Нейтралы (СИ) - Артемьев Роман Г.

Вернулся Хагрид. Малфой ходил, задрав нос. Напряжение копилось. Я с трудом продирал утром глаза, отсыпаясь по воскресеньям.

Представьте себе картину. Закрытая портретная галерея, увешанная портретами. Они разговаривают, перекрикиваются, ходят друг к другу в гости, ругаются. Посреди галереи перед портретом сухощавого старика с умными холодными глазами двигается в странном танце подросток.

- Смертность среди магов раньше была очень высокой. Знаний было мало, тот, кто знал десяток заклинаний, считался мудрым человеком. Поэтому чаровали чистой силой, напрямую. Очень опасное занятие. Потом пришли римляне с их палочками, принесли свою школу, традицию, заставили обмениваться знаниями. Выживать стали чаще. Правда, сильных магов теперь поменьше – развивать энергетику с палочкой сложнее.

Почему Юрген Стром согласился меня учить, непонятно. Он долго к нам присматривался. С Артуром по-прежнему почти не общается, зато мне подробно, тщательно разжевывает материал часами. Я очень внимательно его слушаю. То, что показывает и рассказывает ушедший два столетия назад маг, близко к традиции моего клана. Но и отличий много.

- В основе упражнения лежит спираль. Двигаешься по ней – накапливаешь энергию. Достиг центра, остановился – используешь. Если всё сделал правильно, тонкое тело получит дополнительную нагрузку, избавится от шлака, станет каплю сильнее.

- Можно будет колдовать в мире простецов.

- Там методику и разработали. К барьеру.

Размеры не позволяли тренировать в галерее заклинания. Помещение в длину метров пятьдесят, в ширину примерно двадцать и потолки высокие, около десяти. Причем все стены увешаны портретами, чрезвычайно трепетно относящимися к своим материальным носителям. Поэтому я трансфигурировал своего рода железную коробку без одной стороны, в ней и практикую потенциально опасные вещи.

Вдох. Выдох. Одна рука идет вверх, вторая направлена в пол, ладони развернуты вперед. Круговое движение, кисти рук плавно соединяются… Толчок.

Сгусток чего-то голубого и сияющего врезается в мишень-манекен, мгновенно промораживая его насквозь.

- Не могу понять, почему лёд, - доносится от портрета. – У всех моих знакомых был либо огонь, либо чистая энергия.

У меня есть идеи, но я их оставлю при себе. Подсознание шалит.

- У меня уже лучше получается, мастер.

- «Лучше» не значит «хорошо». Ты должен уметь бить силой с одной руки и без подготовки, - удобнее устроился в кресле старик. – Повтори.

Вот примерно так и проходили наши занятия. Объяснения мэтра Строма позволяли взглянуть на клановые методики под другим углом, расширить существующую базу. Причем выматывала учеба запредельно. Из галереи я вылетал в пропотевшей насквозь одежде, с трудом управляя метлой от усталости, хотя физическими упражнениями почти не занимался.

Попутно я помогал Артуру и девушкам на восьмом этаже, занимался в целительском кружке, периодически возился в мастерской. А ведь изучения школьной программы никто не отменял. Из-за высокой нагрузки оценки поползли вниз, сам я стал срываться на окружающих, прорезался фирменный черный юмор. В ответ на вопрос мелкого простецова сына сказал, что, для того, чтобы нормально устроиться в жизни, достаточно выучить всего три заклинания, но за них в Азкабан сажают. В эссе обозвал Круциатус штукой бессмысленной, ведь любой предмет можно трансфигурировать в топорик для рубки мяса. В общем, слегка попутал берега.

Меня вызвал к себе декан и устроил выволочку. В мягкой и доброжелательной манере напомнил, что школа переживает сложный период, поэтому вносить лишний беспорядок в бурное течение жизни не надо. И без меня тяжко. Пришлось пообещать вести себя паинькой. Флитвик, несмотря на юмор и прикольную внешность, характер имеет стальной. Тех, кто его словам не внимает, наказывает жестко.

Подводя итог. К Рождеству я приполз потрепанный, но не сломленный. Причем перед самым отъездом судьба в очередной раз нашла способ пополнить личную коллекцию двусмысленных ситуаций.

Конец декабря наступил неожиданно. Вроде бы учишься, учишься, живешь в привычном ритме, и вдруг – двадцатое число. Нормальные люди уезжают домой. Ненормальные остаются праздновать в Хогвартсе. Учителя припрягают к подготовке празднования и тех, и тех.

В недобрый час угораздило меня попасться на глаза Макгонагалл. Она в компании почтительно выслушивавших её указания Грейнджер, Паркинсон, Филча и парочки домовиков стояла в центре большого зала, что-то объясняя. Заметив меня, зам директора жестом показала приблизиться.

- Профессор?

- Небольшое поручение для вас, мистер Стивенс, - командным тоном, отбивающим малейшую мысль о сопротивлении, сообщила Макгонагалл. – Нужно помочь домовикам отобрать праздничные гирлянды для елей. Некоторые из них пришли в негодность. Ботти, ты всё понял? Мистер Стивенс поможет вам выбрать правильные вещи.

Профессора понять можно. Вкус и понятия о правильном у домовиков своеобразные, куратор из числа людей им необходим. Только лучше бы она другого помощника выбрала.

Потому что Ботти выдал именно то, чего я опасался.

- Ботти понял. Ботти сделает, как скажет жестокий Райли Стивенс.

Отвернувшаяся было Макгонагалл медленно развернулась обратно, присвоив нам статус приоритетных целей. Взгляд у неё стал просто убойным. Я прямо ощутил, как над головой профессора зажглась невидимая тревожная лампочка, сигнализируя о проблемах.

- Жестокий Райли Стивенс? – выделила она первое слово.

- Жестокий Райли Стивенс, - безмятежно повторил домовик.

Короткое молчание. Затем:

- Почему ты зовешь мистера Стивенса жестоким, Ботти?

- Угрожать ножом принцесса, - охотно поделился сведениями ушастый стукачок. – Обещать побрить её налысо. Заставлять плакать высокая леди!

Последнюю фразу он произнес настолько прочувствовано, что окружавшие его люди осознали – ничего худшего святотатец Стивенс совершить не смог бы при всём желании. Второй домовик, присутствовавший при разговоре, активно и скорбно кивал.

Осанка Макгонагалл стала ещё идеальнее, хотя куда уж больше. Она просто в статую превратилась. Понять её можно – на общину домовиков в Хогвартсе завязано чертовски многое, и если у них есть серьёзный повод для недовольства… Если у жестоких и мстительных фейри конфликт со студентом…

- Мистер Стивенс причинил домовикам какое-то зло? – осторожно спросила женщина.

- Нет-нет, - замотал лопоухой головой Ботти. – Жестокий Райли Стивенс – добрый волшебник! Помогать домовым эльфам!

Профессор слегка обмякла, из её фигуры ушло напряжение. Однако Ботти твердо вознамерился довести Макгонагалл до инфаркта.

- Хотеть отправлять Винки в бордель! – не затыкался он. – Устраивать на работа в Лютный переулок!

На меня с ужасом смотрел даже Филч.

Разговор, конечно, забавлял неимоверно, как и лица обеих старост-девочек, но я понял, что ещё немного, и меня распнут прямо здесь. Поэтому счел нужным вмешаться:

- Всего лишь пытался помочь несчастной домовухе с трудоустройством. К сожалению, неудачно.

- Бедный Винки, - грустно подтвердил мои слова поганец Ботти. – Остаться без работа!

Макгонагалл издала какой-то невнятный звук, после чего, словно забивая голосом гвозди, приказала:

- Мистер. Стивенс! Через полчаса, в моём кабинете, с деканом!

- А что насчет гирлянд?

- Забудьте про них!

Инцидент, конечно, разрешился, в нелепом казусе быстро разобрались. Про домовуху-алкоголичку они знали, Винки, оказывается, в Хогвартсе не одна такая. Многие эльфы приходят в школу и живут в ней до тех пор, пока не найдут хозяина – здесь они не умирают от голода, место особое. Так что после моего рассказа вызвали Тилли, ещё раз уточнили, нет ли у фейри каких-либо претензий и на том дело закончилось. Ну, почти – Флитвик попросил себе копию письма бордельной мадам, сказал, коллекционирует такие вещи. Отказывать ему не стал.

Моей репутации разбирательство не помогло. К вечеру вся школа знала, что чудовищный Райли Стивенс продавал домовиков в притоны для извращенцев.