Структура и динамика психического (сборник) - Карл Юнг

695 Но зачем тогда нужно мировоззрение – спросят меня, – если без него и так хорошо? Однако с таким же основанием можно было бы спросить: зачем же сознание, если хорошо и без него? Ибо что такое, в конце концов, мировоззрение? Это не что иное, как расширенное и углубленное сознание! Причина того, что сознание существует и стремится к расширению и углублению, очень проста: без сознания хуже. Очевидно, поэтому мать-природа и соблаговолила произвести на свет сознание, самое удивительное из всех ее причудливых творений. Почти бессознательный первобытный человек тоже может приспособиться и утвердиться, но только в своем первобытном мире, и поэтому при других обстоятельствах ему грозят бесчисленные опасности, которых мы играючи избегаем на более высокой ступени сознания. Разумеется, более развитому сознанию, в свою очередь, приходится сталкиваться с опасностями, которые первобытному человеку даже не снились, но все же остается фактом, что землю покорил сознательный человек, а не бессознательный. Решать, является ли это благом или катастрофой в конечном и надчеловеческом смысле – не наше дело.

696 Развитое сознание обусловливает мировоззрение. Любое осознание причин и целей является ростком мировоззрения. Любое накопление опыта и знаний знаменует собой еще один шаг в развитии мировоззрения. А создавая образ мира, мыслящий человек изменяет одновременно и самого себя. Человек, для которого Солнце по-прежнему вращается вокруг Земли, иной, нежели тот, для кого Земля является спутником Солнца. Недаром мысль Джордано Бруно о бесконечности пространства представляет собой одно из важнейших начал современного сознания. Человек, космос которого висит в эмпирее, совершенно не похож на того, чей дух озарен видением Кеплера. Тот, кто сомневается, сколько будет дважды два, не такой, как тот, для которого нет ничего более убедительного, чем априорные истины математики. Другими словами, отнюдь не безразлично, есть ли у человека мировоззрение вообще и если есть, то каково оно, потому что не только мы создаем картину мира – она, со своей стороны, тоже нас изменяет.

697 Представление, которое складывается у нас о мире, является образом того, что мы называем миром. Именно на этот образ со всеми его особенностями мы ориентируемся в процессе своего приспособления. Как уже говорилось, это происходит бессознательно. Простой солдат в окопах не посвящен в подробности деятельности генерального штаба. Правда, мы являемся сами себе генеральными штабами, равно как и главнокомандующими. Однако для того чтобы переключить сознание с сиюминутных, возможно даже неотложных, занятий на более общие проблемы установки, почти всегда необходимо волевое решение. Если же мы того не делаем, то тем самым оставляем нашу установку бессознательной и становимся обладателями уже не мировоззрения, а всего лишь бессознательной установки. Если не отдавать себе в этом отчета, то основные причины и цели остаются бессознательными и кажется, что все происходит очень просто, само собой. В действительности же на заднем плане протекают сложные процессы, причем направляющие их причины и цели имеют свои особенности. Существует немало ученых, стремящихся не иметь мировоззрения, потому что это якобы ненаучно. Но, по всей видимости, этим людям не совсем ясен истинный смысл их действий. На самом же деле они таким образом умышленно оставляют сами себя в неведении относительно своих направляющих идей, другими словами, задерживают себя на более низкой, первобытной ступени сознания, не соответствующей их возможностям. Не всякие критика и скепсис являются выражением интеллекта, а скорее наоборот; особенно тогда, когда скепсисом прикрываются, чтобы прикрыть недостаток в мировоззрении. Еще чаще людям не хватает для этого скорее морального мужества, чем интеллекта, ведь видеть мир означает также видеть себя самого, а для этого необходима недюжинная смелость. Поэтому отсутствие мировоззрения пагубно в любом случае.

698 Обладать мировоззрением – значит создать образ мира и самого себя, знать, что есть мир и кто есть я. Но нельзя понимать это буквально. Никто не может знать, что такое мир или же кем является он сам. Но cum grano salis[99] это будет значить: максимально возможное познание, требующее мудрости и не терпящее необоснованных предположений, произвольных утверждений, авторитарных мнений. Такое познание опирается на хорошо обоснованные гипотезы, с учетом того, что всякое знание ограниченно и подвержено заблуждениям.

699 Если бы образ мира, создаваемый нами, не влиял на нас самих, то можно было бы вполне довольствоваться какой-нибудь красивой и приятной иллюзией. Однако самообман отдаляет нас от реальности, делает нас глупыми и неадекватными. Из-за того что мы сражаемся с иллюзиями, превосходящие силы реальности одолевают нас. Именно поэтому столь важно обладать тщательно обоснованным и разработанным мировоззрением.

700 Мировоззрение – это гипотеза, а не предмет веры. Мир изменяет свое лицо – tempora mutantur et nоs mutamur in illis[100] – ведь он познаваем для нас лишь в виде нашего внутреннего психического образа, и, когда образ меняется, не всегда легко понять, что изменилось – только мир, или только мы, или же вместе с миром изменились и мы сами. Образ мира может измениться в любой момент, как и наше представление о самих себе. Каждое новое открытие, каждая новая мысль могут придать миру новый облик. С этим надо обязательно считаться; иначе мы неожиданно окажемся в безнадежно устаревшем мире, а сами превратимся в старомодный пережиток более низкой ступени сознания. Каждый человек рано или поздно исчерпывает себя, однако жизненно важно отодвигать этот момент как можно дальше, а это возможно лишь в том случае, если мы не позволим застыть нашему образу мира. Каждую новую мысль необходимо оценивать на предмет того, какой вклад вносит она в нашу картину мира.

701 Приступая теперь к обсуждению проблемы соотношения аналитической психологии и мировоззрения, я хочу подчеркнуть, что я буду делать это именно с обозначенной выше позиции, то есть искать ответ на вопрос: привносят ли знания, добытые аналитической психологией, что-либо новое в наше мировоззрение или же нет? Для того чтобы наши рассуждения были конструктивными, мы прежде всего должны определить, чем по своей сути является аналитическая психология. Этим термином я определяю особое направление психологии, которое занимается главным образом так называемыми комплексными душевными феноменами, в отличие от физиологической или экспериментальной психологии, стремящейся, насколько это возможно, разложить комплексные феномены на их элементы. Обозначение «аналитическая» объясняется тем фактом, что это направление психологии развилось из первоначального фрейдовского психоанализа. Фрейд отождествил психоанализ со своей теорией сексуальности и вытеснения и тем самым возвел их в доктрину. Поэтому, когда речь идет о теоретических вопросах, а не о чисто технических задачах, я стараюсь избегать использования слова «психоанализ».

702 Фрейдовский психоанализ представляет собой, прежде всего, технику, позволяющую нам вновь возвращать сознанию так называемые вытесненные, ставшие бессознательными содержания. Эта техника являет собой терапевтический метод толкования и лечения неврозов. В его основе лежит представление о неврозах как о результате воздействия определенного рода морального отвращения, развивающегося под влиянием воспитания, которое вытесняет из сознания и делает бессознательными неприятные воспоминания и тенденции, так называемые несовместимые содержания. Рассмотренная подобным образом бессознательная душевная деятельность – так называемое бессознательное – представляется главным образом как receptaculum всех тягостных для сознания содержаний, а также всех забытых впечатлений. Но, с другой стороны, нельзя не учитывать, что несовместимые содержания как раз и проистекают из бессознательных влечений, то есть бессознательное не просто является хранилищем – оно порождает эти не принимаемые сознанием вещи. Но мы здесь можем сделать еще один шаг и сказать: бессознательное продуцирует вообще все новые содержания. Все, что когда-либо было порождено человеческим духом, в конечном счете произошло из содержаний, уходящих своими корнями в бессознательное. Если Фрейд особый акцент сделал на первом аспекте, то я, не отрицая первого, выделил последний. Хотя способность человека обходить неприятности и по возможности избегать их, а потому охотно забывать то, что ему не нравится, – факт весьма существенный, мне все же представляется намного более важным установить, в чем, собственно, состоит позитивная деятельность бессознательного. Рассмотренное с этой стороны, бессознательное представляется совокупностью всех находящихся in statu nascendi[101] душевных содержаний. Эта несомненная функция бессознательного нарушается в основном вследствие вытеснения содержаний из сознания, и это нарушение естественной деятельности бессознательного является, пожалуй, важным источником так называемых психогенных заболеваний. Наверное, бессознательное можно понять лучше всего, если толковать его как естественный орган со своей специфической продуктивной энергией. Если из-за вытеснения его продукты не воспринимаются сознанием, то возникает нечто вроде запруживания, неестественной помехи целесообразной функции, точно так же, как если бы была создана преграда на пути оттока в кишечник естественного продукта функции печени – желчи. В результате вытеснения возникают неправильные психические оттоки. Как желчь попадает в кровь, так и вытесненное содержание иррадиирует в другие душевные и физиологические области. При истерии, прежде всего, нарушаются физиологические функции, при других неврозах, таких, как фобии, обсессии и неврозы навязчивых действий, главным образом нарушаются душевные функции, включая сновидения. И если по телесным симптомам истерии и душевным симптомам других неврозов (а также психозов) можно судить о воздействии вытесненных содержаний, то подобное можно сделать и в отношении сновидений. Сама по себе способность видеть сны является нормальной функцией, но вследствие запруживания она может нарушаться точно так же, как и прочие функции. Фрейдовская теория сновидений рассматривает и даже объясняет сновидения только под этим углом зрения, как будто они не могут быть ни чем иным, кроме как симптомами. Как известно, подобным же образом психоанализ трактует и другие проявления душевной активности, например произведения искусства, хотя совершенно ясно, что художественное произведение является не симптомом, а подлинным творением. Творческая деятельность может быть понята только через ее собственные качества. Если же она понимается как патологическое недоразумение, которое объясняется так же, как невроз, то такая попытка объяснения приводит к достойному сожаления курьезу.