Буря мечей - Джордж Мартин

Она улыбнулась, взметнула алыми юбками и ушла, оставив за собой только свой запах — и факел. Давос уселся на пол, обхватив руками колени, омываемый дрожащим светом. Шаги Мелисандры затихли, и слышно было только, как скребутся крысы. Лед и огонь. Черное и белое. Тьма и свет. Давос не мог отрицать власти ее бога. Он видел тень, вылезшую из чрева Мелисанды, притом жрица знала то, что знать никак не могла. Она прочла его намерения в пламени… Утешительно узнать, что Салла его не продавал, но то, что красная женщина способна читать его секреты в пламени, тревожило Давоса сверх всякой меры. И что она подразумевала, сказав, что он уже послужил ее богу и послужит еще? Это Давосу тоже очень не нравилось.

Давос поднял глаза и долго смотрел на факел, не мигая, следя, как колеблется пламя. Он пытался проникнуть за огненную завесу и разглядеть, что живет там, в глубине — но там не было ничего, кроме огня, а его глаза скоро начали слезиться.

Полуослепший и усталый, Давос свернулся на соломе и поддался сну.

Три дня спустя (Овсянка приходил трижды, а Угорь дважды) Давос услышал снаружи голоса. Он тут же сел, прислонившись спиной к стене, и стал прислушиваться. В его неизменяющемся мире это было нечто новое. Шум шел слева, от лестницы, ведшей наверх.

— …безумие! — с молящими нотами кричал мужской голос. Кричащего тащили двое стражников с пылающими сердцами на груди. Овсянка шел впереди, бряцая ключами, сир Акселл Флорент — позади. — Акселл, — в отчаянии восклицал влекомый, — ради любви, которую ты ко мне питаешь, освободи меня. Ты не можешь так поступить, ведь я не изменник. — Это был пожилой человек, высокий и стройный, с серебристыми сединами, острой бородкой и длинным, породистым, искривленным от страха лицом. — Где Селиса, где королева? Я требую свидания с ней. Иные бы вас всех взяли! Отпустите меня!

Стражники не обращали внимания на его крики.

— Сюда, что ли? — спросил Овсянка, остановившись перед камерой. Давос встал и подумал, не ринуться ли наружу, когда откроют дверь. Но нет, это было бы безумием. Их слишком много, у стражников при себе мечи, а Овсянка силен, как бык.

Сир Акселл коротко кивнул.

— Пусть изменники насладятся обществом друг друга.

— Я не изменник!! — завопил узник. Овсянка тем временем отпер дверь. Узник был одет просто, в серый шерстяной дублет и черные бриджи, но его речь выдавала благородное происхождение. Только здесь это ему не поможет, подумал Давос.

Овсянка распахнул решетчатую дверь, и стражники по знаку сира Акселла швырнули узника внутрь. Тот чуть не упал, но Давос подхватил его. Незнакомец в тот же миг рванулся обратно к двери, но ее захлопнули прямо перед ним.

— Нет, — закричал он, — неееет. — Ноги внезапно подкосились под ним, и он медленно сполз на пол, цепляясь за железные прутья. Сир Акселл, Овсянка и двое стражников уже повернули прочь. — Вы не имеете права, — крикнул узник в их удаляющиеся спины. — Я десница короля!

В этот миг Давос узнал его.

— Вы Алестер Флорент.

Узник повернул к нему голову.

— А вы…

— Сир Давос Сиворт.

Лорд Алестер заморгал.

— Сиворт… да, Луковый Рыцарь. Вы пытались убить Мелисандру.

Давос не стал отпираться.

— У Штормового Предела вы носили красные с золотом доспехи, с цветами из ляпис-лазури на панцире. — Давос подал Флоренту руку и помог ему встать. Лорд Алестер стряхнул с себя грязную солому.

— Должен извиниться перед вами за свой теперешний вид, сир. Вся моя поклажа пропала, когда Ланнистеры вторглись в наш лагерь. Осталась только кольчуга, что была на мне, и перстни на пальцах.

«Перстни и сейчас при тебе», — подумал Давос, у которого и пальцев-то не было.

— Теперь в моем бархатном дублете и расшитом драгоценностями плаще щеголяет какой-нибудь кухарь или конюх, — продолжал лорд Алестер. — Но превратности войны не щадят никого. Не сомневаюсь, что и вы от них пострадали.

— Я потерял корабль, моих людей и четырех сыновей.

— Да проведет их Владыка Света сквозь мрак в лучший мир.

Да рассудит их Отец по справедливости, и да смилуется над ними Матерь, добавил про себя Давос, но не произнес этого вслух. Семерым нет больше места на Драконьем Камне.

— Мой сын теперь в Брайтуотере, где ему ничего не грозит, — сказал лорд, — но на «Ярости» погиб мой племянник, сир Имри, сын моего брата Райема.

Это сир Имри завел их на Черноводную, дав команду грести полным ходом и не обратив внимания на маленькие башенки в устье реки. Уж кого-кого, а его Давос помнил.

— Мой сын Марик был у вашего племянника гребным мастером. — Давос вспомнил, как в последний раз видел «Ярость», охваченную диким огнем. — На корабле никто не выжил?

— «Ярость» сгорела и пошла ко дну со всей своей командой. Ваш сын и мой племянник погибли, а с ними еще множество добрых людей. В тот день мы проиграли войну, сир.

Давос вспомнил, что говорила Мелисандра об углях под пеплом. Неудивительно, что этот человек оказался здесь.

— Его величество никогда не признает себя побежденным, милорд.

— Безумие, просто безумие. — Лорд Алестер снова опустился на пол, как будто ему было трудно стоять. — Станнис Баратеон никогда не займет Железного Трона. Разве это измена — говорить правду? Даже если эта правда горька? Флот его погиб, не считая лиссенийских кораблей, а Салладор Саан обратится в бегство от одного вида ланнистерского паруса. Большинство лордов, поддерживавших Станниса, перешли к Джоффри или расстались с жизнью…

— Даже лорды Узкого моря, присягнувшие Драконьему Камню?

Лорд Алестер слабо махнул рукой.

— Лорд Селтигар попал в плен и склонил колено. Монфорд Веларион погиб вместе со своим кораблем, Сангласса сожгла красная женщина, а лорд Бар-Эммон — это рыхлый юнец пятнадцати лет. Вот и все ваши лорды Узкого моря. Станнису остался только дом Флорентов против всей мощи Хайгардена, Солнечного Копья и Бобрового Утеса, а теперь и большинства штормовых лордов. Единственная наша надежда — это попытаться спасти хоть что-нибудь, заключив мир. Именно это я и намеревался сделать. Боги праведные, как они могут называть это изменой?

Давос встал и нахмурился.

— Что вы, собственно, сделали, милорд?

— Я не совершал измены. Не совершал. Я люблю короля не меньше, чем все они. Королева — моя родная племянница, и я остался верен ему, когда другие, кто поумнее, разбежались. Я его десница — как же я мог ему изменить?! Я хотел только спасти наши жизни… и нашу честь. — Лорд смочил языком губы. — Я написал письмо. Салладор Саан заверил меня, что у него есть человек, способный доставить мое послание в Королевскую Гавань, лорду Тайвину. Лорд Ланнистер человек разумный, а условия я предлагал честные… более чем честные.