КАМЕРГЕРСКИЙ ПЕРЕУЛОК - Владимир Орлов

Соломатин старался не взглядывать на Баскакову, удовлетворил любопытство и достаточно, но то и дело взглядывал. Это как в давней байке: «Только не думай про сметану! Не думай про сметану!» «А я и не думаю про сметану! Я не думаю про сметану! Я не думаю про сметану!» И Баскакова как будто взглядывала на него…

Познакомился Соломатин и с Васечкой Коромысловым. Хотя и не имел в этом никакой надобности. Но при брожениях от стола к столу, от одной компании к другой у каждого из принятых в круг быстро возникало по сто знакомых. Улыбались друг другу, перекидывались парой необязательных слов, если не имели дел. Васечка и впрямь вышел мордашкой, парнишка был нахальный, пробивной, но заурядный и, пожалуй, глуповатый. И много, размахивая руками, балаболил попусту. Однако им были довольны, и он всем был доволен, джип купил на днях, сам купил, всего добился, о чем мечтал когда-то в своем вонючем Новохоперске. Выходило, что провинциалка, известная Соломатину, тоже решившая добиться звезд и корон в Москве, проживала в соседнем с Васечкой городке, но чего добилась она? А чего добился он, Соломатин, москвич, выросший, как теперь принято думать в каком-нибудь Белебее, на всем готовом? Или нет в нем фартовой энергетики? «Добьюсь! Добьюсь! На этот раз добьюсь!» - заверил себя Соломатин. И сжал кулаки.

Однажды Коромыслов вернулся с Северного полюса. Снимался там в рекламном ролике. В клубе вокруг него собрались люди, и он угощал их анекдотами из жизни белых медведей. Джинсы его были вправлены в пошитые, видимо, недавно унты оленьего меха. То ли Коромыслов желал показать стройность своих длинных ног, худющих, кстати. То ли дразнил Мадам Рухлядь («А ведь мадам-то, - подумал тогда Соломатин, - ни разу не приходила в свет в мехах. Даже каких-нибудь меховых оторочек на ней замечено не было». Но может быть, меха она оставляла в автомобиле…). Не мог не оказаться хоть бы и на минуту возле полярника и Соломатин. Чушь, и пошлую, выслушивал, какой у моржа и какой у белого медведя, и вдруг обернулся. В их сторону глядела Мадам Рухлядь. И не на Коромыслова глядела и не на унты от оленей, а глядела она на него, Соломатина. Даже улыбнулась ему и ручкой помахала.

И позже при встречах они раскланивались и улыбались друг другу.

Естественно, об этих переглядах и улыбках не могла не узнать Елизавета.

После обязательно-контрактного убытия Лизаньки на встречу с Папиком и удовольствий с Соломатиным по возвращении, она поутру, не покидая постели, попросила Соломатина принести ей пилку для ногтей. Всей натурой уйдя в упражнения с пилкой, она все же допускала высказывания легковесные и вызванные пустяками жизни. К этим пустякам относились перегляды Соломатина с Мадам Рухлядь. И с улыбкой было дадено понять: «Шали, шали, Андрюшенька, но не увлекайся».

Не допустив каких-либо возражений Соломатина, Елизавета отложила пилку, присела в постели и принялась высказываться уже не по пустякам. При этом, конечно, не могла не иметь в виду всяческие приспособления, надзирающие над событиями и разговорами в квартире.

– Соломатин, ты, конечно, помнишь о Фаинушке, штучке купца Парамонова из нашего с тобой Салтыкова-Щедрина?

– Не забываю. И о Фаине, и о ее метрдотеле полководце Редеде, - сказал Соломатин. И подумал: «Не я ли теперь у нее метрдотель?»

– Так вот, Фаинушка не только имела при купце Парамонове светлицу о семи окнах на втором этаже и метрдотеля на первом, но и занималась делами, владела складами на пристани в Петербурге, с выгодой вела оптовую торговлю не помню чем… И так далее.

Елизавета потянулась, застонала сладостно, рот прикрыла ладошкой.

– Конечно, хорошо маяться и нежиться в безделье… Но до поры до времени… А я женщина деловая, ты знаешь. И у меня возникают проекты…

И были открыты проекты. Возможно не только для Соломатина, но и для Папика. Хотя с Папиком они могли быть оговорены и при последнем с ним свидании. Соломатин же призывался теперь в советчики.

Связи у нее теперь есть. Средства кое-какие накоплены. Можно призанять стартовые деньги и у папаши - Кости Летунова. Паспорт она скоро получит новый, с фамилией Летунова. Мать всплакнула, но согласилась. («А чего ей всплакивать?» - поинтересовался Соломатин. Но Лиза ему не ответила.) Хозяйкой чего ей теперь («ну не буквально теперь, а немного погодя, зачем спешить?») выгоднее стать? И полезнее? И чтобы увлечься? Салоном каким? Фитнес-центром? Аптекой? Кондитерским магазином? Кабинетом по починке зубов? «Это все пока упования и грезы, - сказал Соломатин. - У меня тоже были бизнес-проекты. Но я прогорал. У меня нет деловой хватки и умения выстраивать каверзы». «Я знаю», - сказала Лиза. «Откуда?» - спросил было Соломатин. Оттуда! Папиковыми службами он был проверен (пусть и на расстоянии), детектором лжи, взвешен, высушен, снова залит жидкостью и исследован вовсе не лекарскими узи и тонографами. Где-то, небось, хранится и его жизнеописание с почасовыми подробностями. «А у меня есть деловая хватка и я сумею обойтись без каверз и интриг, - прервала его сетования Лизанька. - И мне подскажут, с чего начать. Другое дело - знания. Летунов хоть сейчас готов послать меня в Англию. Но я решила поступать в бывший Плехановский. Я ведь уже получила диплом Академии менеджмента. И добиваться всего мне надо самой… Мало ли что… Может, я кому-то надоем или стану противна… Или замена сыщется более сладкая, чем я…» Это уже явно - для аппаратуры Папика, и взгляд - на люстру…

А ведь, действительно, хватка у нее есть, подумал Соломатин. Глядишь, через несколько лет Лизанька встанет вровень с Мадам Рухлядь и будет называться принцесса Фитнес, или принцесса Казино. Или принцесса Лесопильня…

Но к чему она завела нынешний разговор?

А к тому, чтобы ты, Соломатин, дурнем не был. Это все то же милое предупреждение: «Шали, шали, Андрюшенька, но не увлекайся». И подумай о своей выгоде…

– Знаешь что, - сказал Соломатин, - если ты сомневаешься во мне и в моих чувствах к тебе, я перестану ходить на вечерние сборища. Или игрища. Их персонажи мне надоели, обрыдли. Они мне чужие. Любопытство мое накормлено. Дальше начнется икота или отрыжка. С сегодняшнего дня и перестану ходить. И ни с какими неприятными тебе дамами видеться более не буду.

– Экий ты прыткий! - рассмеялась Елизавета, скинула одеяло, напомнив Соломатину о своих прелестях, как бы предлагая сравнить их с прелестями неприятных ей дам, хотя бы одной из них, мало ли что скрывается у той под рыбьей чешуей, может, мощи какие, или напротив, целлюлитные грозди, да и физиономия ее, наверняка, улучшалась и не раз скальпелями дорогих реставраторов. - Именно сегодня-то ты должен сопровождать меня. Сегодня важный коктейль, и у меня назначены деловые свидания. А там посмотрим. Вовсе не нужны мне твои жертвы. А запреты самозащиты - тем более, к добру они не приводят.

«Забавно, забавно! - повеселился про себя Соломатин. - Забавная получается история! Хотя и рискованная. Но риск-то мне, пожалуй, сейчас и необходим!»

Он боялся заскучать на вечернем коктейле. Там при официантах с подносами для напитков и лилипутских закусок разговоры велись обычно серьезные и именно деловые. Но выяснилось, что коктейльным особам выделен лишь один зал, а в остальных помещениях клуба происходила привычная тусовочная кутерьма.

– Андрюша, - сказала Елизавета, - побудь моим сопровождающим минут пять. Не более. Ради соблюдения обряда. Раскланяйся, руки пожми, а некоторые ручки и послюнявь. Ну сам знаешь. И катись ко всей нашей скачущей и трепливой шелупони. Да. Вот что. Утром я темнила. Дело-то я уже себе выбрала. Для начала. Об этом и пойдут переговоры. Будет у меня шляпный магазин вблизи ипподрома. Входят в моду всякие там Президентские скачки, а дамы наши сливочные не беднее британских, и шляпки им подавай не хуже королевских. Наши, не хуже королевских, будут «от Летуновой»… Ну это тебе неинтересно, а потому и гуляй…

Для соблюдения правил обряда Соломатин сопроводил Елизавету в зал для коктейлей. И получил там пренеприятные ощущения. Один из официантов со спины показался ему знакомым. Широченные плечи, короткие ноги, комод. Присутствие этого человека Соломатин учуял на вечеринке в день, когда фейс-надсмотрщик Стасик Кирьяков разглядел на его руке часы от «Картье». Оно вызвало тогда не одну лишь досаду Соломатина, но, пожалуй, и испуг. И вот этот хмырь во фраке и при черной бабочке разносил бокалы с коньяком и белым вином. Но нужен ли именно он, Соломатин, теперь человеку-комоду и его шефу, почти олигарху Суслопарову? К тому же они, наверняка, знают о его нынешнем положении. И о Папике. Но мысль о Папике, как о возможном заступнике, сейчас же показалась Соломатину унизительной.

Впрочем, неприятный официант к Соломатину не подошел, а с пустым подносом отправился на кухню.

Но Елизавета заметила, что Соломатин помрачнел, и шепнула ему: «Иди, иди! Развлекайся!»

49

Суета тусовочного брожения отогнала от Соломатина страхи и мрачные мысли о Папике и об официанте-комоде («Он даже подходить не стал, похоже, сам испугался»). Колесами вертелись под музыку Прокофьева то ли парни, то ли девицы с личинами опричников, плясавших перед грозным, но загулявшим царем из фильма Эйзенштейна. Видимо, из авангардных модельеров. «Хорошо, хоть голый Кулик не хрюкает и не бегает по полу на своих четверых отмытым хряком», - подумал Соломатин. Возле Девушки с веслом собралась стайка молодых людей, нечто весело обсуждавших. Подойдя к ним, Соломатин понял: разговор идет о воспитании детишек. Дамы сходились здесь, как правило, успешные, но при всех их любовных удачах сыновей и дочерей воспитывали без отцов, чем особенно гордились. Ведущая с развлекательного канала рассказывала о творческом развитии дочери, ей шесть лет, она уже поет и танцует в «Непоседах», на днях солировала, исполнила явный шлягер с ключевыми словами: «Хорошо б мой дружок Сережа подарил мне "Мерседес"!», запись пойдет в эфир. «Талантливый ребенок! - зашумели слушательницы. - И про жизнь правильно понимает!»