Роковой сон - Джорджетт Хейер

— И что же ответил эрл? — в нетерпении спросил герцог, когда монах остановился, чтобы перевести дух.

— Господин, он встал и, обняв брата за плечи, ласково потряс его, а потом пожурил: «Ну нет, братец, неужто ты думаешь, что я побоюсь рисковать собой? Может быть, это и будет мой последний бой и суждено мне погибнуть без отпущения грехов, но я поведу своих людей сам, мое знамя будет развеваться над их головами. Надейся! Правда с нами, мы победим и выгоним захватчиков с наших берегов. Кто пойдет за Гарольдом? Пусть каждый выразит свою волю!» И тогда Эдгар, тан Марвелла, которого ваша светлость знает, вскочил на скамью и закричал: «Мы все пойдем за Гарольдом! Саксонцы, мечи наголо!»

Рауль машинально вцепился в полог шатра и повернулся, жадно вглядываясь в лицо монаха. Тем временем Хью Мегрэ продолжал свой рассказ:

— Они выхватили мечи из ножен и стали размахивать ими над головами, громко крича: «Мы идем за Гарольдом, он наш король!» Мне кажется, эрл был тронут. Отстранив брата, он сделал мне знак подойти ближе и заговорил на хорошей латыни, попросив меня передать вашей светлости, что встретится с вами в бою, а тогда уж вас рассудит Бог. Так я и ушел из лагеря, остановившись только поболтать немного с монахами из аббатства Уолтхем. Милорд, люди Эдвина и Моркера еще не присоединились к эрлу.

Закончив, монах поклонился. Некоторое время все молчали, и первым высказался герцог:

— Да будет так. Выступаем на рассвете.

В канун битвы нормандцы большую часть ночи не спали, исповедуясь в грехах и причащаясь. Лагерь был охвачен лихорадкой последних приготовлений и не утихал, пока луна не поднялась уже высоко в небо. Люди прилегли прямо на земле, накрывшись своими походными плащами. Медленно шагали взад и вперед часовые, лунный свет играл на их шлемах, священники до самого рассвета исповедовали, отпуская грехи, правда, один епископ Одо громко храпел в своем шелковом шатре, рядом с ним свисала с шеста кольчуга и лежала наготове булава.

Герцог не спал до полуночи, держа совет с баронами, но потом все же прилег на кушетку и заснул спокойным сном. Тюфяк Рауля ждал его, как всегда, в шатре герцога, но шевалье не мог сомкнуть глаз. Он вышел наружу и стоял, всматриваясь в темную линию холмов, лежащих между Хастингсом и саксонским лагерем. Где-то там, за покрытыми лесом вершинами, был Эдгар, и, может быть, тоже не спал, думая про завтрашний день. Рауль попытался представить себе, что тот делает: исповедуется ли в грехах или пирует ночь напролет, как, судя по его былым рассказам, это любят делать саксы?

«Завтра все решится, — думал Рауль, — завтра… Боже, сделай так, чтобы я не встретился в бою с Эдгаром! Пусть мы не скрестим с ним наши мечи в стремлении убить один другого!..»

В полной тишине раздался вдруг жуткий и печальный вой. Рауль вздрогнул и истово перекрестился, но это оказался всего лишь бродячий волк, рыскающий по ночам вокруг лагеря в надежде отыскать съедобные остатки в куче мусора.

На рассвете отслужили мессу и свернули лагерь. Герцог повел свое войско, разделенное на три больших отряда, по дороге на холм Телхем и дальше, к краю Андредсвельда.

Правый фланг армии составлял первый дивизион, в который входили в основном французы, фламандцы, люди из Понтье, Булони и По, его вел граф Юстас Булонский. Молодой Робер де Бомон командовал в нем тысячью нормандцев. Для него это было первое испытание боем, и юноша жаждал проявить себя храбрецом. Под Робертом был норовистый жеребец, на щите красовался родовой герб.

Сам герцог командовал вторым дивизионом, состоящим из одних нормандцев. Под ним был конь, привезенный из Испании Вальтером Жиффаром. Вильгельм надел на себя простую тунику из нашитых на кожу стальных колец длиной до середины ноги со свободными до локтей рукавами. Прорези в тунике спереди и сзади позволяли свободно двигаться. Оруженосец пока что нес его доспехи и остроконечный шлем с пластинами, защищающими нос и шею. Единственным оружием герцога были копье и висящая у седла булава.

Рядом скакали его брат и епископ Кутанса. Епископ был в мантии и держал в руках свой посох, но на Одо поверх длинного белого облачения была натянута кольчуга, вооружился он замечательной палицей.

Граф Мортен вместе с Сен-Совером вели войска из Котантена, его оруженосец на конце копья нес штандарт с изображением святого Михаила.

Сразу за ними во главе большого отряда белесмцев скакал Роже де Монтгомери, а рядом с ним заслуженные ветераны, Жиффар и Гурне, а также Вильгельм Фицосборн с воинами из Бретейя и Бек-Креспина. Никто из воинов пока не надевал боевых доспехов, поскольку вес кольчуг сделал бы переход более утомительным.

Третий дивизион образовывал левое крыло. Его вели Ален Фержан и граф Хайме де Туар, под их командой были воины из Бретани, Мансо, Пуактевена и наемники с берегов Рейна.

Путь их лежал по подножию холмов, невдалеке от болот Певенси. Когда солнце поднялось выше, людям стало нестерпимо жарко. Длинный ряд копий заблестел на солнце, казалось, что вдоль дороги ползет, извиваясь, огромных размеров металлическая змея.

С вершины Телхемского холма уже можно было наконец разглядеть саксонскую армию. Нормандцы сделали привал в тени высоких деревьев. Герцог проехал немного вперед с графами Юстасом и Аленом, чтобы пристальнее рассмотреть английские позиции и прилегающую к ним местность.

Два штандарта Гарольда сразу бросались в глаза на узком холме напротив, примерно в миле, пологий склон холма переходил у подножия в Сенлакскую пойму. На самой вершине его росла старая яблоня, около которой развевалось личное знамя эрла с эмблемой Сражающегося Воина. Даже на таком расстоянии было видно, как сияют его золотые складки. Рядом с ним гордо реял в небе штандарт с Золотым Драконом Уэссекса.

Казалось, холм сплошь облеплен воинами-саксонцами. Напрягая глаза, нормандцы не отрывали взгляда от холма, перешептываясь между собой: что уж тут говорить — целый лес копий…

— Внемли мне, граф Юстас! — торжественно объявил герцог. — Если Бог дарует нам сегодня победу, Богом и Святым Духом клянусь построить аббатство там, где развеваются сейчас вражеские флаги!

Он круто развернул коня и поскакал в лагерь к своим войскам. Там он облачился в кольчугу и, взяв у оруженосца шлем, надвинул его на голову, не заметив, что сделал это задом наперед. Поняв, что окружающие опять готовы толковать его мелкий промах как дурное предзнаменование, Вильгельм расхохотался и громко заявил:

— Это знак свыше! Мое герцогство обратится в королевство подобно тому, как я сейчас поворачиваю этот шлем.

Армия уже заняла боевые позиции на склонах холма: впереди лучники, за ними — вооруженные пешие воины, а за теми — конные рыцари. Звенели доспехи, от щитов разбегались солнечные зайчики, флажки и хоругви пестрели изобилием гербов.