История города Москвы. От Юрия Долгорукого до Петра I - Иван Егорович Забелин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дальнейшая история этого уже не придворного, а общедоступного публичного театра выходит из пределов нашего описания. Упомянем только, что Комедиантский дом у Никольских ворот существовал еще в 1733 г., когда его предполагали возобновить, а затем было повелено этот дом больше не строить[97].
Правая сторона Никольской улицы была занята дворами соборного духовенства и двумя монастырскими подворьями. У самых Никольских ворот было пустое место в 12 саж. в квадрате, где существовал общественный колодезь, занимавший место в 1½ саж., в квадрате. Он находился в 9 саж. от городовых ворот, в 3 саж. от Никольской и в 2 саж. от Житницкой улиц, в пространстве между улицами на 6 ½ саж.
Затем следовал (1626 и 1657 гг.) двор соборного дьякона Афанасия на 5½ саж. ширины по воротам или по улице и на 7 саж. длины в глубь двора с одной стороны от Никольских ворот и на 10 саж. с другой противоположной стороны. Рядом следовал двор Благовещенского попа Алексея на 15 саженях ширины по улице и на 14 саж. длины в глубь двора. Возле этого двора находилось подворье Новодевичьего монастыря (в 1626 г. Рождественского Владимирского монастыря) шириною по воротам 21 саж., в заднем конце 11 саж. и длиною со стороны поповского двора 12 саж., со стороны переулка 21½ саж. (по другому чертежу 29 саж.). Переулок, который назовем Симоновским, шириною был в 2 саж., а длиною 3½ саж. Пространство от городовых ворот до переулка равнялось 55 саж. (по другому чертежу насчитывается 53 саж.). Он проходил между воротами теперешних зданий Арсенала и Судебных мест и по другому чертежу имел длины 24½ саж., что неверно[98]. По переулку с противоположной стороны находилось другое подворье, подворье Симонова монастыря, выходившее частью своего двора и на Никольскую улицу. За Симоновским подворьем стоял двор попа Владимира в 1626 г., а в 1676 г., двор Благовещенского собора ключаря Василия Климонтова, занимавшее место длиною по улиц на 10½ саж., шириною в обоих концах по 7½ саж. В межах двор примыкал с одной стороны к патриаршему конюшенному двору, позади к огороду боярского двора Сем. Лук. Стрешнева и с третьей стороны к Симоновскому подворью. В 1676 г. этот двор пустовал и по челобитью патриарха был ему отдан для распространения патриаршего конюшенного двора, по какому случаю сохранилась и опись поповских хором, служащая вообще характеристикою деревянных построек в Кремле и бытовых порядков жившего здесь духовенства. «А на том дворе хоромного строения, – говорит эта опись, – горница с комнатою на жилых подклетах; против их сени с вышкою, а из сеней крыльцо всходное о дву лестницах. Позади горницы и комнаты сени. Баня дву сажень. Погреб дубовый трех сажень; над тем погребом напогребница с сушилом трех сажень. Подле напогребницы и сушила на столбах сушило ж рубленое четырех сажень; а под тем сушилом погреб дубовой. А по другую сторону ворот конюшня, а на ней сушило старое. А около того двора с трех сторон огорожено забором. Да подле сушила и погреба ворота о двух щитах да калитка…»
Таковы были необширные постройки в Кремле, принадлежавшие духовному чину. Такие же постройки существовали и на боярских дворах для дворовых людей управляющего чина. Хоромы самих бояр, конечно, были несравнимо обширнее и сложнее.
Житницкая улица
Теперь перейдем к обозрению дворов по улице Житницкой, которая от Никольских ворот направлялась почти что по линии здания Арсенала к Троицкому подворью и к Троицким воротам.
Справа от ворот на плане Кремля времен Годунова, след. в конце XVI ст., здесь от угловой Кремлевской башни Собакиной и до средней глухой башни у самой стены показан длинный ряд городских Житниц, впереди которых, по самой их середине, выходя на улицу, стояли хоромы и двор боярина Григория Васильевича Годунова († 1598), двоюродного брата Бориса, заслужившего добрую память за то, что держал себя перед властителем Борисом независимо, не одобрял его злодейских козней и не пошел к нему в совет для убиения царевича Димитрия. Есть свидетельство, что Борис уморил его отравою в тот же год, как помер царь Федор Иван., у которого он был любимым ближним боярином, исподняя должность дворецкого еще со времен Грозного.
Кто владел этим двором в царствование Бориса Годунова, неизвестно, но вероятно кто-либо из Годуновского же родства.
При царе Михаиле Федоровиче весь этот Кремлевский угол, застроенный теперь Арсеналом, от самых ворот и до угловой Собакиной башни с значительным пространством и по городовой стене со стороны Неглинной, находился во владение боярина князя Бориса Михайловича Лыкова-Оболенского, который был женат на родной тетке царя Михаила, Настасьи Никитичне Романовой. Он получил это место не только по родству с царем, но еще более за многую службу.
Лыков Б. М. появляется на царской службе в 1596 г. рындою при приеме Цесарского посла. Это дает повод предполагать, что молодой Лыков был красивой наружности, так как в рынды избирались стольники дворяне, обладавшие именно этим качеством. В 1600 г. он воеводствовал в Белгороде. Но видимо, что он не сочувствовал Годуновскому царствованию и потому при появлении Самозванца не помедлил передаться на его сторону и по его распоряжению усердно приводил к кресту на его имя Украинные города. В это же время, идя с полками наскоро к Москве, Самозванец указал ему быть воеводою в Большом полку вторым подле кн. Вас. Вас. Голицына. В тот же 1605 г., когда Самозванец воссел на Московском престоле, Лыков получил немаловажную должность крайчего, а вскоре потом и важный сан боярина в 1606 г. Такое быстрое повышение объясняется поведением Самозванца, который в качестве истинного сына Грозного, сокрушив Годуновых с их сторонниками, необходимо должен был тотчас же возвысить свое родство Нагих и части Романовых; а Лыков, как упомянуто, был женат на сестре Федора (Филарета)
Никитича
