Атлантическая эскадра. 1968–2005 - Геннадий Белов

Были шутки и со стороны корабельных офицеров. Так, возвращаясь однажды с моря с Командующим флотом на борту и войдя Кольский залив, крейсер уменьшил ход до 14 узлов, как и положено по документам. Однако через некоторое время крейсер стал медленно увеличивать обороты и, соответственно, увеличивать ход. Командир это сразу заметил, но одергивать вахтенного механика не стал, сам хотел побыстрее в базу. Когда скорость крейсера достигла 16 узлов, это заметил Командующий флотом и сделал ему замечание, а затем приказал вызвать на ходовой мостик вахтенного механика. Вахтенный механик, командир электротехнического дивизиона, капитан 3-го ранга, опытнейший офицер прибыл на ходовой мостик. Командующий флотом:

– Почему вы несанкционированно увеличили ход?

Ответ:

– Из хулиганских побуждений, товарищ Командующий.

Командующий сначала потерял дар речи, потом на его лице промелькнула едва уловимая улыбка, и он отпустил механика без последствий. Остальную часть Кольского залива прошли ходом 16 узлов, «забыли», наверное. А хулиганские побуждения у механика появились вследствие того, что он торопился на какое-то семейное мероприятие.

Боевая служба «Киева»

Вот что пишет сам Пыков о подготовке к боевой службе крейсера и плавании в Средиземном море.

«Боевая служба для надводных кораблей в условиях Средиземного моря являлась по сути демонстрацией флага нашей страны, в том числе визиты в порты иностранных государств. Находясь на боевой службе, корабли являлись своеобразным дипломатическим инструментом.

Непосредственная подготовка к боевой службе начиналась за 34 месяца до выхода. Главная тягомотина для «Киева» – смена ракетного боекомплекта и торпед. Весь ракетный боезапас подлежал замене в течение одного года. Вот его-то и меняли в течение трех-трех с половиной месяцев. Почему так долго? Главной причиной была слабая управляемость Тылом флота, как командованием этого тыла, так и командованием флота. Непосредственные исполнители ничуть не боялись ни тех, ни других, систематически срывали графики смены боекомплекта. Все их отговорки командование считало объективной суровой реальностью. Лучше перестраховаться – тише едешь, дальше будешь.

Вторая причина: капризная северная погода с ее шквальными ветрами, снежными зарядами. Но на погоду можно было бы списать лишь 20 % упущенного времени. Выходили мы на боевую службу в конце декабря, а смену боекомплекта начинали в конце сентября, т. е. смена эта проходила в осенне-зимний период, период ветров и штормов. Почему нельзя это было делать в июле-первой половине сентября, знало, видно, только руководство тыла, которое в это время грелось под южным солнцем. Итак, наш родной флот мог обеспечить смену боезапаса в лучшем случае за три месяца, а вот «двоюродный» Черноморский – за шесть суток. В частности, когда «Киев» проходил докование в Севастополе, сдача всего боезапаса (а не только ракет и торпед) заняла трое суток, столько же занял и прием полного боекомплекта. Почему? Потому что и то, и другое не только организовывалось командованием тыла и флота, но они сами принимали непосредственное участие в этом процессе. Начальник службы вооружения и снабжения флота заранее приходил на ГКП корабля, организовывал себе соответствующий КП и непрерывно находился там, активно руководя погрузкой-разгрузкой. Начальники отделов и управлений (ракетно-артиллерийского, минно-торпедного, авиации флота, 6-го отдела), оперативный дежурный флота тоже не оставались в стороне. Но главным лицом, благодаря которому четко работала эта машина, был Командующий флотом, адмирал Николай Иванович Ховрин, которого все бесконечно уважали, некоторые побаивались, некоторые смертельно боялись.

Смена боекомплекта это большое мучение для экипажа, т. к. она проводится по учебно-боевой тревоге, а значит, все должны быть на боевых постах и командных пунктах, схода на берег нет, т. к. плавсредство с боезапасом подходит к борту к 18 часам (весь день боезапас загружался на это плавсредство). Офицера и мичманы, вообще редко бывающие в семьях, в этот период бывают дома в два раза реже. Кроме смены боекомплекта, большой проблемой была смена личного состава срочной службы. Она проходила в октябре-ноябре. И хотя новичков было около 20 %, их приход вызывал подвижку на более высокие и ответственные должности, не менее 40 %, и новые обязанности за полтора-два месяца до боевой службы должны освоить 50 % экипажа, а молодые матросы за это же время изучить свое заведование и быть допущены приказом к его обслуживанию. А это очень и очень нелегко на фоне технической подготовки корабля, смены боекомплекта, загрузки запасов минимум на полгода (кроме скоропортящихся продуктов). Курс боевой подготовки, в первую очередь, боевые упражнения с использованием оружия, выполнялись в летний период, зная, какое напряжение ждет корабль в осенне-зимний период.

Уходили на боевую службу даже с радостью, т. к. свои семьи в период подготовки мы все равно почти не видели, а суета подготовки выматывала всех основательно. С выходом в море устанавливался нормальный ритм походной жизни, хотя для всех он был далеко не одинаков. Самая большая нагрузка приходилась на личный состав электромеханической боевой части (БЧ-5) и боевой части связи (БЧ-4). Дело в том, что обе боевые части несли вахту в две смены, а резерв был соответственно у БЧ-5 – 0,5 смены, у БЧ-4 – 0,2 смены. А учитывая то, что не каждый каждого может заменить на вахте, то резерв становился еще меньше. Вахты в обеих боевых частях тяжелы по-своему. Если в БЧ-5, при высоких температурах еще и солидная физическая нагрузка, то у связистов необходимость ежесекундной концентрации внимания выматывает еще больше. Теперь представьте – молодые ребята 18–20 лет, по сути дела, еще не сформировавшиеся окончательно мужчины, стоят 4 часа на вахте, смена занимает 5-15 минут, затем они идут спать. Но они же не роботы, чтобы заснуть моментально, а за 20–25 минут до нового заступления на вахту их будят – на построение, на развод, на инструктаж. Так что даже робот проспал бы не более 3-х часов. А человек? И так весь период боевой службы. В других боевых частях служба и обстановка гораздо более щадящая. У штурманов вахта хотя и исключительно ответственная, но она несется в три смены. Еще лучше с вахтами у ракетчиков, артиллеристов и противолодочников. У них минимум три смены, а действуют они только по тревоге или команде, а значит, могут и расслабиться, главное быть на боевом посту и командном пункте.

В авиационной боевой части (БЧ-6) людей хватало на 3–4 смены. Бессменно они работали только при подготовке к полетам и особенно во время самих полетов. Такие рабочие смены доходили до 20–22 часов. Но это было 2–3 раза в неделю.

В БЧ-7 (боевая часть сбора и анализа информации) личного состава хватало вполне. В медицинской службе всегда был дежурный врач с дежурным расчетом. Служба снабжения специальных вахт не несла, но коки несли суточное дежурство и, в частности, готовили ранний завтрак для заступающей и сменяющейся вахт в четыре часа утра.

Подготовленных вахтенных офицеров было столько, что им удавалось отстоять свои четыре часа далеко не каждые сутки. Эти вахты их не отягощали, и большинство офицеров несли их с явным удовольствием. Самая большая напряженка была с командирской вахтой. Ее несли только два человека – командир и старпом. Когда комбригом был Е. А. Скворцов, он помогал, беря на себя четыре часа в сутки. Остальных начальников оставлять старшими на мостике было просто опасно. Командир со старпомом стояли по 12 часов в сутки. Я всегда брал на себя 8 часов ночи – с нуля часов до восьми утра. Выспавшийся старпом стоял с восьми часов до шестнадцати и мог спокойно заниматься своими старпомовскими делами. Остальные восемь часов мы делили пополам.

Все было бы вполне терпимо и для БЧ-4 и БЧ-5 и командира со старпомом, если бы не было тревог, учений, полетов авиации, короче – боевой подготовки. А она была и была ежедневно. И каждому во время этих мероприятий надо было быть на своем месте и никто у тебя не спрашивал, спал ты или нет.

Портов для систематической стоянки, для наших кораблей в Средиземном море не было, и мы стояли на якорях по так называемым «точкам»: «64», «3», «52» и т. д. В этих «точках» проводились планово-предупредительные ремонты, принимались запасы, хотя топливо, воду, да и многие продукты принимали на ходу. На якорных стоянках по субботам делали большую приборку, стирались. По воскресеньям отдыхали, играли в футбол, волейбол, многие занимались спортом по своей собственной программе, устраивали концерты художественной самодеятельности, давал концерт штатный духовой оркестр. Кстати, об этом оркестре. Основной его задачей, конечно, после ежедневных репетиций, была стирка постельного белья для команды. На корабле была большая, по тем временам хорошо оборудованная, прачечная, с производительными стиральными машинами, электромеханическими устройствами для глажки и другим оборудованием.