Повседневная жизнь советской коммуналки - Алексей Геннадиевич Митрофанов

кто стрелял. Так как поджиг являлся имитацией настоящего оружия, то стрелять из него, не целясь, отворачиваясь в сторону или зажмуривая глаза, было недостойным. Поэтому стрелявший, как правило, делал вид, что целится, и глаз не отводил. А поджиги довольно часто взрывались прямо в руках у их владельцев по простой причине отсутствия расчетов соответствия толщины трубки и мощности заряда. Все делалось на глаз, а в результате страдали в первую очередь глаза. Полуслепые мальчишки с синими пятнышками въевшегося пороха на лице были не редкостью в те послевоенные годы. Иногда, при большой силе разрыва трубки, могло и покалечить руку, оторвав одну-две фаланги от пальцев. Когда я был уже в классе седьмом, мне подвернулся случай дешево выменять самодельный металлический пистолетик, похожий на настоящий. Патроны к нему отсутствовали, калибр неизвестен. Успокоенный тем, что теперь я вооружен, я нашел в квартире тайник, куда надежно спрятал его. Характерно, что я случайно вспомнил о его существовании через много лет, когда стал взрослым и учился в институте. Заглянув в тайник, я там ничего не обнаружил. Кто и когда его изъял, я так и не узнал. Либо соседи, либо мои родители наткнулись на него, но никто не подал вида».

В наши дни социальную и культурную нишу старых добрых поджигов успешно заняли дешевые китайские фейерверки.

* * *

Главным же развлечением коммунального двора была, конечно, голубятня. Голубятников боготворили.

Юрий Коваль писал в повести «Пять похищенных монахов»:

«В этот же вечер мы вернулись домой и еще успели погонять голубей. Весь двор, конечно, был заполнен жильцами, многие залезли даже на крышу, чтоб увидеть это чудо – монахов, летающих в вечернем небе.

Вдруг со стороны Красного дома послышался пронзительный свист. Это свистел Тимоха-голубятник. И вслед за свистом из глубины Зонточного вырвался голубь. Белый как снег, он стремительно прошел мимо монахов, прямо подымаясь вверх.

Это был знаменитый Тимохин Тучерез.

Завидев его, Моня оторвался от стаи и дунул следом.

Тут бешено засвистел Крендель, засунув в рот буквально все пальцы, и я поддержал, и дядя Сюва, и Райка Паукова, и тетя Паня ужасно засвистела со своего этажа, и даже бабушка Волк засвистела тем самым свистом, который называется “Воскрешение Лазаря”.

А Тучерез поднялся уже высоко и все шел вверх, чуть с наклоном, набирая высоту… Просто жалко, что не было в небе тучи, которую он бы с ходу разрезал пополам.

Вот он встал, как жаворонок, на месте, сложил крылья и камнем стал падать вниз.

Тут же Моня подхватился вокруг него – завил спираль.

Тучерез упал на крышу Красного дома, раскрыв крылья в самый последний момент, а Моня перевернулся через крыло, через голову, пролетел у самой Тимохиной головы и снова взмыл кверху, догоняя монахов».

(На всякий случай в скобках поясню. «Тучерезами» в Москве первое время называли высотные дома – нынешнее слово «небоскреб» возникло много позже. Так что чудо-голубь ничего не резал, тучи в том числе. Он был фактически назван в честь здания.)

Голубятников уважали, прощали им всяческие мелкие прегрешения – в основном они касались чрезмерного употребления бодрящих напитков. Созданная в 1920 году комиссия по разработке стратегической связи в России приняла доклад «О необходимости разработки стратегического плана военной связи республики», в котором уделили внимание и голубятникам. В частности, в докладе был раздел, предписывающий «уточнять места станций голубиной связи».

В 1925 году начали издавать журнал «Голубеводство». Тогда же при Осоавиахиме даже открыли подсекцию почтового голубеводства – настолько популярным было это увлечение. Работа этой секции сыграла огромную роль в Великую Отечественную войну – всего через фронт было передано более 15 тысяч так называемых голубеграмм.

Тогда же голубятников подвергли некому давлению, но это как раз было абсолютно оправданно. В декабре 1941 года военный комендант Москвы издал приказ: «В целях недопущения использования враждебными элементами голубей, находящихся у частных лиц, приказываю в трехдневный срок сдать голубей в Управление милиции (ул. Петровка, 38). Лица, не сдавшие голубей, будут привлечены к ответственности по закону военного времени».

Враг подходил к Москве, и ситуация была нешуточная. На Петровке выстроилась очередь из голубятников.

А в Ростове-на-Дону, в самом конце главной улицы, находится и парк имени пионера Вити Черевичкина (бывший Александровский городской сад Нахичевани). Подвиг этого героя заключался в том, что он, будучи заядлым голубятником, срисовывал во время оккупации фашистов расположения их войск и с голубями их переправлял брату в Батайск, за что и был расстрелян.

О подвиге этого школьника после войны была сложена песня:

Жил в Ростове Витя Черевичкин,

В школе он отлично успевал

И в свободный час всегда обычно

Голубей любимых выпускал.

Песня пользовалась популярностью.

А на тех, кто гуляет по парку, смотрит бюст пионера-героя со взрослым и строгим лицом. И, разумеется, голубь.

В следующий раз о голубятниках вспомнили лишь в 1957 году, перед открытием VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов. В Москву прибыло 34 тысячи делегатов из 131 государства.

Советскую столицу наводнили иностранцы с самым разным цветом кожи и разным разрезом глаз. Такого древний город на реке Москве не видел никогда. Интернациональные дружбы и романы заводились в эти дни с необычайной легкостью. Железный занавес, уже с десяток лет как отделяющий СССР от Западной Европы, на две недели вдруг поднялся, а потом вновь опустился. Но именно в те две недели были заложены основы для его окончательного обрушения. Фраза «глоток свободы» надолго закрепилась за этим событием.

Открытие фестиваля проходило на новом стадионе «Лужники». Он был построен специально к этому событию, и на его сооружение ушло ровно 450 дней.

Главными символами фестиваля были разноцветная пятилепестковая ромашка и «Голубь мира», специально придуманный и нарисованный к этому мероприятию художником Пабло Пикассо. Организаторы решили обыграть работу знаменитого живописца, и на церемонии открытия в небо было выпущено более 35 тысяч голубей. Для этого их активно выращивали по всему городу, ради чего московские голубятники получили от властей всевозможные преференции. В частности, их на несколько месяцев освободили от работы – фестиваль важнее.

Журнал «Огонек» публиковал снимки и голубей, и голубятен, снабжая их духоподъемными подписями: «На нашей фотографии голубей немного. Но ведь это лишь репетиция. Вы видите голубей с завода “Каучук”, под самым небом, на высоте десятиэтажного дома, комсомольцы и молодежь завода оборудовали для птиц отличное помещение с центральным отоплением и горячей водой».

А в местах скопления голубей установили оригинальные дорожные знаки «Осторожно, голуби!». История у этих знаков была трогательная. Журнал «Смена»