В ритме сердца (СИ) - Майрон Тори

Даже издалека я вижу, как нервно колышутся бумажки в руках Камиллы вплоть до момента, когда она приступает сосредоточенно вчитываться в информацию, изложенную в них. Тогда она мгновенно застывает с раскрытым ртом и округлившимся как монеты глазами, а весь зал затихает в томительном ожидании, что кончается вместе со звучным голосом мистера Харта:

— Не буду никого больше мучать интригами и просто представлю вам нового члена своей семьи и ещё одну мою наследницу — Камиллу Харт. Девочку, что помогла мне посмотреть на многие вещи с другой стороны, за что теперь я хочу дать ей всё необходимое, чего она была лишена всю жизнь. И я очень надеюсь, Милла, что ты так же захочешь этого. Знаю, мы это даже не обсуждали, но… — договорить она ему просто не даёт, накидываясь на мистера Харта с медвежьими объятиями, разражаясь рыданиями прямо на его груди.

Весь зал начинает восторженно аплодировать и умиляться, а у некоторых дам на глаза наворачиваются слёзы, которые они всеми силами пытаются удержать в себе, дабы не испортить свой вечерний макияж.

Я же так и продолжаю безмолвно стоять с прижатыми к лицу руками и изумлённо наблюдаю за волшебным моментом, о котором мечтает каждый ребёнок, что всю жизнь прожил без собственного дома, заботы и любви родителей.

Несмотря на то, что я смогла избежать попадания в детдом, мне всё равно близка её боль и до сих пор неизвестна та безграничная радость, что Камилла испытывает сейчас, навзрыд рыдая в объятиях мистера Харта.

Мне так приятно и в то же время мучительно смотреть на её счастье, что я преисполняюсь необходимостью, чтобы меня тоже так же кто-то обнял.

Я поворачиваюсь к Адаму с намерением прижаться к нему и поздравить с неожиданным пополнением в семье, но замираю словно вкопанная, видя его мрачное, точно грозовая туча, настроение.

— Адам, — испуганно выдыхаю я, боясь к нему даже прикоснуться. Если на середине монолога мистера Харта его состояние было просто нечитабельно, то сейчас весь его вид напоминает само воплощение гнева. Его прежде бесстрастное лицо приобрело выраженный багровый цвет, даже несмотря на то, что кожа имеет довольно смуглый оттенок, а пульсирующие венки на висках и шее стали особенно чёткими, как и желваки на острых, точно наточенные лезвия, скулах. Но самое страшное — это его чёрные орлиные глаза, метающие молнии, нацеленные на отца и Миллу, что неспешно спускаются со сцены.

— Что с тобой? — осторожно спрашиваю я, набираясь смелости взять его за руку, и лишь почувствовав меня, он резко оживает.

— Никуда не уходи отсюда, Лина. И только попробуй опять что-то натворить. Убью, — чеканит он ледяным, глухим голосом, будто сталь в мою грудь вгоняя. Коротким жестом головы приказывает рядом стоящему мужчине в чёрной униформе следить за мной и пропадает в толпе, оставляя меня наедине с двумя непростыми вопросами — что же его так страшно разозлило и как мне, мать его, сбежать от охранника?

***

— Ники!!!

Уже через пять минут моего одинокого блуждания по залу на меня с восторженным визгом налетает Камилла, перекрывая весь кислород своими крепкими объятиями.

— Мил, я не знаю, что сказать! Простых поздравлений тут недостаточно. Я так счастлива за тебя! Это невероятно! Мистер Харт удивил всех! — Её руки так смачно сжимают меня, что непроизвольно сдавливают и мой голос тоже.

— Боже! Ники! Я сама ничего сказать не могу. Я в шоке! Я такого не ожидала. Подумать только! Он, оказывается, уже давно меня удочерил и ни слова не сказал об этом. А я как дура ещё голову ломала, почему меня резко перестали искать, и всё боялась, что меня в любой момент отошлют обратно в интернат, — возбуждённо проговаривает Камилла, съедая окончания слов от судорожного дыхания и по-прежнему стекающих по её щекам слёз.

— Ну всё, тихо, тихо, не плачь, — успокаивающе поглаживаю её по спине. — Теперь тебе больше не нужно будет ничего бояться. Никто тебя не заберёт. Это твой новый дом.

— Да… Дом… — бормочет она и, освобождая меня из объятий, ошалело оглядывается вокруг себя. — Я не верю, что всё это реально.

Её лицо покрыто румянцем и размытыми пятнами от поплывшей косметики, но глаза мерцают таким ослепительным блеском, что я сама начинаю улыбаться во весь рот.

— А ты поверь, Милла, поверь. Видимо, сегодня тот самый день, когда у всех сбываются заветные мечты.

— Я о таком даже не мечтала… Не мечтала.

— Знаю. Я тоже не мечтала, — вырывается у меня. Я настолько сейчас преисполнена счастьем и за неё, и за себя, что хочется визжать и плакать вместе с хлюпающей девчонкой. — Теперь всё будет иначе. У тебя начнётся новая жизнь. Мистер Харт позаботится о тебе, — говорю, стирая пальцами с её лица тёмные разводы. — Кстати, где он?

— Ушёл куда-то с Адамом. Боюсь, он не слишком обрадовался новости о новоиспечённой сестре. Он был в ярости, — немного усмирив ручьи слёз, прерывисто выдавливает из себя Милла.

— Не выдумывай. Я уверена, он просто был так же ошарашен, как и все остальные, — утешаю я откровенной ложью. Не было в нём никакого удивления, а если было, то его полностью замаскировал толстый слой гнева.

— Я не выдумываю, Ники. Я видела это по его сиянию. Огонь в нём бушевал настолько мощно, что, не будь здесь так много людей, вслед за аурой Роберта он спалил бы его до самых костей.

— Роберта? Я думала, сжигать он может только женские сияния.

— В том-то и дело! Я сама удивилась. Теперь прикидываешь уровень его злости на отца?

— Только на отца?

— Вроде бы. Мне казалось, он и меня прибьёт, но нет. На меня он даже не взглянул. Просто сказал что-то Робу, и тот сразу же последовал за ним.

— Хм… — задумчиво поджимаю губы. — Не знаю, на что он так злится. Вроде бы, наоборот, должен был обрадоваться тому, что его подозрения насчёт несовершеннолетнего увлечения отца оказались ложными.

В ответ Милла неопределённо пожимает плечами, всё ещё продолжая нервно подрагивать.

— Ладно, это не важно. Сейчас не время расстраиваться! И в любом случае тебе не стоит забивать себе этим голову. Мистер Харт обязательно разберётся с Адамом. Сейчас они поговорят, и всё будет в порядке. Тебе не о чем переживать.

— Думаешь? — неуверенно мямлит девочка.

— Конечно. Если уж кто и может приструнить характер Адама, так это его отец, — и это не очередное утешение, а правда, в которую искренне верю я сама.

— Хорошо, возможно, ты права, — с заметным облегчением выдыхает Камилла.

— Конечно, права. Так что давай быстро возвращай свою ослепительную улыбку! — подбадриваю я, щёлкая её по носу, и девчонка тут же начинает заразительно хохотать. — Во-о-от, другое дело. А то Милла и слёзы — как-то не вяжется. Даже если это слёзы радости.

— И не говори, разревелась, как какая-то сопля мелкая. Всё! Закругляюсь! — отлепляя промокшие пряди волос от лица, Милла несколько раз шумно выдыхает, а затем резко останавливает свой взгляд на ком-то за моей спиной. — А что это за сердитый бугай с тебя глаз не спускает? — вполголоса интересуется она, указывая на приставленного ко мне охранника.

— Ах… Это глаза Адама до тех пор, пока он не вернётся обратно, — недовольно ропщу я.

— Ничего себе, какой контроль!

— Не то слово. И мне нужно срочно придумать, как от этого контроля поскорее избавиться.

— Зачем? Хочешь повторить свой обалденный танец с кем-то ещё? Вы с Брауном весь танцпол взорвали! На другие пары никто даже не смотрел. Это было безумно красиво! И чувственно! Страстно! Ох, у меня на протяжении всего номера мурашки с кожи не сползали. — Она шустро пробегает пальчиками по своим рукам.

— Спасибо большое, но нет, на сегодня танцев хватит, — смущённо бормочу я.

— Ну… может, оно и к лучшему. Не стоит искушать судьбу. Во время твоего танца Адам был в таком же гневе, что и сейчас на Роба, поэтому, думаю, во второй раз он точно выпотрошит все кишки из твоего партнёра, — задорно усмехается Милла, а я расплываюсь в злорадной улыбке, представляя, как эти самые кишки было бы неплохо выпотрошить из Эндрюза.