Троя. Герои Троянской войны Книга 1 - Ирина Измайлова

Вслед за Нараной они подошли к выемке у ног статуи. Выемка была, определенно, природная и походила на маленький кратер вулкана – ее края поднимались почти вертикально. Она была круглая, дно, хотя и не глубокое, покрыто трещинами, будто таило под собой неведомую бездну. Это углубление почти до краев заполняла чистейшая, прозрачнейшая вода.

– Чаша полна, но может опустеть, – голос жрицы под сводами храма звучал мощнее и жестче. – В чем твоя вина, царица?

– В нарушении обета целомудрия.

– И ты готова отдать свой грех Чаше и получить прощение богини, если она того захочет?

– Да.

Нарана повернулась к Ахиллу и обожгла его взглядом своих глаз, черных настолько, что зрачок в них как бы отсутствовал – они были похожи на два бездонных жерла.

– Клянись, чужеземец, что никогда не откроешь никому тайны Чаши и не расскажешь о том, что увидишь. Клянись, что сейчас, во время совершения обряда, не сделаешь ни одного движения.

– Если ты вмешаешься, я погибну, – сказала Пентесилея просто.

– Клянусь.

Ахилл почувствовал, что ему вновь холодно. Но на этот раз холод шел изнутри, прямо из сердца...

Нарана произнесла несколько слов, не понятых базилевсом, потом повернулась лицом к статуе и, воздев к ней руки, воскликнула:

– Артемида, покровительница амазонок, владеющая тайной силой земли, реши судьбу Пентесилеи, дочери Ариции, прости или не прости ее вину, верни или не верни ее в мир живых! И да будет то, что должно быть!

Пока жрица говорила, Пентесилея вновь сбросила с себя одежду и стояла на краю таинственной Чаши, раскинув руки и устремив взгляд на лицо каменной богини. И тут... Задохнувшись от ужаса, Ахилл увидел, как в руке жрицы сверкнул длинный тонкий нож. Он хотел закричать, рвануться, но что-то сковало его волю...

Удар! Герой ясно увидел, как лезвие вошло в грудь амазонки, прямо в сердце, и вышло между лопаток. Сила удара была страшна, и рука жрицы не дрогнула. Короткая конвульсия, вишневые губы сжались и разжались, сразу побелев. Жрица рванула нож к себе, другой рукой толкнув пронзенное тело, и короткий всплеск возвестил о том, что Чаша приняла жертву.

Ахилл, не помня себя, кинулся вперед. Еще миг, и он убил бы Нарану, но та, простирая руку к таинственной выемке, вдруг спокойно призвала его:

– Подойди и посмотри.

Он наклонился. Тело убитой уже коснулось дна бассейна, затем всплыло наверх. Крови вытекло совсем немного – лишь небольшое красноватое облачко расплылось в воде. Ахилл видел, как вода омывает страшную рану, как кровь тихо сочится из нее. Но вот она совсем перестала течь. И... Что это?! Края раны постепенно как будто стягивались, начинали сжиматься, рана уменьшалась, зарастала.

– Боги!!! – прошептал герой, переставая верить своим глазам.

Рана Пентесилеи закрывалась, заживала на глазах. Прошло некоторое время, и от нее остался лишь небольшой продолговатый шрам, сперва он был ярко алым, потом потускнел, побелел, его очертания стерлись, и вот уже на груди девушки не видно было ни царапины.

Еще немного, и ее лицо стало розоветь, губы дрогнули, дернулись веки.

Рывок, и вот она уже встала на дно бассейна. Вода закрывала ее до плеч.

– Благодарю тебя, богиня! – крикнула Пентесилея, поднимая руки.

– Искупление совершилось! – голос старой жрицы вдруг зазвенел, выдав радость, которой она не хотела скрывать.

Затем она повернулась к Ахиллу.

– Ты помог ей. Но меня чуть было не убил. Или я не права? Одна была бы надежда, что вода не уйдет, и царица бросит в Чашу мое тело.

Пентесилея протянула герою руку.

– Помоги мне, Ахилл. Голова кружится. Так будет несколько дней, но ничего страшного в этом нет.

Она уже надевала свой хитон, как вдруг на глазах у всех троих уровень воды в Чаше стал снижаться.

– Уходит! – крикнула в страшном волнении старая жрица, – Живая вода уходит! Богиня ждала тебя, царица...

Прошло совсем немного времени, и выемка у ног базальтовой статуи стала совершенно пустой, и, как показалось Ахиллу, даже сухой.

– А что было бы, – холодея спросил он, – что было бы, если бы это случилось, а ты еще не успела ожить, Пентесилея?

– Я бы умерла, – ответила она и взяла его за руку. – Пойдем.

Глава 4

– Тайна живой воды принадлежит амазонкам более тысячи лет, – рассказывала Пентесилея, когда они немного погодя уселись возле костра на берегу бухты, ожидая прилива, чтобы начать обратный путь к берегам Троады: во время отлива выход из бухты становился слишком мелок для дельфинов. – Ты знаешь, откуда взялся народ амазонок?

– Слышал много разных легенд. А как было на самом деле?

– На самом деле было так... Почти две тысячи лет назад скифы основали большие поселения на берегах Понта Эвксинского[44] и стали разводить там овец и торговать с соседними азиатскими племенами. Потом случилось, что один из их царей сильно поссорился с кем-то из соседей, и азиаты-кочевники стали истреблять людей тех поселений. Они храбро защищались, и хотя кочевников было много больше, долгое время им не удавалось взять скифских укреплений. Однако, в конце концов, враги истребили почти всех – остался один большой город. То была хорошая крепость, и она продержалась долго. Но взяли и ее. Дикари, рассвирепевшие от того, что столько времени не могли добиться своего и столько их воинов погибло в войне, перебили всех мужчин города, не разбирая возраста. Они убивали даже грудных детей... А потом открыли винные погреба и стали упиваться вином, думая утром как следует погулять и повеселиться, взяв в рабство оставшихся в городе женщин. Однако утром пробудились далеко не все, а те, кто все же проснулся, увидели, что многие из завоевателей убиты, а город совершенно пуст – женщины из него ушли. Кочевники ринулись их преследовать и гнались за ними до самых болот. Есть такие места по берегам Понта Эвксинского, где опасно ходить по, казалось бы, ровной земле – на самом деле там топь, и если человек в нее попадает, ему уже не выбраться.

Дикари стали на краю болота лагерем и ждали, зная, что беглянкам уйти некуда – с одной стороны море, с другой – непроходимая трясина, а единственный проход сторожат враги... Между тем скифянки, укрывшись на островках среди болота, сложили печи из камней, развели жаркий огонь, поснимали свои бронзовые и серебряные украшения, переплавили их и сковали доспехи и оружие. Еще у них были лошади – женщины увели их из города, пользуясь темнотой и пьяным беспамятством завоевателей. И вот из лесной чащи выехали и ринулись на кочевников блистающие доспехами воины, которые разили их неумолимо и отважно, презирая опасность и раны. И враги бежали, пораженные этим превращением беглянок.