Дом с привидениями (СИ) - Оплачко Светлана "Sиничка"

³ Банши ― в ирландском фольклоре и у жителей горной Шотландии, особая разновидность фей, опекающих старинные роды. Издают пронзительные вопли, в которых будто сливаются крики диких гусей, рыдания ребёнка и волчий вой, оплакивая смерть кого-либо из членов рода.

⁴ Кухлянка — верхняя меховая одежда.

⁵ Метод «дикой кошки» ― поиск нефтяных месторождений бурением скважин «на удачу».

Эстетика от **Белого льва**: https://sun9-45.userapi.com/c858532/v858532096/184026/ITqTdJeRWiM.jpg

Лето 2050 года

Огромное тускло-жёлтое солнце падало в холодное море, разбрасывая туманные лучи по тёмно-синему небу. Облака растушёвывали свет, а лёгкие перистые росчерки сиреневого цвета уходили резкими штрихами за горизонт в сторону Берингова пролива.

Аврора Дрелих заправила за уши рыже-русые волосы и потянулась за второй сигаретой ― первая уже лежала в пепельнице. Курить можно было только в одной маленькой комнате без окон, но Аврора видела закат столько раз, что казалось, будто его выжгли в памяти.

Её двенадцатичасовая смена геолога на нефтяной буровой платформе «Арктикнефть» закончилась, впрочем, как и вся вахта. Три недели Аврора вела отбор оставшихся от бурения горных пород, обсчитывала статистические данные и разливала образцы густой, с ярким отливом, нефти, которую выжимали из пористых песчаников, как воду из губки.

По-хорошему стоило пойти спать. Завтра утром прибывали сменщики, а в геологическом управлении в Громове ждала бюрократическая волокита. Аврора усмехнулась, затянувшись. Не всё в этом мире получилось оцифровать, несмотря на стремительно сокращающиеся под натиском магического вереска леса.

Час назад ещё хотелось спать. Аврора ложилась рано, когда позволяли смены, и поднималась с первыми лучами северного солнца, за что и получила прозвище Заря. Она прикрыла глаза, а грудь словно сдавили тисками, но болело не сердце. О нём Аврора старалась не думать. Заря ― коллеги и отец называли её так. Муж звал Амон-Ра.

Аврора передёрнула плечами. Вычурное, совершенно дикое прозвище, как будто она героиня и способна ставить на колени вселенные. Героиней себя Аврора точно не чувствовала. Скорее, дочерью, ничего не успевшей сказать отцу перед его смертью, и матерью, видевшей детей хорошо, если зимой. И той самой райской птицей, появление которой не ознаменовало собой ничего. Потому что всё плохое случилось потом.

Она вышла из курилки и отправилась в комнатку, которую делила со вторым геологом платформы, бывшем сейчас на смене. Аврора вместо сна включила голографический планшет: стационарные компьютеры потребляли слишком много драгоценного электричества. Она писала отчёт о проделанной сменой работе, глаза сохли от столбцов цифр и три-дэ графиков. Данные ей не нравились, а говорить о чём-то было пока рано. Но сказать всё же стоило.

Мерные удары металла о металл Аврора почти не замечала: привыкла. Иногда хотелось вернуться на землю, почувствовать под ногами каменистую зелёную тундру, посмотреть на летящих в низком небе гусей и послушать токование куропаток. Ощутить течение странной северной магии, пропитавшей нагорья и порожистые ледяные реки. Походить в каплях тяжёлого тумана и почувствовать, что она, Аврора, по-настоящему сделана из огнива, а не из нерпичьих костей¹. Даже кэле² не пугал её больше.

Секунда, и сознание резанула вспышка воспоминания. То, что случилось шесть лет назад, встало перед глазами. Аврора едва сдержалась, чтобы не обнять себя и не отбросить планшет.

Запасы нефти в тундре иссякли ещё пять лет назад, так что Аврора всё равно перешла бы на платформу. Её перевели, точнее, главный геолог управления «Арктикстроя» Артём Бутенко ― муж Авроры ― отослал жену сюда. Она упиралась, но потом согласилась: Федерация и президент Дорохов требовали топлива. Потому что ничего другого в мире уже почти не осталось.

После магнитной бури в две тысячи двадцать четвёртом году ничто не осталось прежним. В конце июня орбиту планеты пересёк метеоритный поток, названный Немезидами. События совпали, СМИ кричали о конце света, а потом начали разрастаться верещатники. Гектар за гектаром заполоняли сначала свои исконные территории на холмах северных широт, а потом поползли на юг, где встретились с собратьями, выросшими на опустошённых землях. Магия прорвалась в мир, принеся с собой страшные дары и вересковые пустоши.

Аврора задремала, но ей снилось, что она не спит. Спину ломило от неудобной позы, и проспала она всего часа четыре. Рация забормотала, закашляли помехи, Аврора дёрнулась и подняла голову. В крохотное окно светило солнце.

― Аврора Альфредовна, ― прозвучало непроизносимое имя-отчество, ― только вас ждём.

― Иду, ― ответила она и, не оборачиваясь, закрыла за собой дверь. Не прощалась: через три недели снова будет спать под тусклыми ночниками.

Сидя на ящиках с образцами, Аврора наблюдала за товарищами. Гремели взрывы хохота, то тут, то там проскальзывали снопы искр: половина вахтовиков были колдунами и ведьмами. Холодный солёный ветер дул в лицо, принося запахи рыбы и солярки: в ангарах ремонтировали вездеходы, бараки уже ждали своих обитателей. Аврора подняла воротник куртки.

«Вот такое лето у нас в Громове, ― подумала она. ― Хорошо партиям, у них в горах уже лиственницы распустились».

Она вдруг поняла, что подумала словами Артёма, которые он сказал двенадцать лет назад, когда впервые привёз её в Громов. Город назывался тогда по-другому, а Аврора уже носила под сердцем детей.

Аврора и Артём поженились, едва ей исполнилось восемнадцать. Мирослава и Илья родились на следующий год. Она до сих пор не знала, чего боялась тогда больше: пробуждения дара у детей или его отсутствия. Мирослава оказалась банши³, впервые увидевшей смерть прабабушки-Дрелих, а Илюша уже в три года проявился как сильный колдун. Аврора плакала от горя и гордости: сын пошел в её отца.

Сойдя с баржи, Аврора уверенно похрустела галькой в сторону серого здания управления, обнесённого заградительной стеной от пронизывающих мощных ветров. Она шла неспешно, чуть покачиваясь, словно под ногами была палуба баржи. Вдалеке то тут, то там горели фиолетовым заросли ползучей гвоздики ― типичного растения побережья морской губы, где находился Громов. Аврора остановилась закурить перед входом в управление и увидела на парковке среди снабженских «ГАЗов» припаркованный «УАЗик» с колёсами, обмотанными цепями.

«Николай приехал, ― подумала Аврора, засунув руки в карманы и сделав затяжку. ― Не хочу его видеть». По правде говоря, в первые часы нахождения на земле она не хотела видеть никого. Вздохнула, затушила окурок и поднялась по сбитой тысячами ног лестнице в здание.

Конечно, первым она встретила именно Николая. Оленевод шёл вразвалку, в расстёгнутой кухлянке⁴, под которой виднелась красная клетчатая рубашка. Словно почувствовав настроение Авроры, Николай просто кивнул ей, когда они поравнялись. Получив кивок в ответ, он удалился по коридору. Явно договорился о поставке продовольствия для оленеводов перегоняемых стад. Взгляд его гетерохромных глаз ― правый синий до черноты, а левый изумрудно-зелёный ― всегда пугал Аврору, но вообще мужиком он был неплохим. Бронзовый от загара, Николай был даже старше её покойного отца.

Аврора усмехнулась. Именно с дела Николая о проклятом черепе и началась череда ярких событий, которая привела к тому, что она шла сейчас по коридорам управления расписываться в документах «пост сдал, пост принял» и сдавать полученный под расписку карабин. Оружие раньше выдавалось только тем, кто отправлялся в партии на земле, но после случая шесть лет назад, в результате которого Аврора оказалась на буровой, стали выдавать и нефтяникам.

― Ордынцы совсем обнаглели, Дикая Охота их забери! ― пожаловался Авроре дядя Лёша Орлов ― широкоплечий низкорослый начальник снабжения, когда убирал в сейф её карабин. ― Видели отряд недалеко от базы Московкиной. Чуют золото, ублюдки.

― А я слышала, что вересковый чёрт им брат, ― отозвалась Аврора, оставляя подпись.