Династия - Синтия Харрод-Иглз

— Нэд, — осторожно проговорил Ричард, — сколько из этих трех дней ты можешь восстановить в памяти?

— Ничего, — ответил Нэд, не открывая глаз. — Пусто. Должно быть, я очень здорово провел время.

— Ты не помнишь девушку по имени Джакоза?

— Нет. Кто она? Где я?

— Джакоза дочь Жана де Трувиля, городского мясника. Очень зажиточный человек, однако грубый и неотесанный, несмотря на приставку «де» в своем имени. Ты в его доме, в комнате для гостей, а Джакоза, твоя жена, сейчас внизу.

Нэд открыл глаза, моментально придя в себя.

— Моя кто?

Он попытался немедленно подняться, но невольно застонали схватился за голову.

— Как мне плохо. Не надо так шутить с самого утра, прошу тебя.

— Уже давно не утро, и я не шучу, — ответил Ричард.

— Нет, ты шутишь. Мне даже не нравится, как это звучит… Моя жена? Я не могу жениться, потому что я на королевской службе. Чтобы жениться, мне требуется специальное разрешение милорда.

— Я рад, что ты понимаешь всю серьезность своего положения, — тихо продолжал Ричард. — Я предлагаю тебе подняться и привести себя в порядок, хотя ты и не можешь побриться, пока не попадешь в лагерь.

— Хорошо, но ради Бога, скажи мне, что означает вся эта чепуха о моей жене.

Ричард помог племяннику подняться на ноги, а пока тот умывался, рассказывал ему все по порядку.

— Насколько я понял из рассказа торговца, французский которого совсем не такой, какому нас учил господин Дженни, ты сделал предложение девушке во время танцев на городской площади вчера утром. Очевидно, девушка вышла на площадь повеселиться, но толпа разделила ее с дуэньей. Ты увидел, что ей досаждают какие-то пьяные солдаты, и, как галантный джентльмен, решил позаботиться о девушке, хотя был пьян не меньше этих солдат.

— Мне нравится, как тщательно ты выбираешь слова… Надосаждали! Я представляю… Ладно, что дальше?

— Когда продолжилось веселье, ты объяснил девушке, какой ты замечательный молодой человек и предложил ей выйти за тебя замуж. Она привела тебя домой, где тебя встретили с распростертыми объятиями и начали щедро угощать, полагая, что их дочка подцепила прекрасного жениха.

— Бог ты мой, я начинаю вспоминать. Я еще подумал, до чего же они дружелюбные, все время похлопывают меня по плечу и накачивают вином. Однако должен тебе сказать, что девушку, хоть убей, не помню. Там девушек было полным-полно. Ты хочешь сказать, что меня так приветливо встретили потому, что их дочь собирается за меня замуж, а я жених? Тогда все в порядке. Тебе достаточно объяснить, что это была ошибка.

— Я должен это сделать? — язвительно спросил Ричард.

— Ну, твой французский намного лучше моего. Только потому, что я не очень хорошо знаю их язык, и произошла ошибка. Они поймут. В любом случае, они не могут держать меня здесь, мне скоро отправляться в поход. Не пойдут же они со мной в Англию.

Ричард печально посмотрел на него.

— Боюсь, у нас нет никакой возможности расторгнуть этот союз.

— Что ты хочешь этим сказать, Дикон? Ну, говори. Не считаешь ли ты, что я должен соблюсти договоренности, даже если не помню, как они были сделаны? Не удивлюсь, если девица все это выдумала. Я не помню ее, поэтому она наверняка не слишком хорошенькая.

— Хорошенькая или нет, но тебе придется на ней жениться, — сказал Ричард. — Вчера вечером — как бы выразиться помягче? — ты несколько опередил привычный в браке ход событий. Господин Трувиль не очень доволен, но он списывает это на твое состояние и любовь.

— Ты имеешь в виду?.. — Нэд с усилием сосредоточился, а затем улыбка медленно поползла по его лицу. — Я правда это сделал?

— Ты даже этого не помнишь? — с ударением спросил Ричард.

— Я помню, но смутно. Девушку не помню совсем, потому что было темно, как ты понимаешь, — улыбка погасла на его лице. — Так что, никакого выхода нет? — в его голосе звучала мольба.

Ричард покачал головой.

— Что же скажет король?

— Не о том переживаешь. Что скажет моя матушка? — мрачно сказал Ричард.

— Боже милосердный, я же совсем забыл о бабушке! Она ведь с меня живого шкуру сдерет!

— Очень похоже на то.

— Послушай, Дикон, она очень страшная, эта девица?

— Да нет же. Она очень приятная девушка, насколько я могу судить, но это не имеет никакого значения. Она младшая дочь французского мясника, так что для наследника Морланд-Плэйса не очень блестящая партия, знаешь ли. Моей матушке это точно придется не по нраву. Но тебе лучше спуститься и поговорить с ее родителями. Они тебя ждут.

Нэд застонал, но отряхнул одежду и последовал за своим дядей.

— Теперь я знаю, почему говорят, что выпивка — это зло. Никогда в жизни не возьму в рот и капли вина.

Семья собралась внизу в холле. Они были полны мрачных предчувствий и с волнением ждали, чтобы этот английский солдат в дорогой одежде развеял их страхи и согласился на свадьбу. Они понимали, что нет никакой возможности заставить его сделать это, особенно если учесть, что через несколько недель он уедет из страны. Их дочь тогда будет обесчещена, а найти ей новую партию будет не так легко.

Джакоза была в смятении, так как безумно влюбилась в красивого англичанина. Ее любовь ослепила ее настолько, что она не стала дожидаться свадебной церемонии, чтобы отдаться будущему мужу, хотя обручение можно было считать таким же незыблемым ритуалом, как и само венчание. Отец и мать не прекращали бранить ее вот уже полчаса, и она была готова расплакаться, ведь, пока они не начали ее ругать, ей и в голову не приходило, что он может уехать без нее.

Два молодых человека вошли в комнату, и обе стороны нервно приветствовали друг друга на французском. Нэд с интересом посмотрел на свою «жену» и с облегчением обнаружил, что она вполне ничего: симпатичная, пухленькая, темноглазая. Мягкие каштановые локоны обрамляли ее детское лицо. Она, конечно, не была похожа на его мать, признанную красавицу, но и уродливой ее нельзя было назвать. Сейчас в его голове начали всплывать смутные воспоминания о том, как он встретил ее на площади, но все дальнейшее представлялось сплошной путаницей.

Нэд тихо слушал, как Ричард говорил по-французски. Он взял на себя обязанность объясниться, хотя его знание языка было лишь немногим лучше, чем у Нэда. Французский, которому их научил господин Дженни, оказался для Трувилей таким же иностранным языком, как и их французский для Нэда и Ричарда. Отец семейства был высоким, лысым и худым мужчиной со впалыми щеками, что выглядело неожиданно, если вспомнить его профессию. Его кожа имела тот желтоватый оттенок, который юношам часто приходилось видеть у французов. В темных глазах Трувиля застыло меланхоличное выражение. Слушая Ричарда, он постоянно переводил взгляд с одного англичанина на другого. Его жена, напротив, была полной, даже несколько оплывшей — видимо, торговые запасы мужа пошли ей впрок, а ему, скорее, повредили; ее лицо хранило следы былой красоты, но излишняя полнота смазала ее черты, и теперь она производила впечатление грубой краснощекой торговки. «Совсем не во вкусе моей бабушки», — подумал Нэд.