Изабелла Прекрасная - Маргарет Барнс

Изабелла прикоснулась к его руке очаровательным жестом, как бы прося прощения за свою настойчивость, когда он наклонился, чтобы подставить пуфик ей под ноги.

— Я знаю, знаю, мой добрый Эланд! Он считает вас одним из самых лучших коннетаблей в наших замках. Просто у меня был сегодня…

Она не могла ему признаться в присутствии придворных дам, что испытала жуткий шок.

— У меня было такое трудное путешествие, — неуклюже закончила она фразу. Всю ночь она не сомкнула глаз, пытаясь преодолеть свои страхи.

— Ты что, заболела или слишком утомлена? — спросил ее Мортимер, когда она уклонилась от его объятий. Но она так и не посмела рассказать ему о своем унижении. Она сослалась лишь на то, что ее оскорбили несколько простолюдинов на улицах. — Я тебя предупреждал, что настроение Лондона сильно изменилось, — напомнил он, а сам уже размышлял о том, что будет говорить завтра, когда соберется Парламент.

Утром Изабелле стало немного легче, когда она увидела, как въезжает в замок ее сын. Он прекрасно выглядел, и его сопровождал всегда веселый Монтегю.

Заседание Парламента было бурным, и Мортимер, как всегда, старался подавить сопротивление.

Он сидел в присутствии короля и настаивал, чтобы все обращались к нему как к герцогу Маршу. Он начинал кричать, как только его пытались критиковать, и отчитывал полуслепого Линкольна и Бохена, нового молодого герцога Херфорда, потому что они посмели поселиться так близко к замку и к королеве. И смущенный Эланд вынужден был искать для них жилье вне стен города. Так что к концу недели было достигнуто слишком мало. Постоянно вспыхивали ссоры, свары. «Мы сами наживаем себе все больше и больше врагов», — подумала Изабелла, наблюдая, как мужчины собирались в отдельные группы и сердито беседовали друг с другом.

— Король недоволен, что с его кузеном Линкольном обращаются столь бесцеремонно, — предупредила она Мортимера.

— Король! — презрительно хмыкнул он. — Он думает лишь о турнирах и балах, как и его отец!

— Надеюсь, ты не ошибаешься! Но не забывай, как он поступил во время другого заседания Парламента, когда отказался надеть корону отца при его жизни! Из моего окна я видела его сегодня вместе с Монтегю, и они оба очень серьезно разговаривали с Эландом в маленьком садике у церкви. Мне кажется, он протестовал, что его сторонникам не разрешили остановиться в замке. Не думаешь ли ты, Роджер, что наш деловой коннетабль…

— Моя дорогая Изабелла, твои нервы в плачевном состоянии, и ты видишь опасность там, где ее нет! — резко оборвал он ее. — Король и Монтегю более заинтересованы в том, какова здесь охота, а не в том, есть ли у Линкольна из Херфорда удобные постели и хороший приют. А Эланд ни о чем не помышляет, кроме баллист и таранов, и оборона замка так хорошо устроена, что я могу тебя уверить, что даже отряд сарацинов не проберется сюда ни через ворота, ни через крепостную стену. Но если ты сомневаешься в его верности и не доверяешь моему мнению, я прикажу, чтобы каждую ночь он приносил тебе ключи от замка, и они будут храниться у тебя.

— У меня нет причин не доверять ему. Я и сама не знаю, чего боюсь и кому не верю, — призналась Изабелла, и у нее на глазах выступили слезы. — Правда, мои нервы напряжены, и силы на пределе… Я не смыкаю глаз с той поры… как я была здесь…

Он поцеловал ее и посадил ей на колени маленького щенка, чтобы как-то развлечь ее.

— Тебе нужно попить той настойки, которую доктор Бромтофт прописал тебе в Тауэре. Помнишь, как ты помогла мне усыпить моих тюремщиков? — сказал Мортимер и ухмыльнулся. Изабелла позавидовала его самообладанию.

Теперь каждую ночь Изабелле стали передавать ключи от замка после того, как главные ворота запирались на ночь. Как это ни было глупо, но Изабелла почувствовала себя гораздо увереннее. Она не доверяла Роберту Эланду, несмотря на его услужливость и вкрадчивые манеры.

Ей также стало легче с приездом ее сына, который воспринимал все ссоры и неприятности вполне спокойно, хотя сам совершенно не желал принимать в них участие. Как только заседания Парламента закончились, он пришел к ней в комнату, чтобы попрощаться. Он и Вильям Монтегю собирались несколько дней поохотиться в Шервудском лесу. Коннетабль послал с ними проводника. Изабелла нашла вполне естественным, что ее сын желал уехать подальше от скандальных взрослых. Он обещал по возвращении повидаться с ней до того, как вернется к Филиппе, которая уже отправилась на север. Изабелла и Мортимер потворствовали его желаниям. Они предпочитали оставаться в замке одни. Для Изабеллы замок был полон несчастливых воспоминаний, ее постоянно тревожили неприятные предчувствия, и она все время перебиралась в другие покои.

— Сэр Роберт опаздывает, — жаловалась она после того, как ее сын и Монтегю отбыли.

— Я слышала, как закрывались ворота, а он очень пунктуален, — успокаивала ее одна из дам.

Это было так. Можно чувствовать себя в безопасности с таким коннетаблем. Через несколько секунд он уже кланялся королеве-матери и передавал ей связку огромных железных ключей. Он, как всегда, был в латах. Он подал ей ключи от башенки над воротами, от внутренних ворот и маленький ключ от тыльных ворот. Наверно, никогда прежде он не помышлял, что ему придется передавать драгоценные ключи женщине, и Изабелла старалась не замечать его иронической улыбки. Она понимала, как странно, если не сказать более, ведет себя. Она чувствовала себя униженной и неуверенной после того дня, как толпа в Лондоне с такой ненавистью оскорбляла ее…

Как только коннетабль откланялся, она быстро пересекла опочивальню, приблизилась к кровати и спрятала ключи под подушку. Изабелла плотнее задернула занавеси на окнах, и пока она не легла, ни под каким предлогом не разрешала дамам удалиться. Она слышала, как Мортимер смеялся и разговаривал с друзьями в Зале. Изабелла не находила себе места, велела пажу открыть дверь, а затем присоединилась к ним. Ей так хотелось отвлечься от своих мрачных мыслей!

Мортимер и епископ Линкольна сидели у очага, а сэр Джон Деверилл, приехавший из Корфа, чтобы присутствовать на заседании Парламента, рассказывал им, как он сам и его домочадцы сидели за ужином с восковой фигурой покойного Эдуарда, чтобы обвести вокруг пальца Эдмунда Кента. Очень странно для служителя церкви, но епископ Линкольна от души наслаждался историей. Это было видно по тому, как свет свечей, отражаясь на его драгоценном кресте, разбрасывал искорки в разные стороны, когда крест колебался на его груди от смеха. Еще два приверженца Мортимера — сэр Джон Невилль и сэр Хьюго Тарпинтон — сидели у стола в противоположном углу Залы и играли в шахматы. Дракон, как обычно, охранял внешнюю дверь. Деверилл, который, стоя, рассказывал эту историю, замолчал при виде королевы.