Милорадович - Александр Бондаренко

А вот что свидетельствовал Михайловский-Данилевский: «Я застал его в совершенном расстройстве. Когда мы остались наедине, он сказал мне: "Я вчера плакал, как ребенок, в первый раз в жизни слышал я пушечные выстрелы и не участвовал в деле! Доложите государю, — продолжал он, — что я буду служить под чьей командой он прикажет, ежели не вверяют мне армии, пусть мне дадут батальон или роту; мне все равно"»[1388].

Новый главнокомандующий «…намеревался 21-го числа поставить Милорадовича в первую линию и, оставшись по окончании битвы на поле для распоряжений, приказал из парков Главной армии, только что в этот день поступившей под его предводительство, снабдить снарядами орудия. На это повеление генерал, в ведении которого парки находились, донес, что они далеко отстали и зарядов не имеется. Граф принужден был отменить свое намерение»[1389].

«На рассвете меня разбудили и послали к графу Витгенштейну узнать от него распоряжения его на наступавший день. Долго я ездил по полям: никто не знал, где Главнокомандующий, наконец, я нашел его на поле, сидевшего с большим хладнокровием. Узнав, зачем я был к нему прислан, он мне отвечал: "В армии находится император, и я ожидаю повелений его величества". Таким образом никто не давал приказаний, государь надеялся на Главнокомандующего, а тот на государя. После сего меня отправили к Милорадовичу с повелением ему государя принять начальство над арьергардом и прикрывать отступление»[1390].

«Войска готовятся к походу. Конница гремит по мостовым, проходя через город. Пехота еще в лагере. С наступлением ночи генерал Милорадович приказал развести большие огни, дабы внушить неприятелю некоторое опасение видеть на крыле своем новое войско. С нашей стороны огни в лагере, с противной — пылающие окрестности Лютцена все небо обагрили заревом. Лошади наши оседланы, мы готовы…»[1391]

«Милорадович должен был прикрывать обе колонны и, удерживая неприятеля, дать время армии совершить беспрепятственное движение к Эльбе. На подкрепление ему назначили принца Евгения Виртембергского, со всей пехотой, бывшей в сводном корпусе Винцингероде, от чего Милорадович усилился шестью тысячами и корпус его простирался до 18 тысяч человек»[1392].

«21 апреля союзники отступили, и Наполеон не замедлил приписать себе в этом нерешительном и случайном для него сражении победу, которая стоила французской армии 15 тысяч человек и 5-ти орудий»[1393].

«Победа была спорная и отнюдь не решающая. Из строя выбыло 30 тысяч человек, в том числе 12 тысяч французов. "Как! — с горестью воскликнул Наполеон, — такая бойня и никаких результатов! Ни одного пленного! Эти люди совсем ничего мне не оставят!"»[1394]

«Надо отдать честь Милорадовичу, что хотя и предшествующие его отступлению войска, шедшие почти ордой, и затрудняли его отступление, но он вел арьергард в отличном порядке и нес на плечах наступление французов и тем много способствовал общему отступлению к Эльбе»[1395].

«Авангард становится опять арьергардом, ибо армии отступают. Генерал-адъютант князь Волконский известил генерала Милорадовича, что государь поручает ему учредить вновь партизанскую войну для действий на сообщения неприятеля в гористом пространстве от Йены до Лейпцига. С этого времени не ожидай подробных описаний, мы в арьергарде; следственно, в беспрерывных трудах и опасностях. Не сходить по целым суткам с лошадей, валяться на сырой земле, не иметь сна и хлеба — вот что нас ожидает и что нам уже не ново»[1396].

«Французский авангард… 23 апреля настиг Милорадовича на берегах Мульды и с тех пор постоянно каждый день нападал на него. При Вальдгейме, Эндорфе, Носсене и Вильсдруфе происходили упорные дела, продолжавшиеся иногда часов по десяти. Нигде не могли французы одержать поверхность и произвести в отступавших войсках замешательства»[1397].

«24-го. На следующий день отступаем за Этцдорф, так как неприятель сосредоточил большие силы у Дёбельна, где должны были находиться пруссаки. Милорадович и Витгенштейн останавливаются в Носсене, и первый отдает приказ вновь идти к Вальдгейму. Корф пытается доказать невозможность этого и в конце концов сказывается больным; командование принимает принц Виртембергский»[1398].

Похоже, неожиданное поражение, связанное с еще более неожиданным назначением главнокомандующего, внесло нервозность в ряды русских войск — точнее, командного их состава. Впрочем, наш герой остается верен себе. Вот что вспоминал «принц Евгений Виртембергский, начальник пехоты арьергарда: "Под Носсеном я был исполнен удивлением к Милорадовичу. Он соединяет в себе столько свойств героя, что на поле сражения нельзя довольно ему надивиться. Его личная храбрость и присутствие духа превосходят всякое вероятие"»[1399].

Характеристика, созвучная прежним: «Генерал Милорадович был и отличался во всех сражениях того знаменитого времени. Являться первым в бою, водить бригаду свою в штыки; сражаться перед глазами всего войска с мужеством и преследовать неприятеля всегда с успехом, было обыкновенным делом его»[1400].

И вот еще одна характерная подробность того же времени — дневниковая запись датирована 24 апреля: «Неприятель остановился отсюда верст за пять. Генерал Милорадович, генерал Уваров, командующий кавалерией, английский генерал Вильсон, который ездит прогуливаться в сражения и не пропускает ни одного почти авангардного дела, все вместе заняли пространный, прекрасно убранный дом. Адъютанты всех генералов были тут же. Будучи послан далеко с приказаниями, я приехал несколько позже других. Все наши радовались светлой и покойной квартире. Одни играли на фортепианах, другие смотрели библиотеку…»[1401] В комфорте Михаил Андреевич отказать себе не мог — конечно, если была для того возможность.

«В одном прусском городе, на отведенной квартире, Милорадович спрашивает у хозяина, "кто он?" и на ответ "купец" прибавляет, без торговли, и тот говорит "и без денег". Милорадович в восторге, бросаясь к нему на шею, восклицает: "Как я рад! это нас сближает — вот и я ничего не имею; все промотано"»[1402].

«26-го. Ранним утром направляемся к Дрездену, где переходим Эльбу в полдень, не будучи преследуемы врагом. Мост взорвали слишком рано: арьергарды Милорадовича и Ланского переходят Эльбу по мостам выше и ниже по течению»[1403].