Господь - Романо Гвардини

Сказанное ниже дает обильную пищу для размышлений: «Но Я истину говорю вам: лучше для вас, что Я пошел; ибо если Я не пойду, Утешитель не приидет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам» (Ин 16.7). Действием Духа истина Христова просветляет умы и сердца верующих. Он «берет» от того, что Христово, и передает верующим (Ин 16.14). Но что значат слова: «Истину говорю вам: лучше для вас, чтобы Я пошел; ибо если Я не пойду, Утешитель не приидет к вам»? Ведь «уйти» - значит умереть, следовательно, Христос должен умереть, чтобы Его могли понять? Почему же? Почему Он не может быть понят теперь? Можно вспомнить о том, сколько гениев должны были сначала умереть, прежде чем быть по-настоящему признанными, или о том, что человек, живший тихо и делавший свое дело, часто только тогда по-настоящему оценивался окружающими, когда уходил из жизни, ибо лишь тогда с него спадали покровы обыденного, повседневного,

Но Иисус не имеет в виду ничего подобного. Почему Сын Божий должен умереть, чтобы у людей открылись глаза? Почему нельзя понять Его в Его живом присутствии? Нет - все эти «должно быть», «не может быть» веческой психологии, а из той темной тайны, о которой говорит первая глава Евангелия от Иоанна, Иисус не был узнан, потому что люди замкнулись во тьме... Но если мы понимаем правильно, то в Евангелии говорится, что эта замкнутость и тьма были и в сердцах тех, которые хотели открыться Ему. Даже и апостолы были такими, что Дух не мог прийти к ним непосредственно, а сначала Христос должен был, по непостижимой необходимости, пройти через смерть.,

Согласно пасхальному обряду, вечерня начиналась: с того, что произносилась первая половина великого Халлеля, т.е. псалмы 113-118; его второй половиной она должна была заканчиваться. Вместо этого Иисус возвел очи Свои к небу и сказал... Следует переданная в семнадцатой главе Евангелия от Иоанна «первое священническая Молитва» Иисуса.

Это - одно из самых святых мест Нового Завета. Пусть читатель прочтет его с напряжением всех духовных сил и с сердечной проникновенностью. Пусть он вспомнит (об этом мы уже писали выше), как гoвo^ рят Иоанн и Господь в этой главе: мысли здесь не следуют одна за другой, предваряемые «потому что» и «следовательно»; здесь царит не обычная логика последовательности, но логика более сложная или, если угодно, более простая. Одна какая-либо мысль всплывает и снова уходит в глубину, приходит другая и исчезает, а первая опять появляется. Источник, из которого они рождаются, и единство, в котором они сливаются, находятся не на поверхности, а в глубине. Здесь не развертываются последовательные мысли одна за другой, а великая реальность, истина, полнота сердца раскрываются, проникают наружу, снова погружаются в глубину, опять появляются. Подобно морскому прибою. Точка же, из которой все исходит и куда возвращается, - это единство человеческих духа и сердца Иисуса с его живой Божественностью. Нужно учитывать это, читая эти слова; удерживая в памяти уже сказанное и соединяя это с новым, чувствовать за отдельными мыслями невысказанную сущность и замечать, как она проявляется в отдельных высказываниях.. . То, что мы скажем теперь, не призвано ничего объяснить. Ни в каком другом тексте не ощущается так очевидно, что от разумных объяснений толку мало и что, как сказано в псалме 118-ом, пелена должна упасть с глаз человека и должно быть задето его нутро. Бог дает это тем, кто Его просит.

«После сих слов Иисус возвел очи Свои на небо и сказал: Отче! пришел час, прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя, так как Ты дал Ему власть над всякою плотью, да всему, что Ты дал Ему, даст Он жизнь вечную. Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого, истинного Бога и посланного Тобою Иисуса Христа. Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить. И ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира.

Я открыл имя Твое человекам, которых Ты дал Мне от мира; они были Твои, и Ты дал Мне их, и они сохранили слово Твое. Ныне уразумели они, что все, что Ты дал Мне, от Тебя есть, ибо слова, которые Ты дал Мне, Я передал им и они приняли, и уразумели истинно, что Я исшел от Тебя, и уверовали, что Ты послал Меня. Я о них молю: не о всем мире молю, но о тех, которых Ты дал Мне, потому что они Твои. И все Мое - Твое, и все Твое - Мое; и Я прославился в них. Я уже не в мире, но они в мире, а Я к Тебе иду. Отче Святый! соблюди их во имя Твое, тех, которых Ты Мне дал, чтобы они были едино, как и Мы. Когда Я был с ними в мире, я соблюдал их во имя Твое; тех, которых Ты дал Мне, Я сохранил, и никто из них не погиб, кроме сына погибели, да сбудется Писание. Ныне же Я к Тебе иду, и сие говорю в мире, чтобы они имели в себе радость Мою совершенную. Я передал им слово Твое; и мир возненавидел их, потому что они не от мира. Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла. Они не от мира, как и Я не от мира. Освяти их истиною Твоею; слово Твое есть истина. Как ты послал Меня в мир, так и Я послал их в мир. И за них Я посвящаю Себя, чтобы и они были освящены истиною.

Не о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их, да будут все едино: как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, — да уверует мир, что Ты послал Меня. И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино, Я в них, и Ты во Мне; да будут совершенны воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня и возлюбил их, как возлюбил Меня. Отче! Которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я и они были со Мною, да видят славу Мою, которую Ты дал Мне, потому что возлюбил Меня прежде основания мира. Отче праведный! и мир Тебя не познал; а Я познал Тебя, и сии познали, что Ты послал Меня и Я открыл им имя Твое и открою, да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них» (Ин 17.1-26).

Молитва начинается с утверждения, что «пришел час». Иисус просит Отца прославить Его той славой, хоторую Он имел у Него прежде бытия мира. Но этот час - час смерти Иисуса: таким образом Его слава должна заключаться в Его смерти. Слава Божия стоит выше всех мер и образов. Она означает не только ликование, но и нечто ужасающее. Иисус, чистый и единый с волей Отца, идет на смерть, и это - слава. Затем Он в сиянии преображения восстанет от смерти, и это-та же самая слава, та же, которую Он имел, когда мира еще не было, и которую Он будет иметь еще и после конца миров. Ибо последующая вечность -та же, что и предыдущая.

Сын по воле Отца пришел к людям, а они Его не приняли (Ин 1.10-11). Он был «Слово», говорил Своим бытием и учением, но Его благовествование не было услышано, повисло в пространстве. Он хотел призвать людей к единству Божественной жизни, к тому несказанному «мы», о котором говорит Перво-священническая Молитва, но люди отказались. Поэтому вестник любви должен был остаться в невыразимом одиночестве. Теперь, в этот час, Его одиночество становится совершенным и безмолвным. Немногие, ставшие Своими, покидают Его. Люди объединяются в адском заговоре против любви и обращаются против Него. Соблазн сводит воедино Пилата и Ирода, фарисеев и саддукеев, начальников и народ, стражей порядка и разбойников с большой дороги, иудеев и римлян, - сюда же втягивается и ученик Иуда, вовлеклись бы и другие, если бы только Иисус не «молился, чтобы не оскудела вера» Петра и чтобы он, впоследствии обратившись, не утвердил братьев своих (Лк 22. 31-32). В этой покинутости Иисус обращается туда, где единение превыше всякого раскола, надежность превыше всякого сомнения: туда, где Отец повелевает и Сын повинуется, где Сын дает от Своего, Дух принимает это и вкладывает в человеческие сердца, где есть то Божественное «мы», которым проникнута эта глава - общность Иисуса с Отцом в Святом Духе. Здесь корни Иисуса. Здесь Его покой. Отсюда проистекают единение и сила, которых никто не может разрушить.

Отсюда, из Начала всех начал, Иисус пришел в мир. Отец послал Его. Теперь, в последний час, Иисус говорит Отцу, что исполнил волю Его. Он прославил Его на земле, совершив дело, которое было Ему поручено.

Что Иисус «совершил дело», несомненно, поскольку Он Сам говорит это (Ин 19.30),-и тем не менее все окончилось неудачей! Его слово не принято. Его благовествование не понято. Его заповедь не услышана. И все же дело совершено - тем, что Он жил в послушании Отцу, - том послушании, чистота которого перевешивает все грехи. Он в послушании говорил слово, благовествовал, приблизил к миру Царство, - это и есть Его дело, каков бы не был ответ людей. Теперь весть прозвучала и не замолкнет больше никогда. До последнего дня она будет стучаться в сердца. Царство приблизилось и остается «близко», оно готово вступить в ход времен повсюду, где открывается вера (Мф 3.2). Христос находится в истории, как «путь и истина и жизнь» (Ин 14.6). Через Него мир стал другим. Отныне это - мир, в котором находится и неизменно пребывает Христос. Это свершилось, и в этом прославлен Отец.

Из этого божественного единения простирается рука в обреченный мир. Может быть, нигде больше в Священном Писании мы не ощущаем так остро его потерянность. Однажды мы уже говорили, до какой степени неверно понимают Иоанна: поверхностное представление превратило его в нежного, любящего юношу; в действительности же ни один из учеников не был более непреклонным, чем он. Ни у кого, даже у Павла, нет таких слов, как эти слова Иисуса: «Я о них молю: не о всем мире молю, но о тех, которых Ты дал Мне». В эту потерянность простирается рука Отца, изымает, кого Он хочет, и дает этих людей Сыну.