Сочинения - Феодорит Кирский

 9. Просвещенный Божией благодатью, он ясно провидел будущее совершенство этого юноши. И действительно, спустя много времени, призванный Божией благодатью наставлять других в той же добродетели, Астерий основал школу подвижничества в окрестностях Гиндара (селения близ Антиохии). Он привлёк к себе и многих других подвижников любомудрия, и среди прочих — Акакия, мужа великого и, скажу даже, знаменитого. Этот Акакий отличался возвышенностью монашеского жития своего и воссиял светлыми лучами добродетели, когда удостоен был сана епископского и получил в пастырское окормление Верию. Управляя вверенным ему стадом Христовым пятьдесят восемь лет, он не отказался от образа подвижнической жизни и умел совместить добродетели отшельнические с общественными. Точным соблюдением подвижнических правил и домостроительной снисходительностью в делах общественных, он крайности соединил в одно целое.

 10. Но ловцом и наставником людей для таких добродетелей был упомянутый Астерий, который так горячо любил великого старца Иулиана, что иногда по два раза, а иногда и по три раза в год предпринимал путешествие к нему. Отправляясь к учителю, Астерий обыкновенно запасал для братии смоквы, нагружал ими трёх или четырёх мулов, а два медимна смокв, собрав отдельно, взваливал на свои плечи и нёс, как мул своего учителя. Нёс же он эту тяжесть не десять и не двадцать стадий, а в продолжение семидневного путешествия. Однажды, увидев, как ученик несёт мешок со смоквами на своих плечах, старец огорчился и сказал, что эти смоквы не будут употребляемы им в пищу, потому что несправедливо, чтобы Астерий переносил такой труд, а он наслаждался бы его потом. Когда же Астерий поклялся, что не сложит тяжести со своих плеч, пока старец не согласится принять принесённую ношу, то старец сказал: «Сделаю, как велишь, только прежде сложи поскорее с плеч тяжесть».

 11. Здесь старец подражал первому из Апостолов, который, когда Господь хотел умыть его ноги, сначала отказался, торжественно утверждая, что этого не будет (Ин.13,8–9), но услышав, что он не будет иметь части с Господом, если не позволит умыть себе ноги, не только это допустил, но и попросил умыть, вместе с ногами, и руки и главу. Подобным же образом и славный Иоанн Креститель, когда Спаситель требовал, чтобы он крестил Его, сначала исповедовал своё рабство и в ищущем крещения указал Господа, а потом исполнил приказание (Мф.3,13–16) — не по дерзости, но из покорности Спасителю. Так и этот святой муж тяготился принять пищу, добытую трудом другого, но когда увидел горячее усердие оказавшего ему услугу, то предпочел эту услугу своей собственной воле.

 12. Иные из недоверчивых, которые умеют только порицать доброе, может быть, скажут, что этот рассказ не заслуживает упоминания. Я же к другим чудесам присовокупил и это с целью не только показать уважение к Иулиану со стороны мужей известных, но также приветливость и мягкость его нрава, считая полезным указать и на них. Он обладал столь высокой добродетелью, что не считал себя достойным даже малейшей почести и отвергал её, как нисколько не заслуженную им, но иногда всё же принимал её, чтобы это пошло на пользу его почитателям.

 13. Именно убегая от почестей (ибо сделавшись всем известным, он молвою о себе привлёк к себе многих ревнителей добродетели), Иулиан с немногими близкими учениками отправился к горе Синайской, не проходя ни через города, ни через деревни, но совершая путь по непроходимой пустыне. На плечах братия несли необходимую пищу, т. е. хлеб и соль, а также деревянную чашу и привязанную к верёвке губку — она нужна была для того, чтобы, если где вода находилась глубоко в колодцах, опускать эту губку и, вынув, выжимать из неё воду в чашу и пить. Путешествуя таким образом много дней, они пришли к вожделенной горе и, помолившись Господу, пребывали там долгое время, считая для себя величайшим наслаждением пустынное место и покой души. Построив на этой горе, на которой Моисей, глава пророков, удостоился видеть (насколько это было ему возможно) Господа, церковь с алтарём, сохранившуюся и до сего времени, Иулиан возвратился в свой монастырь.

 14. Когда Иулиан узнал об угрозах соименного ему нечестивого царя (так как Юлиан перед походом против персов грозил совершенно истребить христиан, и его единомышленники нетерпеливо ожидали его проклятого возвращения, после которого должна была совершиться угроза), то дал Богу обет посвятить молитве десять дней и ночей: во время же молитвы услышал он голос, глаголющий, что нечистый и мерзкий поросёнок погиб. Еще срок обета не кончился, а он уже прекратил моление и молитву ходатайственную заменил псалмопением, воссылая благодарственное пение Господу — Спасителю людей своих, а для чуждых Ему — терпеливому и всемогущему Противнику. Ибо Господь явил весьма великое долготерпение к нечестивцу; когда же это долготерпение довело злодея до крайнего безумия, то Господь благовременно наказал его. Окончив молитву и возвратившись к братии, Иулиан был весел и спокоен, и это спокойствие души делало лицо его веселым. Когда же братия удивились такой перемене его лица (будучи всегда печален в последние дни, он теперь внезапно стал веселым) и начали спрашивать о причине её, то он сказал: «Мужи мои, настоящее время есть время веселия и радости; по слову Исаии, преста бо нечестивый (Ис.24,9), и дерзкие получили достойное наказание; восставший против Господа, Творца и Спасителя, был поражен послушной десницей. Поэтому–то я и радуюсь, видя, что воюемые им церкви торжествуют, а отступник не получил никакой помощи от демонов, которых чтил». Такое откровение имел Иулиан о гибели нечестивца.

 15. Когда император Валент, наследовавший престол Римской империи после Юлиана, уклонился от истины Евангельских догматов и увлёкся заблуждением Ария, тогда воздвигнуто было величайшее гонение на Церковь. Кормчии церквей отовсюду были изгоняемы, а на их места назначали морских разбойников и злодеев. И дабы не рассказывать в настоящее время обо всей этой печальной истории, я всё прочее опущу, а упомяну только об одном событии, которое ясно показало благодать Божия Духа, обитавшую в старце Иулиане. Из Антиохийской церкви был изгнан великий Мелетий, поставленный Господом всяческих пасти её; из храмов же Божиих изгнались все клирики с единомысленным народом, чтившие единое существо Божественной Троицы. Изгнанные, одни удалялись в расселины гор и там имели свои священные собрания; другие же избрали местом молитвы крутой берег реки, бывший иногда местом для воинских упражнений и находящийся перед северными воротами города, потому что враги не позволяли людям благочестивым сходиться в одном месте.

 16. Питомцы лжи пронесли и распространили в этом городе молву, будто и Иулиан, тот самый старец, придерживается догматов, проповедуемых ими. Православных особенно беспокоило то, как бы молва, обманув людей самых неопытных и простых, не завлекла их в сети еретиков. Но благочестивые и блаженные мужи Флавиан и Диодор, удостоенные рукоположения и управляющие православным народом, а также Афраат, жизнь которого, при помощи Божией, я впоследствии изложу, убеждали того самого Акакия, о котором мы уже рассказывали, взять к себе в спутники знаменитого Астерия — своего учителя и ученика святого старца — и идти к общему светилу Церкви, к столпу Евангельского учения, чтобы просить его оставить свою подвижническую школу и прийти на помощь к тысячам православных, погибающих от обольщения, и росою своего пришествия потушить арианское пламя. Божественный Акакий отправился в путь, взяв с собой, как ему было заповедано, великого Астерия. Придя к величайшему светилу Церкви и поприветствовав его, он изрёк: «Скажи мне, отче, для чего ты с таким удовольствием принимаешь на себя этот труд?» И когда тот ответил: «Служение Богу для меня ценнее и тела, и души, и жизни, и всего необходимого в жизни, а поэтому я стараюсь, по возможности, чистосердечно служить Господу и беспрестанно угождать Ему во всём», то Акакий сказал: «Я покажу тебе способ послужить Богу более, нежели сколько ты служишь теперь. И говорю это, руководствуясь не только собственным рассуждением, но и наставлением Самого Слова Божия. Ибо Господь, спросивший некогда Петра, любит ли он Его больше других, и узнав, о чем знал прежде ответа Петра: Ты знаешь, что я люблю Тебя, показал ему, каким подвигом он угодит Ему больше: Если любишь Меня, паси овец Моих (Ин.21,15–17). Так же, отче, нужно поступить и тебе: стаду угрожает опасность погибнуть от волков, а овец сих крепко любит Возлюбленный тобою; любящим же свойственно делать приятное любимым. Иначе немалая опасность и вред угрожают твоим великим и многим подвигам, если ты равнодушно будешь смотреть, как истина нагло угнетается, а поклонники её обольщаются; приманкой же к обольщению их служит само имя твоё, ибо предводители богохульства Ариева бесстыдно разглашают, будто ты причастен их нечестивому учению».