История Кубанского казачьего войска - Федор Щербина

Генерал Емануель не внял, однако, просьбе казачьих властей, в действиях генерала Сысоева не нашел ничего оскорбительного и распорядился, чтобы войсковая канцелярия исполняла все распоряжения г-ла Сысоева.

Тогда 26 ноября 1827 года войсковая канцелярия сообщила Емануелю о неправильных действиях ревизора Сысоева, который вмешался в действия полицмейстера и, явившись лично на рынок, произносил слова, позорящие властей, поставленных войском, и побуждал торговцев подавать ему на этих властей жалобы.

Протест войсковой канцелярии против действий генерала Сысоева дошел до Петербурга. Там, по-видимому, на дело посмотрели иначе, и по Высочайшему повелению г.-л. Емануель лично отправился в Черноморию для выяснения недоразумений.

Обе стороны дали объяснения командующему войсками, не скупясь на обвинения. Сысоев просил «взыскать с виновных за дерзость и непочтительность». Канцелярия отстаивала свое официальное положение.

Сам Емануель, по-видимому, запутался во взаимных препирательствах казачьих властей и ревизора-генерала, понявши, что Сысоев хватил через край, а казачьи власти если и злоупотребляли своим положением, то умеючи. В приказе 27 декабря 1827 года он известил войско, что генерал Сысоев по собственному желанию отбыл в Донское войско и что командующим Черноморской линией назначается полковник Безкровный, которому приказано принять дела от Сысоева.

Иначе следствие вел Перовский, бывший впоследствии министром внутренних дел. Ему поручена была, между прочим, ревизия казачьих полков и расследование некоторых злоупотреблений в этой области. Как видно из дел за 1828 год, он раскрыл злоупотребления в полках 1, 6, 7 и 8 пехотных и в 5-м конном и обнаружил невыдачу провианта 247 человекам. Особое внимание он обратил на положение казачьих полков и затребовал по этому вопросу и по вопросу о гражданском управлении в войске подробные статистические сведения. Перовскому же пришлось закончить и бумажную распрю между черноморской войсковой канцелярией и генералом Сысоевым. Расследовавши подробно дело, Перовский стал на сторону казаков. Он вообще остался доволен действиями казачьих властей и, уезжая из Черномории в Петербург, в особой бумаге от 12 апреля 1828 года выразил войсковой канцелярии «признательность за деятельность и исправность» по исполнению его требований.

Иначе Перовский отнесся к другому, более заурядному, но сенсационному в свое время делу о войсковом прокуроре Савловском, который обязан был подпиской о невыезде из Екатеринодара и подвергнут домашнему аресту. Чтобы не держать лишнего караула, Перовский распорядился о переводе арестованного в Екатеринодарскую крепость, а отсюда в марте 1828 года он был отправлен в город Ставрополь «за политическим караулом».

Из объемистого следственного дела о прокуроре Савловском видно, что вся вина его заключалась в том, что он был, как говорится, на ножах с генералом Сысоевым, защищая казачьи власти. Это он обязан был делать по своему положению в войске. В донесениях сенату прокурор обвинял Сысоева в том, что он предвзято относился к казачьей администрации и всячески старался очернить войсковую канцелярию, как бы в отместку за то, что черноморские чиновники своими показаниями скомпрометировали его земляка генерала Власова, преданного суду за разорение аулов мирных черкесов. Савловский указывал также на превышение Сысоевым его полномочий и на вторжение во внутренние распоряжения войска.

Наконец, Савловский без достаточных доказательств обвинял Сысоева в получении взятки в 20 000 рублей с торговцев.

Что касается генерала Сысоева, то он жаловался на оклеветание его Савловским и в свою очередь обвинял его во взятке в 600 р. с торговцев.

Сенат нашел совершенно недоказанным обвинение во взяточничестве как Сысоева, так и Савловского, но стал всецело на сторону генерала Сысоева.

Не доверяя показаниям старшин Дубоноса, Ляшенка, Голуба, Черного, Мазуренка, Сулича, Кравцова, Курганского и Федота Белого, как сторонников Савловского, Сенат лишил последнего права на службу и выборы.

Несколькими месяцами раньше назначения Безкровного войсковым атаманом было введено в войске положение 26 апреля 1827 года. По новому закону управление краем поручено было войсковой канцелярии, которой подчинены были 4 земские начальства и полиция г. Екатеринодара. Канцелярия состояла из председателя — войскового атамана, двух непременных членов, трех асессоров, двух секретарей, семи столоначальников, журналиста, казначея и экзекутора, с штатом канцелярских чинов; по предметам ведения она делилась на две экспедиции: воинскую и экономическую. В чрезвычайных случаях воинская экспедиция выделяла особое присутствие, которое, в видах быстроты ведения дела, сосредоточивало свои силы исключительно на нем. Воинской экспедиции подлежали: 1) строевой состав войска и его служебные обязанности, а также паспорта и наряды на службу, 2) жалованье от казны, типография и 3) дела полицейские. В ведении экономической экспедиции были: 1) финансы, повинности, продовольствие и войсковое хозяйство, 2) медицинское дело и переселения, 3) казначейские дела и 4) счетное делопроизводство — составление смет, отчетов и ревизионных актов.

Войсковая канцелярия подчинена была командиру отдельного Кавказского корпуса, но кавказское областное правление, бывшее по положению 1827 года посредствующим органом между войском и командиром корпуса, «не имело начальства над войсковой канцелярией» и лишь сносилось с ней в случае надобности.

При войсковом атамане состояла особая канцелярия, заведовавшая пограничными, секретными, карантинными и меновыми делами и находившаяся в непосредственном сношении с командиром корпуса.

Войсковой атаман назначался Государем, непременные члены и полицмейстер Екатеринодара — командиром отдельного Кавказского корпуса, а асессоры, начальники и заседатели сыскных начальств и полицейские пристава выбирались чиновниками через каждые три года. Таким же порядком выбирался и войсковой казначей, но непременно «из людей достаточного состояния, дабы, в случае ущерба войсковой или казенной суммы, можно было взыскать оный с его имения».

Для судебных дел учреждены были «особый военный суд» и «войска Черноморского гражданский суд».

Земские сыскные начальства приравнивались «к земской полиции» в России. Им и екатеринодарской городской полиции подлежали также и незначительные судебные дела. В полицейском отношении сыскные начальства располагали розыскными командами.

Совершенно преобразовано было управление и в куренях. «В отвращение беспорядков», происходивших от совместного пребывания в куренях трех властей — сельского смотрителя, сельского атамана и куренного атамана, параграфом 83 положения полагался один куренный атаман, на которого возлагались обязанности и остальных двух начальников. Куренный атаман ежегодно избирался 1 января баллотировкой из трех кандидатов, намеченных общим собранием чиновников и казаков. Утверждался в должности атаман войсковой канцелярией.

Ежегодно на общих собраниях или радах баллотировкой выбирались два помощника атамана под названием куренных судей. Помогая атаману в административных делах и заступая его место при отсутствии, куренные судьи ведали и мелкие судебные дела, а на куренном атамане, кроме того, лежали обязанности по заведованию куренной полицией и казначейскими делами.

Но перемены в управлении мало повлияли на экономическое положение казака. Казаки были бедны и во всем терпели нужду. В 1830 году сам граф Паскевич констатировал, что черноморские казаки отличались непомерной бедностью, что многие из них не имели ни хлеба, ни одежды и жили подаяниями и что непорядки в войске зависели от злоупотреблений и взяточничества в земских сыскных начальствах, на меновых дворах, почтовых станциях и проч.

И в самом деле, хищения, взятки, подарки и всевозможные виды обирания казаков вошли как бы в повседневный обиход. Все брали и все давали, и между вымогательством и так называемыми «подарунками», добровольными даяниями, во многих случаях нельзя было провести границу.

В 1829 году были возведены обвинения в этом роде на самого наказного атамана генерала Безкровного. В августе этого года войсковой прокурор Погуляй писал генералу Емануелю, что наказной атаман Безкровный получал двойное жалованье — как атаман 2338 р. и по чину генерала 2293 рубля, что казаки очень бедны и многие живут подаянием, а между тем их ставят на работы казачьей старшины и ничего за это не платят, что сам Безкровный пользуется даровыми работами от 50 до 60 казаков, устраивает с помощью их даром плотины, исправляет водяные мельницы, рубит лес и пр. Лично прокурор был свидетелем, как один казак со слезами на глазах просил наказного атамана дать ему за его работы хлеба для голодающей семьи, для прокормления которой он продал уже две лошади.