Хогвартс - Inferiat

— Ма.ма… — своим обостренным слухом услышал я стон очнувшейся девушки. Слезы феникса, без остатка отданные Альбусом ради крохотного шанса спасения ученицы, тело которой захватил крестраж — все-таки сработали. Она очнулась… И это помогло очнуться и мне.

— Меня зовут… Сириус Блэк, — произнес я в слух, хотя необходимости в этом не было. Просто собственный голос помогал бороться… отчасти с самим собой. Тьма и так знала практически все мои мысли, чувства, желания… запутывая, и выдавая навязанное за собственно. Но все-таки, она знала не все. Одно несоответствие царапало слух. Я уже давно не был тем, кем она меня считала. Спасибо, дедушка. Теперь, я окончательно понял твое послание. — Toujours Pur!

Девиз рода Блэк. Ключ к заклинанию на мгновение сковал волю древней сущности, помогая справится с ее безграничными силами. Сердце в моих руках, повинуясь команде было выхвачено двумя жадными пастями и разорвано на две половинки. Вот кто-кто, а Аластор точно не заслужил спокойного посмертия, достойный веками перевариваться в желудке у той, что древнее самих звезд.

«Зря…» — на секунду ожил труп уже обмякшего аврора, улыбнувшись злобной усмешкой… после чего поток хаотичных частиц с моей правой руки оставил от него только упавший и покатившийся по неровному полу волшебный глаз.

«Ха-ха-ха…»

Угасающий голос теперь явно источал злобу. Теперь, после моего отказа, тварь, обладающая своей и крайне изощренной волей явно попробует отомстить, но… Теперь я знал, что достаточно всего лишь никогда больше не произносить слова, вызывающие ее. А уродливый собеседник, приходящий в кошмарах во сне и наяву… Чтож. Мне всего лишь нужно было то, что и так являлось основой магии. Воля, сила, намерение.

Надеюсь, я справлюсь.

***

Когда Тьма оставила мое тело, боль с новой силой навалилась на меня, пригибая к земле. Я рухнул на одно колено, нащупывая в кармане остатки от зелий. Я использовал практически все что есть в борьбе с Волдемортом, остались всего несколько склянок. В том числе и обезболивающее.

— Тфу… — чуть не вывернул я желудок наизнанку, когда мерзкое зелье оказалось внутри, смешавшись с уже имеющимися.

Помогло не особо, но стало… терпимее. Дальше я поднял выроненную Аластором шкатулку с палочками и поспешил к девушке, которая вновь находилась в тяжелом забытье. Но хвала Мерлину, дыхание стало гораздо стабильнее. Я уложил ее на трансфигурированные носилки, еще раз осмотрев рану от меча.

Та уже полностью затянулась, оставив небольшой шрам. Хотя ей все равно нужно было под присмотр целителей. Такие вещи бесследно не проходят… Не удивлюсь, если девушка и вовсе останется сквибом. Но, в любом случае она жива. А это главное. И за это следует благодарить на самом деле именно директора…

— Альбус, — на всякий случай проверил я его тело диагностическими чарами. Но нет. Чуда не произошло. Дамблдор все-таки умер. Его грустно улыбающееся безжизненное лицо так и осталось на полу, рядом с горсткой пепла, в которую превратился до последнего защищающий его Фоукс. Также неподалеку валялись две половинки диадемы и вполне целый «ловец», который с удовольствием был насажен мной на клык Василиска.

Остов мертвого гиганта так и остался лежать, практически полностью растворенный в кислоте. Невредимой осталась только шкура и кости. Звезда, насквозь пронзенная все еще ядовитым клыком дохнула темной дымкой, да где-то на грани восприятия послышался стон полный боли.

С этим осколком было точно покончено. Или считать их разными частичками… я до сих пор не понял, как это работало.

Остался только феникс. Кажется, нужно какое-то время, чтобы тот возродился. Что там делал тогда Альбус…

***

— А вот что мне делать с тобой… — разобравшись с фениксом, а также с телом директора, я подошел к так и оставшемуся лежать на мраморе зельевару. Аластор надежно сковал довольно сильного мага, используя тот же комплекс заклятий, что и на мне. Без посторонней помощи освободиться от такого… наверное, я бы в конце концов смог, как и Реддл и покойный директор. Но ослабленный после схватки с Волдемортом, отравленный зельем Снейпа, еще и после круциатруса… нет.

Единственное, в чем просчитался Аластор, это в том, что решил выговориться и выместить свою злобу на мне, прежде чем убить. Стоило это сделать сразу… впрочем, судя по обрывкам образов, он поступал так достаточно давно, наслаждаясь подчинением и унижением тех, кто попадал в его руки. И давно впал в зависимость от применения «непростительного» заклинания, позволяя себе выговориться о том, что никогда не сможет рассказать никому.

Альбус… слишком поздно для знатока человеческой психики ты начал подозревать своего «верного товарища», наконец показавшего свое изменившееся за годы безнаказанности лицо. Впрочем, несмотря на то, что о мертвых либо хорошо, либо никак, «ошибок» у светлого мага за его жизнь накопилось слишком много… И когда-то за них ему пришлось бы ответить. Впрочем…

— Живой? — предварительно обыскав, и изъяв еще несколько флаконов из подсумка поднял я Снейпа, сняв все навешенные на него заклинания. Из носа мрачного мага всё ещё лилась кровь. И он подозрительно смотрел на меня странными глазами.

— Это была та тварь, да? — вместо ответа, спросил он. — Которая…

— Да, — ответил я, не став вдаваться в подробности. Как видно, Снейп все если не видел, то слышал. Впрочем, неважно. Не разрешенным остался один вопрос, что с ним по итогу делать.

— Ясно… — поморщился зельевар, с хрустом вправляя себе нос рукой. Кровь полилась с новой силой. Да и сам декан Слизерина выглядел как-то потерянно. Даже жгучее желание добавить переломов практически исчезло. — Не одолжишь палочку?

— Ты убил Дамблдора, — напомнил я ему. — Почему?

— Потому что он все знал, Сириус, — вздохнул Снейп, поняв, что палочки точно в ближайшее время не дождется. — И даже то, что нашел я это в голове Грюма, не отменяет того факта, что директор все знал. Именно он виновен в смерти Лили.

— C чего ты вообще это взял? — задал я вопрос, на который не мог найти ответа.

— Это долгий разговор, а Пенни нужно показать Помфри… — начал было говорить Снейп, но несмотря на его правоту, я все еще не решил. Стоит ли вообще зельевару покидать это место.

— А ты