Нож сновидений - Роберт Джордан

«Алудра едет с нами?» – чуть позже воскликнул от удивления седой собеседник. – «Она же захочет взять с собой все свое имущество. А это означает больше вьючных лошадей».

«У нас еще есть время, Том. До границы с Муранди еще далеко. Я собираюсь направиться на север в Андор, или на восток, если Ванин знает дорогу через горы. Лучше на восток». – В любом случае, Ванин знает, существуют контрабандистские тропы или тайные дороги конокрадов. Там будет гораздо меньше вероятности напороться на неприятности наподобие этих. Шончан могут быть где угодно по всей Алтаре, а путь на север приблизил бы его к этой армии больше, чем бы он того хотел.

Туон и Селюсия появились из дальнего конца залы. И он встал, забирая плащ Туон со спинки стула. Том тоже поднялся, подбирая плащ Селюсии. – «Мы уходим», – сказал Мэт, пытаясь надеть плащ на девушку. Селюсия выхватила его у него из рук.

«Я еще не видела ни одной драки», – громко запротестовала Туон, слишком громко. Кое-кто из купцов и служанок обернулся и уставился на них.

«Я объясню снаружи», – спокойно сказал ей Мэт. – «Подальше от любопытных ушей».

Туон безмолвно уставилась на него. Он знал, что она сильная, но в то же время такая крохотная, как симпатичная куколка. Было легко поверить в то, что она сломается от одного неверного движения. Он был готов пойти на все лишь бы быть в уверенности, что ей ничего не угрожает. Чего бы это ни стоило. В конце концов, она кивнула и позволила Селюсии накинуть на себя голубой плащ. Том попытался проделать то же самое со светловолосой женщиной, но та забрала плащ из его рук и оделась сама. Мэт не мог припомнить ни одного раза, когда она позволила помочь ей с плащом.

На кривой улочке не было ни души. Худая рыжая собака настороженно посмотрела на них и потрусила прочь за ближайший угол. Мэт почти также быстро двинулся в обратном направлении, объясняя по пути. И если бы ожидал шока или смятения, то был бы разочарован.

«Это может быть Раваши или Чимал», – задумчиво сказала маленькая женщина, словно целая шончанская армия, охотящаяся за ней, не больше, чем сущая безделица. – «Мои самые близкие по возрасту сестры. Аурана, полагаю, слишком мала – ей только восемь, по-вашему четырнадцать. Чимал тихоня и не открывает своих амбиций, но Раваши всегда полагала, что именно она должна была быть названа потому, что старше. Она могла послать кого-нибудь распространять слухи, стоило мне только исчезнуть на время. Это умно с ее стороны. Если это она». – Также равнодушно, словно рассуждала о возможности дождя.

«Этот заговор был бы с легкостью раскрыт, если бы Верховная Леди была во дворце Таразин, где и должна быть», – сказала Селюсия, и равнодушие исчезло с лица Туон.

О, ее лицо стало таким холодным, как у палача. Она яростно повернулась к своей горничной, пальцы мелькали так быстро, что казалось, высекают искры из воздуха. Селюсия побледнела, упала на колени, склонив голову и сжавшись. Ее пальцы быстро промелькнули в кратком ответе, и руки Туон опустились, она стояла, тяжело дыша, и смотрела вниз на покрытую шарфом голову Селюсии. Спустя мгновение, она наклонилась и подняла ту на ноги. Встав совсем близко, она что-то очень быстро показала на языке жестов. Селюсия молча ответила, Туон вновь повторила те же жесты, и они робко улыбнулись друг другу. Слезы заблестели в их глазах. Слезы!

«Вы расскажете мне, что здесь вообще происходит?» – поинтересовался Мэт. Обе женщины повернулись к нему с изучающим взглядом.

«Какие у тебя планы, Игрушка?», – наконец спросила Туон.

«Не Эбу Дар, если ты об этом думаешь, Драгоценная. Если одна армия готова тебя убить, тогда, наверное, они все имеют одинаковые приказы, а между этим местом и Эбу Дар слишком много солдат. Но – не волнуйся! Я найду, как доставить тебя назад в сохранности!».

«Так ты всегда…» – Её взгляд метнулся ему за спину, и он, оглянувшись через плечо, увидел семь или восемь мужчин за дальним поворотом улицы. У каждого в руке был меч. Завидев их, они ускорили шаг.

«Беги, Туон!» – прокричал Мэт, поворачиваясь лицом к нападавшим. – «Том, уведи ее отсюда!» В каждой руке появился нож, скользнувший из рукавов, и он метнул их почти одновременно. Левое лезвие вошло в глаз бледному мужчине, правое – в горло тощему парню. Они упали, словно их кости внезапно размякли, но еще до того, как их мечи прогрохотали по мостовой, он уже достал вторую пару ножей из голенищ сапог и кинулся навстречу остальным.

Такая быстрая потеря двоих и тот факт, что Мэт бежал навстречу, а не удирал, удивило нападавших. Его стремительное приближение и то, что они были зажаты в узкой улочке, перекрывая друг другу обзор, лишило их большей части преимущества, которое мечи давали перед ножами. Но не всего, к сожалению. Его лезвия могли отразить удар, но он ничего не мог поделать, когда кто-то отступал для атаки. За короткий промежуток времени, он насобирал чудесную коллекцию ран, на ребрах, на левом бедре, с правой стороны челюсти, порез, который стоил бы ему распоротого горла, если бы он вовремя не отпрянул в сторону. Но попытайся он убежать, его бы попросту закололи в спину. Быть живым и истекающим кровью все-таки лучше, чем мертвым.

Руки двигались так быстро, как никогда, короткие движения, почти нежные. Небрежность убила бы его. Нож скользнул в сердце толстяка и выскользнул прежде, чем тот стал заваливаться. Он ранил в руку мужчину, сложенного как кузнец, который бросил меч и неловко вытащил поясной нож левой рукой. Мэт не обратил на него внимания; парень зашатался от потери крови еще до того, как лезвие покинуло ножны. Мужчина с квадратным лицом замер, когда Мэт сбоку прошел лезвием по его шее. Он протянул руку, чтобы зажать рану, но успел пройти лишь два шага прежде, чем упасть. Одни умирали, другие занимали их место, но Мэт все еще двигался быстрее, танцуя так, что падающее тело прикрывало его от следующего меча в то время, как он приближался к третьему. Для него мир состоял из его двух ножей и нападавших, жаждущих добраться до него, но перекрывавших друг другу путь. Его ножи искали и находили самые уязвимые места. Некоторые из тех давних воспоминаний пришли от людей, которые вовсе не были безобидными овечками.

И потом, чудо из чудес, обильно кровоточа, но кровь была слишком горяча, чтобы он почувствовал всю боль полностью, он оказался лицом к лицу с последним, которого раньше не замечал. Это была молодая и стройная девушка в поношенном платье, которую можно было бы даже назвать симпатичной, если бы она умылась, и не кривилась в злобной гримасе. Кинжал, который она перекидывала из руки в руку, был обоюдоострым и длиной в две его ладони.

«Ты же не надеешься закончить в одиночку то, что оказалось не под силу всем остальным вместе взятым», – сказал он ей. – «Беги. Я дам тебе уйти».