Хроники железных драконов (сборник) - Майкл Суэнвик

– Так он что, даже не знает про эту, гори она огнем, войну?

– Видимо, нет. Ты знаешь, что Сыны Огня выступили в поход? – спросила кентавриха у Вилла.

– Я не имею представления, о чем это вы говорите. – Голос Вилла предательски подрагивал. – Ни даже о том, на чьей вы стороне, – добавил он, собрав все остатки своей храбрости.

Одна из кентаврих презрительно фыркнула. Вторая стукнула кулаком по знакам различия на своей груди и громко возгласила:

– Мы Пятый Амазонский – племенные кобылы смерти. Ты что, совсем идиот, что никогда о нас не слыхал?

– И нет никакого значения, на чьей мы стороне, – вступила третья. – Грядет народ камня, обитающий в потаенных глубинах Страны Огня. В этот самый момент они уже карабкаются к поверхности, неся с собою нестерпимый жар и огромную, наводящую ужас кинетическую энергию. Когда они выйдут на свет, земля вскипит и окутается дымом. Все вот это… – она широко взмахнула рукой, – будет смыто огнем, уничтожено. А уж потом дойдет дело до битвы. И это будет такая битва, что любой, оказавшийся поблизости, за кого бы он ни был, неминуемо погибнет.

– Пошли отсюда, Антиопа, – сказала первая, старшая и как раз и бывшая, судя по начальственному голосу, у них сержантом. – Нам сказали очистить эту землю от всех зазевавшихся нонкомбатантов. Приказ не вменяет нам в обязанность еще и спасать идиотов.

– А это что еще такое? – спросила вторая, опускаясь на колени. – Ребенок, да к тому же еще и девочка.

Вилл дернулся выхватить у кентаврихи Эсме, однако две другие преградили ему путь.

– Ты только взгляни на нее, сержант Лукаста, – продолжила вторая. – Бедную засранку совсем сморило, она даже не проснулась, когда я взяла ее на руки.

Она передала Эсме своей командирше.

– Ну ладно, двигаем дальше, – сказала сержант Лукаста, подхватывая спящую девочку и трогаясь с места. – Мы и так тут потратили уйму времени.

– Костер-то зальем? – спросила Антиопа вслед ей.

– Да пускай себе горит. Через сутки здесь такое будет, что какой там костер.

Вторая кентавриха поразительно быстро и ловко собрала Виллово хозяйство, затолкала его в набедренные сумки и последовала за командиршей. Третья, младшая из них, схватила Вилла за руку и легко, как пушинку, закинула себе за спину. Затем она поднялась на дыбы, и он, чтобы не упасть, спешно обхватил ее за талию.

– Меня звать Кампаспа, – ухмыльнулась она через плечо. – Держись, мальчонка, покрепче. Я тебя так покатаю, как тебя еще никто в жизни не катал.

Вот так и начался их полуночный галоп, они скакали то в гору, то под гору, мимо рощ и лесов, мимо фермерских домиков и несжатых полей. Мир струился мимо, как вздуваемый ветром занавес, тонкий покров, кое-как накинутый на нечто огромное и с трудом постижимое. Вилл пытался представить себе, что таится за ним, и не мог.

– Неужели все это действительно погибнет? – спросил он сквозь свист ветра Кампаспу. – Неужели такое возможно?

– Повидай ты хоть малую долю того, что видела я, этот вопрос у тебя даже не возник бы. А теперь затихни и устройся поудобнее, нам скакать еще долго.

Ловя Кампаспу на слове, Вилл прижался щекою к ее спине. Спина была теплая, почти горячая. Под ним и между его ногами ритмично двигались мощные мышцы кентаврихи. Его ноздри заполнял чистый, свежий запах пота.

– Эй, сардж, похоже, этот гражданский ко мне неравнодушен – у него встал!

– Чтобы в тебя такую воткнуть, ему потребуется встать на пенек, – кинула через плечо Лукаста.

– Хорошо, что ему хотя бы не потребуется вазелина! – встряла Антиопа.

– Да это просто… Я же совсем… – растерялся Вилл, и кентаврихи дружно расхохотались.

– Правда, что ли? – презрительно ухмыльнулась Кампаспа, а затем переложила его ладони со своей талии на грудь. – Ну а теперь что ты скажешь?

Вилл в ужасе, словно обжегшись, отдернул руки, чуть не свалился на землю и снова схватил Кампаспу за пояс.

– Я бы никак, ни за что не мог! Безымянные за это строго карают!

– Для меня, мелкий ты павиан, это тоже было бы скотоложством! – расхохоталась Кампаспа. – Но на хрена придумали войну, как не затем, чтобы на время малость смягчать законы? Ты согласна, сардж?

– Других причин я как-то и не вижу.

– Я знала одну девку из Седьмого, которой страсть как нравилось с собаками, – вступила Антиопа. – С большими, конечно же, вроде мастифа. И вот как-то раз эта самая девка…

И она принялась живописать историю настолько непристойную, что Вилл покраснел почище ее мундира. Две другие ржали как лошади сперва над ее рассказом, а затем над его смущением.

Они скакали прямо, как сокол летает, и почти столь же быстро. Мало-помалу Вилл попривык к грубым шуточкам Кампаспы. Она, как он сообразил, не вкладывала в них никакого особого смысла, а просто была еще очень молода, участвовала в войне и флиртовала с ним от чистой нервозности. Он снова припал щекою к ее спине, а она закинула руку назад и дружелюбно, ободряюще почесала его макушку. В этот самый момент он заметил на ее плече латунный значок и попытался его рассмотреть. При ярком свете полной Селены сверкал рисунок, сделанный по латуни тонкой ниточкой лунного серебра: три вооруженные мечами руки, расходящиеся из общего центра наподобие трехчленной свастики. Вилл с ужасом и даже с отвращением узнал трискелион армии Всемогущего. И ведь он находится в полной их власти.

Сержант Лукаста, скакавшая рядом, заметила его реакцию и переложила мирно спавшую Эсме с одного плеча на другое.

– Ну наконец-то до парня дошло, – сказала она. – Мы ваши злобные, насквозь порочные, едящие на завтрак младенцев враги. И в то же время, как это ни странно, именно мы, а не ваша долбаная армия, вытащили тебя из смертельной жопы. Есть о чем задуматься или ты так не считаешь?

– Это же все потому, что он гражданский, верно, сержант? Ну какое тебе удовольствие, когда убиваешь гражданских, – сказала Кампаспа.

– Они не умеют драться и не умеют стрелять, – вставила Антиопа. – Хорошо еще, если кто-нибудь из них умеет хоть толком умирать. По счастью, у них есть для всей этой работы мы.

Сержант Лукаста вскинула руку, и вся группа перешла на шаг.

– Нам давно бы пора соединиться с нашим взводом.

– Не бойся, мы их не прозевали, – сказала Антиопа. – Вон же их следы.

– И запах их помета тоже чуется, – добавила Кампаспа.

Справа от них была осиновая роща.

– Мы остановимся здесь и немного отдохнем, – сказала Лукаста. – А я тем временем попробую понять, как же это все получается.

Кампаспа остановилась, и Вилл благодарно соскользнул на землю. Расстегнув одну из своих сумок, кентавриха вытащила термос и протянула его Виллу.

– Это кофе, горячий, – сказала она. – Пей, если хочешь, и мне оставь.

– Мне… мне нужно отлить. – Вилл залился краской и потупился.

– Ссы сколько хочешь, – безразлично кинула Кампаспа. – И с чего это ты просишь у меня разрешения? – А затем, увидев, что он пошел в сторону леса, удивленно крикнула: – Эй! Ты куда это, на хрен, намылился?

Вилл снова покраснел, вспомнив, как непринужденно облегчались его спутницы этой ночью, роняя катышки помета прямо во время разговора.

– Моя порода нуждается для этого в уединении, – сказал он, ныряя в кусты.

– Фу-ты ну-ты! – расхохоталась Кампаспа, ее дружно поддержали товарки.

Забравшись в рощу так глубоко, что уже не были слышны голоса кентаврих, он расстегнул штаны и помочился на бледный ствол худосочной осинки. Появилась мысль: а не сделать ли ноги? Леса были его стихией, в то время как кентавры предпочитали открытую местность. Он мог быстро и совершенно бесшумно скользить сквозь подлесок, который замедлит их бег до шага, мог закопаться в опавшие листья настолько искусно, что им ни за что его не найти. Но разве можно оставлять с ними Эсме? Кентавры не отличаются особым изяществом манер, потому что они из самых ранних творений, подобно троллям и великанам. Они и думают куда прямолинейнее, чем большинство мыслящих существ, и более примитивны в своих эмоциях. Желание убить возникает у них куда легче, чем просто враждебность, необузданная похоть – легче, чем любовь, восторг – легче жалости. С них очень даже станется убить малолетнюю девочку просто из-за раздражения, что он от них улизнул.

Эсме ничего для него не значила. И все равно он не хотел брать на себя ответственность за ее гибель.

Но все было вроде бы не так уж и тревожно: возвращаясь к месту привала своих пленительниц, он издалека услышал детский смех. Эсме уже не спала и, очевидно, от всей души веселилась. Выбравшись наконец из зарослей осины, он увидел, что сержант Лукаста сидит на траве, поджав под себя передние ноги, и смотрит на Эсме с нескрываемой нежностью, словно на собственного жеребенка. Вилл невольно улыбнулся. Все-таки бабы – они и есть бабы, вне зависимости от породы и от того, на чьей стороне воюют. Надо думать, с этими лихими скакуньями Эсме была ничуть не в большей опасности, чем с ним самим.