Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией] - Алексей Нагорный

– Вы тоже не из Парижской коммуны, – злорадно отозвался шофер. – А органы разберутся, кто из нас большая гнида.

– Замолчите оба, – приказал Коля. – Где ваш завод?

– На Бутырском валу, – с готовностью отозвался шофер.

– Поехали.

…Это был не завод, а всего лишь мастерская по производству замков. В связи с нехваткой на фронте оружия и боеприпасов ее, как и многие другие подобные предприятия, превратили в маленький заводик по производству гранат. Во дворе стояли военные грузовики, около десятка женщин в ватниках грузили на них ящики с гранатами РГД. Женщины увидели ЗИС, побросали ящики и бросились к автомобилю:

– Тит Иваныч, – закричала пожилая женщина с красной повязкой на рукаве. – Разве это дело? Вот товарищи военные отказываются принимать!

– В чем дело? – Директор вылез из кабины. К нему тут же подошел молоденький лейтенант в замасленном, порванном обмундировании.

– Вас под трибунал, надо! – заорал он. – Что это за гранаты? Как они будут работать? Запалы где? Где запалы, крыса тыловая, к стенке тебя!

– Тихо, – директор в отчаянии посмотрел на Колю. – Алла Петровна, что же, я и отлучиться уже не могу? Где у вас голова, Алла Петровна? Запалы в третьей кладовой!

– А ключи – у вас… – спокойно парировала пожилая. – Вы так торопились в свой главк, Тит Иваныч, что про все на свете забыли!

– Сломали бы замок, – директор схватился за голову.

– За это – трибунал, сами знаете, – мстительно сжала губы Алла Петровна.

– А если бы я совсем не вернулся? – завопил директор.

– Тогда по вашей вине на фронте погибли бы люди, – тихо сказал Коля. – Так куда вы ехали?

– Работайте, – директор передал Алле Петровне ключи, и женщины ушли. – Я хотел… уехать из Москвы… – Директор бессильно присел на подножку ЗИСа. – Нервы не выдержали, товарищ полковник. Вы бы послушали, что немцы по радио передают.

– Продукты из чемодана раздайте своим работницам. Если встретимся еще раз, я лично сам пущу вам пулю в лоб, понятно?

– Все понял! – повеселел директор. – Прощаете, значит?

– Не прощаю, а даю возможность загладить совершенное вами преступление. Здесь вы делаете дело. А в яме вы уже ничего делать не сможете. Работайте.

Коля повернулся к шоферу:

– Почему не на фронте?

– Вот бронь, – шофер протянул Коле удостоверение.

Коля прочитал:

– А совесть у тебя есть?

– Сам страдаю, – уныло сообщил шофер. – Только решу – пора идти, жена в слезы, я назад.

– Значит, проводить тебя требуется? – спросил Коля.

– Нет! – Шофер отскочил. – Я сам! Можете не проверять! Афанасий Крючков – уже на передовой! Как часы.

– Учти сам и на ушко своему Титу скажи, – Коля поправил кобуру с пистолетом. – Москва закрыта. Нарушите свое обещание – мы вас из-под земли достанем! От нас уйдете – вас все равно расстреляют, советую помнить.

Коля ушел. За воротами его догнал ЗИС. Афанасий высунулся в окошко:

– Можно я вас подброшу, товарищ полковник?

– Подбрось. Я, понимаешь, устал ужасно.

Коля сел в кабину:

– Бронь твою я забыл тебе отдать. Держи.

Афанасий взял удостоверение, порвал на мелкие клочки и выбросил на мостовую…

Шли по Садовому кольцу. Фонари не горели. Темные громады домов сливались с мокрым асфальтом. Миша догнал Колю и пошел рядом.

– Как настроение? – подошел к ним Олег. – Честно сказать, я за одну сегодняшнюю ночь совсем разуверился в людях.

– Что так? – насторожился Коля.

– Николай Федорович, – вздохнул Олег. – Да вы оглянитесь: куда ни взгляни – одна накипь. Трусы, гады, смотреть противно. Если бы мне до войны кто-нибудь про сегодняшнюю ночь сказал, я бы его в НКВД сдал как контрреволюционера! А сейчас и сам вижу: много мы не замечали. И карали мало. Больше надо было к стенке ставить.

– Эх, Олег, Олег, – грустно покачал головой Коля. – Не ко времени разговор, а то я бы сказал тебе.

– Я бы тоже, – поддержал его Миша.

– Ну, скажи, скажи! – подзадорил друга Олег. – Ты у нас вообще адвокат по призванию. Что, неправ я?

– Ты просто узколобый. Не обижайся, – грустно сказал Воронцов. – Разве дело в том, что мы мало наказывали или применяли высшую меру? Да в любую трудную минуту вся сволочь всплывает на поверхность, это исторический закон! Что же ты, увидел десяток шкурников, а шесть миллионов москвичей не увидел? А эти шесть миллионов – они ведь настоящие! Они, между прочим, сейчас у станков стоят, в окопах мерзнут, и они, именно они защищают Москву! Вот она, Москва-то! Цела! И мы по ней идем!

– Ладно тебе, оратор, – смутился Рудаков. – Я одно хотел сказать: не ожидал я, что у нас столько еще дряни.

– Ребята. – Коля остановился, притянул Мишу и Олега к себе. – Вы оба правы, только Воронцов смотрит глубже, это уж точно. А не ожидал ты, что будет столько дряни, потому, что привык акафисты читать, а не правде-матке в глаза смотреть. Ничего. Партия в этом деле порядок наведет. – Коля посуровел и закончил: – Главное, не об успехах на каждом углу кричать. Главное – грязь железной метлой выметать, с любыми недостатками и просчетами бороться, невзирая на лица! Это придет, ребята, вы не сомневайтесь. Это будет!

Коля ушел в голову колонны. У Самотеки Садовое кольцо перегородили «ежи». В проходе дежурили двое красноармейцев.

– Привет пехоте, – поздоровался Олег. – Что слыхать?

– Постреливают, – отозвался красноармеец, всмотрелся в петлицы Олега и добавил: – Товарищ капитан.

– Закуривайте. – Польщенный Олег протянул красноармейцам портсигар. Он не привык еще к своему новому, досрочно присвоенному званию и весь расцветал, когда посторонние обращались к нему «товарищ капитан».

Красноармейцы прикурили. Тот, что был помоложе, спросил:

– Ловите, значит? И много их?

Олег оглянулся на Воронцова и сказал с заминкой:

– Есть, к сожалению. Да ведь это и понятно. В тяжелый час вся муть поверху плавает.

– Это точно, – подтвердил боец. – Дерьмо – оно завсегда плавает, товарищ капитан. Кстати сказать, окно видите? Во-он в том доме, на углу бульвара. Второе от края, пятый этаж?

– Вижу. А что?

– Человек оттуда прыгнул. Минут пятнадцать назад.

– Какой человек? – растерялся Олег. – Вы ходили? Смотрели?

– У нас – пост. На поглядки времени нет.

Подошел Миша.

– За мной! – Олег побежал.

На тротуаре лежал мужчина лег тридцати в светлом габардиновом плаще. Он был мертв.

– Пойдем в квартиру.

Лифт не работал, поднимались пешком. Воронцов все время оглядывался и наконец сказал Олегу:

– Посмотри.

Только теперь Олег обратил внимание, что двери большинства квартир были полуоткрыты или открыты совсем. На ступенях лестницы то и дело попадались домашние вещи, словно кто-то второпях спускался с верхнего этажа и забыл запереть чемодан.

Вошли в квартиру. В коридоре сидела молодая женщина. Она посмотрела на Олега и Мишу, спросила ровным голосом:

– Вы из НКВД?

– Я сотрудник милиции, – сказал Олег. – Что произошло?

– Я звонила в НКВД. Это касается их, а не вас.

– Вам придется разговаривать со мной, – повысил голос Олег. – Кто этот человек, который лежит там внизу?

– Мой муж, – женщина подняла на Олега глаза – равнодушные и пустые.

– Почему он… сделал это?

– Он трус. – Женщина пожала плечами. – Побоялся возмездия.

– И вы об этом так спокойно говорите.

– А как, по-вашему, я должна говорить? – Она снова пожала плечами. – Немцы войдут в Москву?

– Нет!

– Послушайте… – Она включила приемник.

– Почему приемник не сдали?

– Муж сказал, что есть разрешение, – она увеличила громкость.

– …тели Москвы! – послышался из динамика уверенный громкий голос. – Германские войска у ворот города! На улицах московского предместья Химки – немецкие танки! Мы призываем всех честных граждан…

Олег выключил приемник.

– Без акцента говорит, – тихо сказал Воронцов.

– Объяснитесь все же, – обратился Олег к женщине.

– Он был как сумасшедший. – Женщина сжала виски пальцами. – Твердил все время: «Я буду ждать немцев, все погибло, ты должна быть со мною». Я ничего не понимала. Я говорю: позвоню в НКВД, замолчи, не смей! Он смеялся мне в лицо: «Павлик Морозов в юбке! Ну, позвони! Позвони, дура!» И я… позвонила. Я хотела, чтобы он убил меня! А он прыгнул в окно.

– Успокойтесь. – Олег протянул ей стакан с водой. – Не о ком вам жалеть, вы все правильно сделали.

Она кивнула:

– Вы идите. Не ваше это дело, не милиции.

Олег обернулся. В дверях стоял Коля, рядом с ним – трое в штатском.

– Это – наши сотрудники, – объяснил им Коля, хотя на Олеге и Мише были форменные плащи с петлицами.

– Вы из госбезопасности? – спросил Олег.

– Да, – подтвердил один из мужчин. – Что здесь?

– Типичный случай паникерства. Человек перетрусил и покончил с собой. Жена ни при чем.

– Разберемся, – мужчина и его спутники вошли в комнату. – Пришлите нам понятых и продолжайте заниматься своим делом.