Темная сторона Сети (сборник) - Олег Кожин

Букв было слишком много: иврит, латиница, иероглифы… Каждая община жила сама по себе, а вот цифры держались вместе. Что и предопределило судьбу войны. Община кириллицы осталась последней.

Оторванная стрела подъёмного крана перечёркивала лесную долину, точно заросшая мхом речушка. Здесь частенько водились грибы, и Жук с надеждой принялся за очередной осмотр. Солнце пролезало сквозь кольчугу цифровой сети и роняло на землю причудливые тени. С ветки сосны сорвалась птица, и хлопанье крыльев прогремело над зелёной завесой. Жук прислушался. Возня в зарослях прекратилась. Кроны деревьев едва поскрипывали на ветру, а их жители затаились. Со стороны озера шли звуки. Даже не шли, а бежали. И за ними тоже кто-то бежал.

Жук ухватился за ветку, взгромоздился на дерево и схоронился за листвой. Стал ждать. Для себя он вывел одно правило: не высовывайся, если хочешь жить. Оцифрованные, конечно, не могли заразить оборотня, а вот загрызть или разорвать — ещё как. Из зарослей показались двое. Люди без меток. Одетая в зелёную спецовку женщина бежала впереди, следом еле волочил ноги мужчина со здоровенным рюкзаком. А за ними уже трещал лес, стонали сучья, под тяжестью босых чумазых ног пригибались кусты. Один, второй, третий — Жук насчитал пятерых оцифрованных. Грязные туши в лохмотьях ломились вперёд, выли, скулили, орали, не замолкая ни на секунду. Слепые молочные зрачки можно было разглядеть даже из укрытия. Жук расстегнул комбинезон, вздохнул и приготовился к прыжку. Настала пора действовать. Шестой, восьмой, десятый — заражённые выскакивали из чащи, как пчёлы из разорённого улья. Нога на ветке дрогнула, Жук замер. Одно дело — остановить пятерых, а вот с двумя десятками так просто не сладить. Парочка беглецов миновала дерево, где притаился Жук, и теперь он смотрел на их спины. В конце концов, почему буквенный оборотень должен помогать людям? Ведь это они ещё в благополучные времена отказались от использования Ё, из-за собственной лени и любви к упрощению заменили её на Е, подписав букве смертный приговор. Как выяснилось позднее, приговор распространялся на весь алфавит. Жук почти убедил себя, что поступает правильно, когда из рюкзака теряющего силы бегуна высунулась кучерявая голова. Это был ребёнок. Полные страха глаза на крохотном личике развеяли все сомнения.

На оцифрованных рухнуло двухметровое чёрное тело с шестью гигантскими лапами. Хрустнули кости одного из преследователей. Четыре красных глаза встречали воющую толпу. Каждая лапа Жука заканчивалась крюкообразным когтем, и уже через минуту все они были в крови. Оцифрованные не знали страха, они лезли вперёд, прыгали на оборотня, цеплялись зубами, пытались вырвать глаза. Уродливая буква Ж покрывалась липкой коркой, а на землю валились человеческие останки. Жук сбрасывал безумцев, но чувствовал каждый укус. Одним когтем он насквозь пробил живот оцифрованного, и труп застрял на лапе, как дичь на вертеле. Тела разлетались в стороны, размазывались по деревьям, с разорванными глотками навсегда засыпали в траве. Последний оцифрованный затих на полпути к ржавой махине стрелы. Без нижней части туловища далеко он бы и не уполз.

Голова кружилась, двоилось в глазах. Обращение всегда отнимало много сил, а уж такого побоища в его жизни ещё не случалось. Жук вернулся к человеческому облику, осмотрел раны и с трудом влез в комбинезон. В багряной траве лежали мертвецы, от запаха выворачивало наизнанку. Как сомнамбула, он побрёл по лесу, спотыкаясь о коряги и царапая лицо ветками. В ушах звенело. Жук не  мог вспомнить дороги. Все силы остались в теле оборотня. Следующий шаг ухнул в пустоту, и дружелюбный лес вдруг стал очень и очень высоким.

— Ау! Привет, что ли. Хватит помирать тут, валить пора. Ага. Ночь скоро.

Деревья смыкались наверху, пряча небо. Яма была метров в тридцать глубиной. Колодцы или коллекторы — кажется, так их называли раньше. Перед Жуком сидел толстяк с кружком на лбу. Улыбался и продолжал болтать:

— Ты это, молчун, что ли? Да всё нормально у тебя, ничего не поломал, я уж поглядел. Ага. Ты ж час в отключке валялся.

Жук протёр глаза. По ощущениям руки-ноги были целы, голова на месте. Самое главное.

— Я говорю, ночь скоро, ага, — не унимался толстяк. — Знаешь, что тут может из земли вылезти? Единицы. Черви-оборотни, ага.

— Ты из блуждающих букв? — спросил Жук.

— Ага. Целый день тут сижу, людишки чёртовы накопали. И кого ловят-то, видал, ага? Оцифрованные пачками шастают, а они вон чего.

— Тебя как звать-то, бедолага?

— Ом, — представился толстяк, почёсывая лоб.

— Меня Жук. Я из Башни.

— Ого, какими судьбами? Хотя какая разница, давай потом, ага? Ты же ведь должен превращаться в паучка-жучка с липкими мохнатыми ногами, так? Для этих стен как раз такое и надо. Я-то, если в пончик, блин, превращусь, толку не будет. От меня и наверху-то толку нет, а в дыре этой треклятой и подавно. Я однажды застрял между деревьев, тот еще случай был…

Ом бубнил и бубнил, будто планировал поведать новому знакомому свою полную биографию. Жук осмотрелся. Вертикальные стены трудности для него не представляли, но нужно было хоть немного очухаться перед превращением. Толстяк вспомнил про червей. Странно, Жуку казалось, так далеко в лес единицы не заползают. В любом случае, встречаться с ними не хотелось. Эти существа не чета оцифрованным, они — враги совсем другого калибра.

Болтовню Ома прервал шорох сверху. Затем оттуда спустились две верёвки. Вокруг пасти вертикального туннеля толпились люди. Превращаться не пришлось.

— А вот там, в деревьях, всегда часовые. У них даже автоматы есть! А ещё много-много-много ям и ловушек вокруг, чтобы эти безглазые до нас не добегали. Они всё равно иногда добегают, но найти никого не могут, потому что деревья очень хитро растут!

Девчушку звали Соня, она и была тем лицом из рюкзака. Два дня Жук с Омом провели в лагере людей, который удивительным образом был спрятан в сердцевине леса. Сперва оборотней хотели вытащить из ловушки и отправить восвояси, но в Жуке признали того самого спасителя. Родители девочки предложили им остаться, а Соня вызвалась стать гидом по здешних природным лабиринтам. Ом отнекивался и хотел тихонько сбежать, но передумал, увидев накрытый по такому случаю стол.

— Цифры сюда не ходят — так папа говорит. Но всё равно нужно быть осторожными. И всегда-всегда смотреть по сторонам. А меня теперь отсюда и не выпустят. Так мама говорит. Ну пока не вырасту. Чтобы больше не рисковать. Может, с тобой меня отпустят на озеро? Ты же такой сильный и страшный! А озеро такое здоровское!