На грани доверия. Книга третья - Марина Васильевна Ледовская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Тогда все пьём сок, — сказала Анна Андреевна, — в знак солидарности с Всеволодом, да? — она посмотрела на него и первой подняла бокал.
— Ура-ура! За наш приезд, — предложила Мира и тоже подняла бокал с соком.
Через некоторое время из кухни потянулись запахи жаркого, да ещё какие.
— Ой, у меня же в духовке индейка, — всплеснула руками хозяйка дома. Поторопилась на кухню. Через минуту появилась в дверях, — кто мне поможет вытащить её?
— Мамочка, я помогу, — вызвалась Мира, вскочила с места и готова была уже бежать, но муж её остановил.
— Ты нужна мне здесь, подготовим стол под большое блюдо, — Дима многозначительно посмотрел на Миру, — а маме Ане поможет Севка, да? — он повернулся к брату. — Ты же не откажешься помочь? Знаешь, мама Аня, у нас в семье Всеволод всегда был самым галантным и воспитанным.
— Почему это был? — возразил старший брат.
— Вот и докажи, что и сейчас ты не растерял своих положительных качеств, — тут же нашёлся Дима, — шагай на кухню, тебя ждут, — он даже подтолкнул брата.
— Как вкусно пахнет, — Всеволод посмотрел на хозяйку дома, они встали возле духовки. Анна Андреевна открыла дверцу, потыкала мясо, затем взяла со стола кухонные рукавички.
— Наденешь? — она подняла на него глаза. И, не дожидаясь ответа, сама стала надевать на руки Всеволода две крупные рукавички в горошек. Он остановил её, сдержанно улыбнулся. Затем притянул к себе. Такой большой сильный и одновременно чувственный. Тёмно-серые глаза, на подбородке едва заметная ямочка. Всегда гладко выбрит и ироничен. А ещё — он настоящий мужчина, во всём.
— Ты думала обо мне? — спросил он.
— Да, — она не сводила с него глаз. Настоящий мужчина позволил себе мягкий и короткий поцелуй, но ей и этого было достаточно, чтобы понять, как она соскучилась по нему. Эти два месяца его отсутствия дали ей возможность как следует обо всём подумать.
— Аннушка, — произнёс он почти шепотом.
— Молчи, — она кончиками пальцев закрыла ему рот, прижалась сильнее. — Сева, что же мы делаем? Уму непостижимо! Я же намного старше тебя.
— Всего лишь на одиннадцать лет, моя дорогая, это так мало по сравнению с тем счастьем, которые мы можем дать друг другу. Пока способны, пока хотим. Ты можешь мне не верить, но я люблю тебя…
— Ты будешь ждать, когда я решусь тебе сказать то же самое? Я пока не готова признаться в любви, но я осознаю, как эти два месяца мне тебя не хватало. Ты мне нужен…
— Димка, тебе не кажется, что жаркое всё-таки подгорело? — Мира повела носом. — Чего они оба там застряли?
— Кажется, сегодня я более внимателен, чем ты, жена моя недогадливая, — усмехнулся Дима. — Пожертвуем индейкой, зато они, наконец, разберутся в своих чувствах, — добавил он, зевнул. Всё-таки после перелёта надо отдыхать, дома ждёт такая мягкая и уютная кровать, что хоть сейчас сбегай туда. Но их вещи в машине Севки.
— Ты заметил и давно? — Мира в удивлении уставилась на мужа.
— Конечно, давно. А потом видел, как брат переживает после того, как перестал сюда ездить. Однако у нас не принято расспрашивать и лезть в душу.
— Но со мной ты тоже это не обсуждал, — заметила Мира. — Зато теперь сделал всё, чтобы помирить их.
— Ты первой начала, — указал он, — ты же придумала притащить сюда Севку?
— Дима, да мы с тобой стратеги, ещё какие! Предлагаю выпить этот сок за счастье наших любимых родственников, которые, надеюсь, будут вместе, — Мира подняла бокал.
— Принято! — согласился Дима, потом зевнул. — Девочка моя, давай, как только Севка отвезёт нас домой, завалимся спать? Ещё немного и я лягу прямо под столом, рядом с Беней.
— Неа, и не мечтай, — Мира смешно наморщила нос.
— То есть? Почему я не могу мечтать о крепком, здоровом сне?
— Потому что у тебя есть молодая и красивая жена, которая будет тебя соблазнять. Ляжешь на кровать и будешь мной наслаждаться. Так и быть, сегодня я твоя искусительница.
— М-м-м, это мне по душе, — он сразу приободрился. Притянул Миру к себе и поцеловал в губы. — Как же я тебя люблю, Мирослава.
— И я тебя люблю, Дмитрий Данилевский.
А индейка всё-таки сгорела…
Глава 102
— Вика, ты не устала? Может, посидим вон на той скамье? У тебя ничего не болит? — Зорин суетился с самого утра, ещё там, в отеле. Он вообще после того, как узнал о беременности жены, стал похож на наседку. Без конца спрашивал у Вики о её самочувствии, не жарко ли ей, не дует ли. Можно ли теперь плавать и загорать.
— Вадик, пожалуйста, перестань волноваться, — Виктория и подумать не могла, что Зорин будет так переживать. — Я прекрасно себя чувствую, у меня ничего не болит и мне можно, если не всё, то хотя бы многое, — уверила она супруга.
— Вот, значит, что-то тебе всё-таки нельзя, — он схватился за голову и полез в интернет читать всё о беременных. Пришёл в ужас, пошёл советоваться с Николя, как тот переносил беременность Надежды. Николя ответил, что спокойно. Женщины сами знают, что и как. Он лишь помогал тогда, когда она о чём-то просила. Вадим возмутился таким хладнокровием, больше похожим на равнодушие. Обозвал брата чёрствым и засел опять читать о беременности. Ему пришло в голову, что пойти на фестиваль цветов Виктория не может — вдруг устанет? На это заявление супруга отреагировала довольно эмоционально, сказав, что из них беременным получается Зорин, а не она. Вот он и останется в гостинице.
А на улицах Лимассола праздник Анфестирия был в самом разгаре. По всему городу организовали выставки цветов и цветочных панно, звучала музыка, работали палатки с угощениями, аттракционы для детей. Саша в абсолютном восторге бегала от одного аттракциона к другому, тянула за собой, то маму, то папу. Она уже так наелась жареной на углях кукурузы, орехов, что сладкую вату отдала крёстной и умчалась к очередным каруселям, а потом вместе с кучей детишек встала возле музыкантов и приплясывала в такт весёлой музыке. Воздушные шары под радостное «ура!» взмывали в воздух. А под ногами было множество цветочных бутонов. Всё это создавало особую атмосферу, праздничную, будто спустилась на землю сама Весна.
— Что ты прочитала об истории праздника? Просвети, — попросил Николай жену, она первой узнала про Анфестирию. Они все вдвоём стояли возле большого цветочного панно и внимательно разглядывали его.
