Весна сменяет зиму - Дмитрий Шелест

в сторону. Они отошли от Лефора и оставшись в стороне от посторонних ушей девушка начала:

– Чак, сукин ты сын, кончай препираться, как ни крути, ты самый опытный среди нас, я не смогу ничего сделать, я штабная крыса, Лефор объективно сельский дурень, кому вытаскивать нас из задницы? Ты посмотри, посмотри на этих зелёных парней, им не понятно, что здесь происходит, они напуганы, а их капитан напуган вдвое сильней. Я, Чак, хочу выжить, я не хочу помирать среди этих рулонов изоленты и лопат, я хочу обратно в штаб, помоги мне, помоги им.

Чак недоумённо смотрел на просящее, даже умоляющее лицо девушки, её глаза впивались взглядом в него, она действительно верила ему, она возлагала на него надежду и вполне объективно полагалась на его опыт. Чак не мог ей отказать, в этот момент он почувствовал, что между ними есть какая-то связь, и ему действительно хотелось помогать ей. Хотелось, что бы она жила. Ему было неуютно от этого, но собравшись с силами, из его уст выскочили слова.

– Китти, дорогая моя, я сделаю то, что ты скажешь, но не ради этого напуганного стада, только ради тебя.

– Почему только ради меня? – удивлённо спросила девушка и ещё больше впилась в него взглядом.

– Хрен его знает Китти, но ради тебя я согласен.

– Чак, ты что? Влюбился в меня? – не спуская зелёных глаз с него, спросила она.

– А что? Нельзя в тебя влюбляться?

– Прости меня, но если ты в меня влюбился, то взаимностью я тебе не отвечу.

– А зачем ты меня тогда целовала?

Китти опустила взор и тихо сказала, так тихо, что Чак едва её слышал.

– Чак, прости меня, но то была пьяная глупость, не могу я тебя любить, нет, а поцелуй, прости за него. Я наверно полная дура, раз дала тебе повод. Прости, но не надо в меня влюбляться. Я не дам тебе взаимности, – что-то странное звучало в её голосе, может это была вина, а может просто смущение и неловкость.

– А я и не просил от тебя взаимности. Я знаю, что кандидатура моя для спутника жизни крайне хреновая, просто так получилось. Видимо мне проще влюбиться в тебя, чем понять, чего я на самом деле хочу от своей жизни.

– Я сама виновата в этом, прости, не надо было тебя приглашать в гости. Неловко вышло всё это.

– Тебе проще меня ненавидеть?

– Я тебя не ненавижу, просто нет у меня к тебе любви, ни сколько. Я конечно могла бы тебе, что-нибудь сказать, дабы ты сделал как я хочу, но это было бы несправедливо к тебе. Да и говорить, что ты друг тоже было бы ложью, не надо тратить свои силы на то, чего нет. Ещё раз прости.

Чаку не было обидно, более того, он знал, что она ответит ему так, даже возможно грубее, но поделившись неразберихой в своей душе, ему стало легче. Положив свою тяжёлую руку на нежное плечо, Зит сказал, с косой улыбкой на своих губах.

– Не обязательно меня любить, скорее даже правильно. Что ты мне так сказала. Но всё таки я оставляю за собой право любить тебя, безответно, да и ладно, но после этих дней, Китти, мне почему-то захотелось снова жить, видимо не так всё потерянно со мной.

– Наверное в душе твоей не так всё плохо как ты говорил. Но Чак, ты должен помочь и если тебе от этого будет легче, то помоги всем, ради меня.

– Ради тебя помогу, и я обещал, что доставлю тебя к Маунду живой, значит сделаю всё возможное, чтоб выполнить своё обещание.

– Спасибо, Чак.

Китти, испытывая большое смущение, удалилась прочь, оставив Зита один на один со своими непонятными чувствами к ней. Глупо было полагать, что она ответит взаимностью человеку, который приложил немало усилий, чтобы испортить ей жизнь, но всё таки Чак почему-то был рад. Он подошёл к Лефору, согласился взять на себя командование и тут-же стал вникать в обстановку и как оказалось, обстановка была много хуже, чем он мог полагать. В магазине было всего пятьдесят два человека, без учёта вновь прибывших, оружия было мало, гранат было и того меньше, а противотанковых орудий так не было вовсе. Большая часть солдат являлись неопытными и испуганными до смерти новобранцами и тыловиками не имевшими ни малейшего опыта боёв. Первое же сражение, что произошло прошлой ночью вызвало среди них панику и ужас. Среди всей этой трусливой массы было всего пять парней, что ранее участвовали в боях и Чак доверил каждому из них по десятку необстрелянных. Китти с Верном принялись перевязывать раны. В ход шло всё, что можно было найти в магазине, изолента, скотч и проволока, заменяли бинты и жгуты. Лефор не вмешивался и покорно выполнял все команды Чака. Ума у капитана было не много, но старания не занимать. Чувство заботы и любви к Китти давало Зиту новые силы, он не упускал возможности бросить в её сторону свой взгляд, на который та отвечала неуверенной, смущённой улыбкой. Найдя немного свободного времени, новоиспечённый командир решил перекурить, усевшись за столом в кабинете, что раньше служил бухгалтерией, начал пускать синеватые облака табачного дыма.

– К вам присоединиться можно? – показался в дверях Арон.

– Можно, только сигаретами не угощу, – тут же сказал он в ответ.

– И не требуется, не курю эту гадость. Вредно.

– Не в том мы положении, чтобы думать о здоровье, сержант.

Арон улыбнулся, сверкнув золотыми зубами, и уселся рядом. Чак дал ему в командование семь молодых парней из роты Лефора, как более опытному, хотя в душе испытывал к нему неприязнь за его расистские и жестокие взгляды на окружающий мир.

– Я же понимаю, что прорываться мы к своим не будим, – начал Арон.

– Конечно-же нет, мы ждём контрнаступления наших частей, а там уже и будим принимать какие-нибудь меры. У тебя есть какие-то предложения? Или ты так, поболтать пришёл?

– Мои желтороты смогли починит рацию, думаю ты должен об этом знать, ты ж наш командир теперь, – Арон достал из кармана простую армейскую рацию, она была обильна обмотана изолентой разных цветов, где-то торчали провода. – Заряда в ней немного, аккумулятор еле живой, а электроэнергии тут нет, может, есть какие-нибудь планы на счёт неё?

Чак взял её в руки, зажал пальцем кнопку и та приветливо зашипела в ответ.

– Это же самая простая рация, она вещает на общих волнах, нас тут же услышат медивы.

– Они и так знают, что мы здесь, а вот