие найдется блок или контрудар, который тоже, в свою очередь, можно заблокировать или ударить в ответ и так до бесконечности?

– Конечно. Это и называется сражением.

– А что вот мне нужно было сделать, чтобы ты не воткнул нож мне в бедро?

– Изменить траекторию его движения. Давай попробуем без остановок, но в замедленном темпе. Я буду говорить, что тебе делать.

Я кивнул головой, соглашаясь на предложение тренера.

– Начнем сначала. Замахнись на меня сверху, – Рэтл начал параллельно комментировать свои действия. – Я отпрыгиваю, контратакую. Теперь ты отводишь нож в одну сторону, а сам разворачиваешь тело в другую. Одновременно попробуй ударить меня левым локтем в подбородок. Я отклоняю голову назад, чтобы избежать удара, но из-за этого отпускаю твою руку с ножом. Здесь бы тебе нужно перехватить рукоятку и нанести быстрый удар ножом снизу мне в живот. Но смену хвата нужно тренировать, иначе слишком велик шанс просто выронить нож и остаться безоружным. Это учебный бой, так что пробуй перехватить нож другой рукой, не получится – просто начнем снова с этого же места.

Таким образом мы с Рэтлом «протанцевали» до самого ужина. Я пытался воткнуть резиновое лезвие в тело тренера, он уворачивался и контратаковал. Потом мы менялись местами, и уже я старался избежать смертельного ранения. Было весело – словно участвуешь в съемках кого-нибудь крутейшего боевика. И я показал себя не так уж и плохо. Потренироваться ещё пару недель, и, пожалуй, стану достойным гордого звания паладина.

Глава 43

Всю следующую неделю я пахал, как лошадь: школьные уроки, не школьные уроки от Рэтла и других членов Ордена, а все оставшееся время – бесконечные часы самостоятельных тренировок. Я колошматил свою колонну, которая с каждым днем становилась все тоньше и тоньше, отрабатывал стрельбу из пистолета по статичным и движущимся мишеням, изучал всевозможные полезные материалы от характеристик всех видов стрелкового оружия до карты болевых точек на теле человека.

Гик и Ли обучали меня принципам поиска и наблюдения, Флеминг показал, как из подручных материалов приготовить Бладберри. Самодельный напиток, конечно, сильно уступал нашим «фабричных» образцам, но и на нём спокойно можно было жить долгие годы, не боясь умереть с голода. А Бэсси даже научила меня готовить обычную человеческую пищу. Не то чтобы это было обязательной частью программы обучения паладина, но вообще прикольно уметь делать собственными руками что-то съедобное кроме сэндвича или попкорна из микроволновки.

Лесоруб оказался не только самым огромным человеком из всех, кого я когда-либо встречал, но и большим знатоком дикой природы и способов выживания в ней. Филипп, как его звали на самом деле, родился в семье потомственных лесничих и вырос среди девственных лесов Канады, вернее, той её части, что заселена франкоговорящими жителями. Его отец, дед и прадед всю свою жизнь прожили в одной и той же хижине в нескольких сотнях миль от ближайшей цивилизации. Они занимались охотой и рыбной ловлей, а в круг официальных обязанностей семьи Сен-Пьер входило отпугивание браконьеров, наблюдение за численностью местной флоры и фауны и присмотр за довольно редкими туристами.

Лесоруб с радостью отозвался на мою просьбу сказать что-нибудь по-французски, что было очень забавно. Представьте себе здоровенного детину, смахивающего на Арнольда Шварценеггера, который произносит слова на самом нежном и романтическом языке: «Bonsoir! Enchante de faire votre connaissance. Qu'il fait beau![75]». Это всё равно, что смотреть видео, где огромный медведь нежно укачивает в своих лапах крошечного котенка. Лесоруб мне всегда нравился, но когда я познакомился с ним поближе, то практически влюбился в это огромное, но одновременно по-детски наивное и милое создание. Должно быть, во всем мире не сыщется человека, в котором заключено столько душевного тепла, доброты и нежности. Эдакий Джон Коффи из «Зеленой мили», только белый, с копной растрепанных русых волос на голове и мохнатой бородищей, которая при ярком солнечном свете поблескивает медным отливом.

Пока мы гуляли по лесу неподалеку от штаба, Филипп учил меня тому, как определить стороны света по листве деревьев, что можно есть, а что ядовито, и прочим лесным премудростям. А в перерывах между наставлениями он успел поведать мне и свою историю превращения в вампира. Примерно в моем возрасте Лесоруб тоже ощутил вампирский голод. Так как в отличие от меня под рукой у него не было мясного отдела супермаркета, юный Филипп принялся охотиться на оленей и прочую лесную живность. Причем, конечно же, делал он это голыми руками, так как даже в шестнадцать лет будущий Лесоруб вымахал уже под шесть футов и семь дюймов[76], а телосложением походил на молодого медведя.

Хотя он и пытался скрывать следы своих «преступлений», его отец и четверо старших братьев были опытными следопытами и вскоре смекнули, что в их лесу завелся неведомый ранее хищный зверь. Смекнули и начали выслеживать его. В итоге собственный отец застал Филиппа за пожиранием очередного четвероногого жителя леса. Так как семья Сен-Пьер фактически была полудикой, то и представление об окружающем мире у её членов тоже не отличалось изяществом. Папаша решил, что в его отпрыска вселился демон и не придумал ничего лучше, чем пальнуть в родного сынишку из охотничьего ружья. С горечью в голосе, от которой у меня даже защемило сердце, Лесоруб признался, что раны от дроби довольно быстро зажили на теле молодого вампира, но в плохую погоду всё равно что-то побаливает в груди, в том месте, куда угодил заряд.

Раненный Филипп бросился бежать и бежал так долго, что умудрился достичь границ соседней канадской провинции. Выросший в лесу, там он и решил остаться – сначала жил в пещере, потом оборудовал нечто наподобие хижины. Питался дикими животными, а прохудившуюся одежду заменил на самодельный прикид из их шкур. Так Лесоруб прожил несколько лет, фактически превратившись в пещерного человека, и даже начал понемногу забывать английский язык. Именно английский, родной французский держался в памяти значительно лучше.

Вскоре слухи о том, что в Канаде завелся снежный человек, дошли до Ордена Стражников Ночи. Мой дядя отправился в путь и умудрился разыскать Лесоруба. По словам Филиппа, встреча с Майком стала лучшим днём в его жизни. Дядя рассказал своему новому другу о том, что он не одинок в своих бедах, уговорил отправиться с ним в Штаты, а по приезде отмыл, одел, обул и превратил Лесоруба в нормального человека. Филипп с такой теплотой и волнением в голосе рассказывал о моем дяде, периодически сдабривая свою речь французскими словечками, вроде «merveilleusement[77]» или «homme bon[78]», что я почувствовал себя девчонкой, которая смотрит мимимишные ролики с котятками или пандами.